Как казахи девочек воспитывали. Часть 2 — вся правда о национальных традициях

Что касается девочек, Шокан Валиханов в свое время был сильно недоволен скорым и повсеместным распространением ислама. А именно некоторых его предписаний.

Это касалось в основном запретов и правил поведения женщин в быту. Вот что он писал:

«Не лучше ли было бы оставить их при прежней терпимости? Песни, древние поэмы, борьба, свобода женского пола и участие его в публичных увеселениях – все начинает выходить из употребления! Нашлось уже много ратоборцев гаремного заключения, и бедные жены их, заключенные в юртах, украдкой вырезают войлок юрты, чтобы смотреть на белый свет и на прохожих.

Такова натура женщины: они мучаются и страдают до тех пор, пока не вкусят запретный плод»

Про дырки в войлоке это Шокан Чингисович имел в виду традицию проделывания щелей в стенах юрт молоденькими барышнями, дабы подглядывать сквозь них на привлекательных парней. С приходом ислама в обычной жизни им теперь уже запрещалось пялиться в открытую на предмет своих воздыханий. Да и само это воздыхание запретили.

Юношам, кстати, тоже не разрешалось откровенно разглядывать девушек. Поэтому все смотрели друг на друга как бы вскользь. Или же потупив взор. Исподлобья. Не думаю, что таким взглядом можно было влюбить в себя девушку. Или юношу. Скорее, наоборот.

Лирическое отступление — о либидо

А еще я наткнулся на записи известного немецкого ученого Фон Герна 1899 года, которые также приводит в своих исследованиях Шокан Валиханов. Вот что там написано:

Зачем казахи пришивают на одежду бусы — традиция Тана тағу

«Целомудрие как казахских, так и кыргызских женщин и девушек не безупречно, и в народе, который по преданиям за проступки женского пола против целомудрия наказывал в былые времена смертью, в настоящее время целомудрие не имеет никакой цены и значения во время женитьбы».

Ну не знаю. Я с господином Фон Герном в степных экспедициях не участвовал и уж тем более не могу оспаривать мнение нашего великого ученого Шокана Чингисовича. Однако их общая точка зрения по этому щекотливому вопросу мне лично понятна, и я ее полностью, без всякого ханжества, разделяю.

Поскольку всюду бушевали «страсти человеческие». И в этом смысле наши предки ничем не отличались от тех же, скажем, любвеобильных итальянцев или пылких испанцев. А то, что

«под влиянием татарских мулл произошла некая трансформация в поведении казахских женщин и они стали прятаться от посторонних мужчин, закрываться при встрече с ними…»

– так это неоспоримый и в каком-то смысле даже печальный факт.

Степной надзор и знаки любви

Да, конечно, за ними и до этого внимательно следили. За юными девами, имеется в виду. Везде были глаза и уши. Помня об этом, все они вели себя, как уже было сказано, весьма достойно – сдержанно и скромно. Так оно было принято.

Застенчивость была их первой и главной отличительной чертой. Поэтому они не могли подолгу разговаривать с юношами, засиживаться с ними на бревнышках допоздна или петь в караоке. И тем и другим позволено было лишь обмениваться дежурными фразами о погоде, о текущих делах, о том о сем. И все. Как-либо выражать красивыми признаниями свои чувства – если они вдруг вспыхнули – они не могли. НО…

Когда у казахов слово женщины имеет вес — традиция Әскери кеңес шақыру

Но зато существовала такая замечательная вещь, как переписка. Нет, не по вотсапу и не в инсте. Девушка вышивала на платочке всякие разные закорючки, финтифлюшки и узоры. Там, среди этих узоров, она могла спрятать сердечко, что означало симпатию с ее стороны.

Если же там присутствовали птички, это означало, что она готова улететь с любимым хоть на край света. А это уже, как вы сами понимаете, серьезно. Помимо птичек там могли быть еще и цветочки, травинки, листочки, ручейки… Это вообще значило, что девушка обещает юноше устроить «жизнь в райских кущах».

Эти письма-послания девушки передавали своим избранникам через аульных пацанов-курьеров. Или же через женгешку. И если джигита такая постановка вопроса полностью устраивала, он посылал через тех же курьеров свой ответ.

Стыд мешает казахам быть богатыми — Куралай Нуркадилова

Ответом могло быть какое-нибудь украшение. Колечко или кулончик. Или еще что-нибудь подобное. Какая-нибудь симпатичная безделушка. Это означало, что парень тоже готов и согласен на райские сады. Поэтому…

Поэтому если девушка в один прекрасный день, не будучи замужем, вдруг приносила в подоле, про такую говорили «базардан әкел ді». То есть «купила на базаре». Видимо, попала на скидку.

Понятное дело – радовались не очень, но такого ребенка не сдавали в приют и не выбрасывали на улицу, а оставляли дома и любили как своего. Правда, мать его теперь могли выдать замуж только за мужчину «с пробегом», то есть за вдовца. Или же отдать токалкой какому-нибудь старику. Причем без калыма.

Если же от такой молодой мамаши все отказывались и никто не хотел брать ее замуж, аульчане могли поймать ее где-нибудь за углом и отрезать ей косы (обмазать лицо сажей, вывалять в грязи).

Но! Ни в коем случае

не закидывали бедняжку камнями, как это было принято в некоторых арабских странах. Не секли прилюдно плетьми и не закапывали живьем в землю…

У нас могли лишь для острастки слегка поиздеваться и выставить на всеобщее осмеяние. Полагаю, так оно гуманнее. Хотя… как посмотреть. В любом случае нравы в степи были помягче, чем у арабов. Или где-либо еще.

12-летний цикл

Но вернемся к основной теме. Наигравшись в детские игры с такими же несмышленышами, как и они сами, примерно с 12-13 лет девочки переходили к следующему этапу взросления. В этом возрасте девочка уже не қыз бала. Она уже просто қыз.

В этом возрасте заканчивался ее первый мүшел. Кстати, стоило бы рассказать о том, что такое мүшел. Это очень важная и занимательная вещь. Но тут двумя словами не обойдешься. Об этом подробнее впереди. А сейчас я лишь ограничусь тем, что это старинное исчисление возраста человека по двенадцатилетнему циклу.

Почему у казахов борзая стоила табуна лошадей — традиция Тазымен аң аулау

В этом возрасте девочки превращались в девушек. И это было уже заметно по всему. И одевались они уже по-другому. У них было много разных побрякушек, стразов и блестяшек. И считалось, что чем больше таких украшений, тем лучше. И еще много было косичек. Их заплетали вместе с этими же побрякушками. Фактически девочки становились уже невестами.

На них так и смотрели. И им уже не разрешалось играть с мальчиками в прятки, в казаки-разбойники или же, не дай бог, в докторов. Их уже вовсю привлекали к работам по дому, готовили приданое. Через пару лет таких ускоренных курсов девочки уже умели все. Между прочим, многие из них уже по-настоящему выходили замуж.

Согласно традициям им теперь разрешалось создавать свои семьи. Так происходило в большинстве случаев. И так оно делалось якобы в воспитательных целях. Чтобы не допустить досадных ошибок по юности.

Не сбили шапкой — к замужеству готова

Но справедливости ради надо сказать, что такое практиковалось чаще среди бедных слоев населения. Ранние браки заключались больше по экономическим соображениям. По необходимости. Это были такие нехитрые «бизнес-проекты».

Допустим, надоело прозябать в нищете и считать последние копейки до получки, начинали смотреть по сторонам. Прикидывали – за кого бы отдать старшую. Ей уже тринадцать! Значит, пора.

Лучше кумыса алкоголя нет — откровения американца о Казахстане

Искали состоятельных – волостных, замволостных, акимов, замакимов, замзавотделом акимата, прокуроров, таможенников, гаишников… и других не менее достойных, культурных, благородных и интеллигентных членов общества. Элиту, короче. Аристократов.

Находили, звали в гости, поили, кормили, показывали товар лицом, уговаривали и таким образом роднились с ними. Довольно часто проект срабатывал. Выдавали за богатого. Что касается такой умозрительной и эфемерной вещи, как любовь, она, конечно, встречалась. Правда, крайне редко. В основном, опять же, среди бедняков.

Только они могли позволить себе жениться по любви. Видимо, им ничего другого не оставалось. А вообще считалось, что замуж можно отдавать в том случае, если девочку невозможно было свалить… шапкой. Поясню.

Бытовала такая шутка: в девочку запускали зимним бориком (бөрік). Если она оставалась на ногах и не падала, значит, все – созрела. Но это так, к слову. При этом нельзя было заворачивать в шапку посторонние предметы, как то: камни, кирпичи, строительный мусор и т. п.

Нынче, чтобы свалить девушку с ног, одного борика явно недостаточно. Даже если он из шиншиллы или мексиканского тушкана. Или даже из шанхайского барса! Нынче все это действует слабо.

Поэтому в нонешние времена серьезную мадам валят с ног ключами от машин. Или – от квартир на океанских берегах. Это сегодня. А тогда. Тогда богачи своих дочек в раннем возрасте не особо торопились выдавать замуж. Бывало так, что в отдельных случаях дочки степных буржуев засиживались до двадцати! Кошмар. Почти старухи!

Что тогда делали? Как мы уже знаем, у нас не принято было говорить о проблеме в лоб и высказываться напрямую. Так делали только невежи и плебеи. Поэтому умные и тонкие люди придумали опознавательную систему знаков. И таких своеобразных визуальных намеков существовало великое множество – на каждый случай.

Так, если девушка, к примеру, оказалась не засватана и засиделась до «старушечьих» восемнадцати-двадцати годов, то по приходе гостей ее сажали на небольшой белый коврик из овечьей шерсти. Тем самым как бы намекали, что девушка свободна. Гости видели этот коврик и делали выводы.

Просто и ненапряжно. А самый «выдаваемый» возраст в степи, когда қыз становилась бойжеткен, это примерно 16-17 лет. Считалось, что это самое то! И не старая еще, но и не ребенок уже.