Почему Китай изменил политику в Центральной Азии — эксперт

Еще два года назад одной из самых активных тем для обсуждения в медиапространстве государств Центральной Азии была реализация китайской Инициативы «Пояса и пути»: какие предприятия китайцы «переносят» в страны региона, что строится на деньги Эксимбанка Китая и на какие кредиты «подписались» правительства.

В период пандемии по понятным причинам многие мировые проекты были поставлены на паузу, однако произошло ли это с китайским «Поясом и путем»? Почему несколько месяцев на казахстанско-китайской границе очереди из грузов на выезд в Китай, и как изменилась китайская экономическая политика в Центральной Азии, говорим с заведующей Сектором Беларуси, Молдовы и Украины Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Еленой Михайловной Кузьминой.

– В ноябрьской резолюции ЦК Компартии Китая вопрос «Пояса и пути» упоминался как бы вскользь. Это вызвано постпандемийным эффектом на КНР?

– Я думаю, что здесь сошлись сразу несколько факторов, на которые Китай активно реагирует. И это не только пандемия, но и противодействие, которое  оказывают Китаю Соединенные Штаты Америки.

Кроме того, еще до пандемии Китай перешел на следующий этап реализации Инициативы «Пояса и пути». С самого начала власти КНР обозначали, что она направлена не только на строительство инфраструктуры, но и на создание производств на территории стран-участниц.

Причина отставки Цоя и что изменит новый министр? — мнение политолога

Не секрет, что у большинства экспертов, особенно журналистов, китайская инициатива ОПОП (полное название – «Один пояс — один путь») идентифицируется только с инфраструктурными проектами, так что китайцы хотели отойти от сложившейся тенденции.

Если сосредоточиться на последней резолюции ЦК КПК, надо отметить, что про ОПОП все-таки упомянули – и это уже важно. Это значит, что программа не сворачивается. Но страна ставит перед собой новые задачи, модернизированные под сегодняшнюю ситуацию: экономическую, политическую и эпидемиологическую в том числе.

– Можно ли говорить о том, что Китай сегодня больше будет ориентироваться на восстановление собственной экономики, нежели на вложения в дальнейшую реализацию мегапроекта в рамках «Пояса и пути»?

– У Китая есть программа по преодолению дисбалансов внутри страны: между селом и городом, между доходами разных групп населения. Конечно, пандемия подтолкнула китайские власти активнее решать внутренние задачи.

Однако здесь есть такой интересный момент. Как только любая страна достигает определенного экономического и политического уровня развития, она не может стопроцентно замыкаться на себе.

КНР, являясь все-таки первой экономикой мира, не может заниматься только своими проблемами. В силу объема своей экономики и внешнеполитических интересов она проводит и будет проводить активное внешнее взаимодействие с другими странами, в том числе последовательно реализовать ОПОП.

ЕНПФ не желает, чтобы граждане изымали свои средства — депутат

Даже если мы посмотрим только на актуальную ситуацию с Афганистаном, то Китай заинтересован не только в купировании рисков, исходящих из страны, но и четко знает, какие активы приобрести.

– Восемь лет назад в рамках формулирования влияния «Пояса и пути» предполагалось, что на Центральную Азию будет использован не только транзитный потенциал региона, но увеличатся и производственные мощности в странах ЦА, повысится роль региона на международном пространстве. Удалось ли добиться данных целей за эти годы?

– Основные задачи по созданию транспортной инфраструктуры в Центральной Азии Китай выполнил. Хотя есть еще маршруты через Афганистан, и они, как мы понимаем, сейчас на паузе.

Кроме того, у КНР несколько вариантов движения сухопутных путей: есть через Центральную Азию, Россию и восточно-европейскую часть СНГ (Украину и Беларусь), есть через Кавказ – это все попытка диверсификации путей. Благо, что у Китая не исчерпаны финансовые возможности для разработки сразу нескольких маршрутов.

Экологичные продукты — это миф: маркетинг дороже здоровья

Не надо забывать, что по сухопутным путям идет лишь определенная доля китайских товаров. Товары, которые выгодно возить по суше, это около 10-12% от всего объема оборота. На этот объем инфраструктура уже точно построена.

Направление ОПОП в Центральной Азии остается стратегически важным, так как КНР все-таки определяет регион как свое «подбрюшье». Китаю важно, чтобы страны ЦА были стабильными. А это достигается в первую очередь достойным экономическим уровнем государств.

Во всем мире люди начинают возмущаться и требовать изменений в любых формах – радикальных или нерадикальных – только тогда, когда им нечего есть и нечем кормить детей.

Так что экономическая стабильность предполагает содействие развитию различных отраслей экономики, в том числе промышленных. Сейчас у Китая появилась еще одна задача – качество рабочей силы в государствах Центральной Азии, достаточное, чтобы размещать там свои производства.

– Интересно, что в Азербайджане на совместных предприятиях с Китаем почти нет китайских рабочих, а в Центральной Азии, наоборот, не раз возникали нарекания именно из-за «чужеземцев на таджикской, казахской или кыргызской земле»…

– Страны Центральной Азии сейчас сами более четко понимают, что им нужно от Китая, чем те же восемь лет назад. Государства региона четко формулируют свои интересы и требования к иностранной рабочей силе, иностранным инвесторам и тем производствам, которые планируется размещать на их территории.

600 млрд тенге — столько население должно микрокредитным организациям

В новых реалиях эти требования уже появились в законодательствах и Казахстана, и Узбекистана, и Таджикистана. Хотя их экономики более слабые по сравнению с китайской, но государства осознают необходимость решения вопроса национальных кадров на иностранных производствах внутри своих стран. На определенные национальные изменения китайцы реагируют спокойно и во многом их принимают.

Еще одно важное изменение с китайской стороны – постепенный переход от кредитов к инвестициям в регионе. Причем инвестируют в большей степени китайские компании, а не привычные нам банки развития (Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Экспортно-импортный банк Китая и другие).

Таким образом уменьшается нагрузка на центральноазиатские экономики. Китай начал перекладывать финансовую ответственность на свои компании, что говорит о зрелости китайской экономики.

– Однако, по сути, в КНР рынок как таковой – «дело партийное». Система реализации экономических проектов за рубежом создается руками китайского государства, просто инструмент выбран соответствующий современным мировым реалиям…

– КНР в первую очередь нацелена на свои национальные интересы, развивает свою экономику и компании. Это соединяется с китайской внешнеэкономической стратегией.

Так что задолго до того, как Китай начал входить в промышленность тех же стран Центральной Азии, производственную сферу государств, уже тогда была продумана концепция, как китайский бизнес и компании в последующем будут  помогать реализовывать китайские интересы на местах.

– Премьер-министр Аскар Мамин в ходе заседания Совета глав правительств ШОС обратился к китайским коллегам из-за ситуации с грузами на границе государств. И это уже не первое обращение казахстанского премьера к китайской стороне. Предприниматели из РК долгое время терпят убытки. Как объяснить отсутствие подвижек в ситуации со стороны КНР?

– Китай всегда придерживался того, чтобы меньше пускать на свою территорию иностранных товаров. Если мы проследим за всей историей сотрудничества государств Центральной Азии с КНР, у них практически все время было отрицательное сальдо в товарообороте в пользу Китая. Некоторые исключения составляет Туркменистан, и только потому, что у него очень специфичная структура торговли с китайской стороной.

Девочке в ДТП оторвало ногу, но водитель ушел от наказания

Долгое время после 1991 года в Китай ничего кроме энергоресурсов и металлов из региона не поставлялось. Так что тенденция, где Китай «отгораживается» от товаров определенного типа из ЦА, была всегда. Сегодня проблема усилилась, и ее лишь частично можно оправдать эпидемиологической ситуацией.

Понятно, что это слабое оправдание, так как в Китай практически не идет импорт продуктов питания из того же Казахстана, чтобы мы говорили о каком-либо несоблюдении фитосанитарных или эпидемиологических норм. Скорее, Пекин добивается решения ряда спорных экономических вопросов в свою пользу.

– Как влияет ситуация в Афганистане и новые риски для региона на видение Китаем реализации своей Инициативы в Центральной Азии?

– Если мы говорим об экономических рисках, Китай всегда очень внимательно следил за талибами и их активностью в Афганистане. Сейчас он достаточно эффективно для себя сотрудничает с новым правительством в покупке тех или иных афганских активов. Дошло до того, что западные аналитики стали говорить, что Китай стремится заменить в Афганистане Запад.

КНР же понимает, что ей нужен путь не только на Европу, но и на Индию. Или, так скажем, в сторону Индии, и этот путь зависит от ситуации в Афганистане. На этом направлении маршрута есть еще Иран и Пакистан.

С точки зрения политики, а не чистой экономики, Китай не вмешивается во внутренние дела стран, того же талибского Афганистана. КНР не указывает на какие-то там политические, с ее точки зрения, несуразности, как это делают на Западе.

При этом Китаю, с одной стороны, нужны стабильные пути, а с другой — страна целенаправленно выстраивает свою лидерскую позицию в Азии, куда входит и Афганистан.

Есть еще измерение безопасности, которое важно для Китая. Речь идет о различных террористических организациях, которые имеют в Афганистане своих эмиссаров. А это проблема влияния таких радикальных элементов на китайский Синьцзян, где китайцы всегда боролись с уйгурским сепаратизмом.

Поэтому на сегодняшний день Афганистан для Китая – самая сложная часть и экономического пути, и пути безопасности в продвижении его инициатив в регионе.

Но в КНР считают, что очень многие вопросы можно решить экономическим путем. Чем стабильнее будет страна, тем меньше будет желания у людей заниматься зарабатывать на экстремизме.