Афганский тупик: с кем будут договариваться талибы? Часть 3

Часть 1

Часть 2

Напомним, что американцы  лоббировали открытие новых транспортных коридоров через Афганистан с севера на юг. С этим было связано много разных проектов. Например, например, Большая Центральная Азия, железная дорога из Узбекистана в пакистанский Пешавар и газопровод из Туркменистана в Пакистан.

Узбекистан все устраивает

Здесь два важных и показательных момента. Сразу два государства ЦА – Узбекистан и Туркменистан, были среди тех, кто заинтересован в реализации этих проектов. И оба эти государства не входят в ОДКБ.

При любых прочих обстоятельствах они самостоятельно формируют свои отношения со всеми игроками. Поэтому, собственно, делегация талибов 10 июля направилась в Туркменистан, где они явно обсуждали не только вопросы безопасности на границе, но и судьбу газопровода ТАПИ.

https://365info.kz/2021/07/shest-prichin-po-kotorym-lyudi-gibnut-na-proizvodstve-eksperty

В то же время Узбекистан традиционно весьма активен на афганском направлении. С одной стороны, у него есть влияние на узбекскую общину в Афганистане, а это около 10% населения. С другой стороны, Ташкент заинтересован в том, чтобы выйти к южным морям, что существенно облегчает его экономическое положение.

Вместо того, чтобы везти грузы до российских портов на Дальнем Востоке или в Прибалтике, и обратно, гораздо проще доставить их до пакистанских портов Карачи, Гвадар и других. Поэтому Ташкент анонсировал строительство железной дороги из афганского Мазари-Шарифа в пакистанский Пешавар как раз накануне вывода американских войск.

Кроме того,

узбекские официальные лица не проявляют особого беспокойства в связи с последними событиями в Афганистане

Можно предположить, что, как минимум, они не видят в этом ничего особенного.

Таджикистан вне игры?

Однако того же нельзя сказать про Таджикистан, в котором беспокойство выражают весьма активно. Разница, скорее всего, в том, что в ходе последних событий заметно ослабляются позиции таджиков в Афганистане. А это приводит к серьезным изменениям ситуации и для них, и для Таджикистана.

В случае с Таджикистаном, снижается его значение для основных геополитических игроков, включая Китай, Россию и даже США. Потому что, если не будет конкуренции и войны внутри Афганистана, тогда Таджикистан теряет значение как вероятный главный тыловой район и опорная зона для некоторых политических сил в Афганистане, в первую очередь афганских таджиков.

https://365info.kz/2021/07/3-mlrd-dollarov-za-bajkonur-ekspert-otvetil-na-pretenzii-politologa

Если же влияние афганских таджиков в Афганистане снизится, тогда Таджикистан станет менее интересен для всех возможных игроков в качестве возможного канала взаимодействия с ними по самому широкому кругу вопросов.

В то же время именно для афганских таджиков сейчас ситуация складывается не самым выгодным образом. Последние 20 лет они были одной из наиболее важных сил в разных правительствах Афганистана. Таджиков было много в армии, службах безопасности.

При президенте Ашрафе Гани их влияние несколько сократилось. В частности, на севере Афганистана несколько усилились позиции пуштунов в тех же вооруженных силах и пограничных войсках. Одного из самых влиятельных таджикских политиков Атта Мохаммад Нура отстранили от должности губернатора провинции Балх с центром в Мазари-Шарифе.

Проблема таджиков — нет единства

Однако сегодня таджики мобилизуются. Они проводят манифестации вооруженных ополченцев в Кабуле и населенных таджиками районах, выражают готовность сражаться с талибами, если те перейдут в наступление. 14 июля появилась информация, что правительственные войска отбили один из районов в Бадахшане.

Видные таджикские генералы играют все более заметную роль. В частности, после ухода американцев с ключевой базы Баграм, ее комендантом стал генерал Кухистани. Согласно фамилии, он выходец из горного района Кухистан к северу от Кабула, населенного таджиками.

https://365info.kz/2021/07/pyat-tendentsij-ipoteki-deshevle-zhile-uzhe-ne-stanet-eksperty

Безусловно, афганские таджики представляют собой весьма внушительную силу. Они вполне способны даже без поддержки других частей армии удержать свои позиции под Кабулом и в тех районах Северного Афганистана, населенных преимущественно таджиками.

Но здесь главная проблема находится не в военных делах. Сегодня у таджиков нет политической фигуры, равной Ахмад Шах Масуду. Весьма многочисленные политики расколоты на сторонников его брата Зии Масуда, на приверженцев Абдуллы Абдуллы, Атта Мохаммад Нура, Исмаил-хана, Амруллы Салеха.

Кроме того, есть еще деление на панджшерцев, бадахшанцев, герати, кабули и многие другие группы дариязычного населения, которое часто в Афганистане называют общим термином таджики

Нового альянса может и не быть

Но самое важное, что без поддержки узбеков и хазарейцев очень сложно воссоздать рабочую модель Северного антиталибского альянса, каким он был раньше.

В то же время, без внешней поддержки со стороны Ирана, России, Таджикистана таджикам самостоятельно будет очень сложно продержаться в бурных водах новой афганской политики. Вопрос не в том, что они не готовы к войне за свои интересы, а в том, чтобы на происходящих политических торгах у их оппонентов создавалось такое впечатление.

https://365info.kz/2021/07/kazahstan-mozhet-sygrat-v-svoyu-igru-na-afganskom-pole-inosmi

К тому же, в Афганистане все еще действует фактор американского влияния. Главным образом он связан с продолжающимся финансированием армии и правительства. Пока правительственные структуры едины, они получают финансирование.

Понятно, что стоит им начать конфликтовать друг с другом, финансирование может сразу прекратиться. Во многом поэтому, собственно, сегодня и не происходит событий, подобных тем, которые имели место в1992 году.

Тогда таджикская часть афганской армии и спецслужб перешла на сторону Ахмад Шах Масуда. Соответственно, пуштуны из соответствующих структур перешли на сторону командиров пуштунского происхождения, главным образом Гульбеддина Хекматиара. Но это стало возможным потому, что Россия при президенте Борисе Ельцине прекратила финансирование просоветского правительства Наджибуллы.

США этого делать пока не собираются. Они готовы продолжать финансирование, а это означает, что многочисленные формирования афганской армии и, что немаловажно, вооруженной милиции на местах, будут продолжать противостоять талибам. Как минимум,

они не дадут движению Талибан заявить о своей победе на подконтрольных им территориях

Талибан — фактор слабости

В данном случае надо иметь ввиду, что последние успехи талибов связаны главным образом с ситуацией на местах. Это когда под их флагами выступают самые разные группы в регионах, которые увидели в уходе американцев возможность усилить свои позиции на местном уровне.

Но это же является фактором слабости талибов, потому что другие группы на местах увидели в этом угрозу своим интересам. Поэтому в ответ на первые успехи талибов они также стали активизироваться. Первыми стали таджикские командиры на севере Афганистана. Но также активизировались и лояльные правительству Ашрафа Гани пуштуны на юге и востоке.

Президенту Афганистана необходимо продемонстрировать свои возможности, что правительство может контролировать ситуацию, чтобы остаться центром распределения ресурсов. Но также надо было ответить на недовольство национальных меньшинств, в первую очередь таджиков. Тем более, что действия последних говорят о том, что они в принципе готовы самостоятельно выступить против Талибан. Поэтому они организуют ополчения, проводят в Кабуле демонстрации вооруженных людей.

Все только начинается

В связи с этим правительственные войска стали докладывать о своих успехах в пуштунских районах. 13 июля командир корпуса сил специальных операций Афганистана Хибатулла Ализай заявил о ликвидации двух высокопоставленных талибов. Характерно, что этот генерал является выходцем из крупного клана ализай племени дуррани.

Племенная милиция разных кланов из числа дуррани в провинциях Кандагар и Гильменд все годы войны в Афганистане была важным фактором местной системы внутриполитических отношений, в том числе в отношениях с талибами.

В 1994 году Талибан начинал с казни племенного вождя дурранийского клана ачакзай Мансура Ачакзая. В 2001 годы племенные вожди отказали талибам в поддержке. Сегодня в этих провинциях исход борьбы за власть между правительством и Талибан все так же во многом зависит от того, кого поддержат местные пуштуны из племени дуррани.

Пока же мы можем наблюдать заметную активизацию военных, как пуштунских, так и из числа национальных меньшинств. В том числе активизируются и отставные военные, которые покинули армию в последние годы.

В данном случае очень важно, что нынешние афганские генералы и политики тесно связаны со своими общинами. Многие из них это бывшие полевые командиры моджахедов, которые десятилетиями вели войну, опираясь на лояльную им милицию и контролируя территории проживания своих общин.

Позиция выжидания

Этим ситуация заметно отличается от времени накануне падения президента Наджибуллы в 1992 году. Он тоже опирался на местную милицию, оплачивая ее услуги. Однако между правительством и моджахедами тогда были серьезные идеологические разногласия. Кроме того, среди афганских коммунистов было много городских жителей, в первую очередь из Кабула.

Сегодня с правительством так или иначе, но все-таки связаны все бывшие моджахеды, основные крупные общины и племена. Нынешняя ситуация их в целом устраивает. Пока у них нет причин для начала открытого противостояния друг с другом, хотя противоречия, конечно, сохраняются. Наиболее влиятельные политики и кланы на местах выжидают, они смотрят на развитие ситуации и на то, какая тенденция в международных отношениях в итоге возобладает. Причем, на своих территориях они могут это делать под самыми разными флагами, включая Талибан.

Кроме того, американцы все еще держат в Афганистане представителей частных военных компаний общей численностью около 18 тыс. человек. Они обеспечивают техническое обслуживание, например, авиации, но могут и выполнять и чисто военные задачи. Поэтому все известные из СМИ успехи талибов стоит рассматривать в контексте реальной расстановки сил в Афганистане.

Например, кто на самом деле взял под контроль пограничные переходы с Таджикистаном? Если афганские силы на границы были пуштунскими, тогда их противники скорее всего были местными таджиками, но под флагами движения Талибан. Это объясняет, почему пограничники отошли в соседнюю страну и почему их потом отправили в Кабул.

Если же захватившие границу талибы были преимущественно пуштунами, то почему таджикская милиция в том же Бадахшане никак не среагировала на концентрацию пуштунских формирований в своей провинции и захват ими границы, которая имеет для них столь важное значение? Еще один вопрос, кто по этнической принадлежности те военнослужащие афганской армии, которые перешли на сторону талибов? Несколько таких случаев было отмечено на Севере Афганистана.

Компромисс равновесия

Тем не менее, все эти частные случаи не меняют общей картины. Ситуация в Афганистане и вокруг него выглядит настолько запутанной и внутренне нелогичной, что невольно возникает вопрос о сложных маневрах самых разных политических сил в поисках нового равновесия.

Всем понятно, что прежний баланс сил нарушился, но не совсем ясно насколько и не является ли это частью некоей игры какой-либо из внешних сил. Это не может не беспокоить заинтересованные стороны, а таковых очень много вокруг Афганистана и внутри него.

Но точно можно сказать, что слишком многие оказались застигнуты врасплох. Например, весьма показательно, что с 12 по 16 июля в Центральной Азии будет находиться министр иностранных дел Китая Ван И. Китай явно пытается прояснить ситуацию.

13 июля китайский министр провел переговоры в Туркменистане. 14 июля пройдет встреча глав МИД стран ШОС в Таджикистане. 16-17 июля состоится саммит ШОС. Причем, здесь будет присутствовать и министр иностранных дел Пакистана Шах Мехмуд Куреши. С учетом традиционного пакистанского влияния на Талибан его присутствие в Душанбе приобретает особый смысл.

В целом очевидно, что общая установка у всех внешних участников процесса связана с поиском новой формулы баланса интересов в Афганистане и вокруг него на фоне сокращения американского присутствия в регионе, но не его прекращения.

Это имеет ключевое значение, потому что

от внешних сил зависит то, насколько сложными будут отношения внутри самого Афганистана

Поэтому речь может идти только о компромиссе. Военная победа Талибан создает слишком много сложностей. В то время как невозможность такой победы в кратчайшие сроки означает, что талибам также придется договариваться.

Вопрос только с кем, с нынешним правительством Афганистана или с местными этническими и религиозными общинами по отдельности?