Бесконтрольное строительство выгодно слишком многим людям — Ашимбаев

Наследие прошлого в Казахстане защищается с 1992 года. Первый закон об охране и использовании объектов историко-культурного наследия утратил силу в связи с принятием нового 26 декабря 2019 года. Кроме того, действовали несколько госпрограмм по защите памятников прошлого. Например, с 2004 по 2009 годы реализована программа «Мәдени мұра». В 2013-2015 годах — «Қазақ тарих толқынында». В рамках программы «Рухани жанғыру» впервые на междисциплинарном и межтрансдисциплинарном уровнях в 20018-2020 годах реализована научно-исследовательская программа «История и культура Великой степи». Казалось бы, все под контролем и защитой.

Однако на днях политолог Данияр Ашимбаев опубликовал на своей странице в Facebook весьма любопытную программу об отношении к памятникам культуры и истории в культурном Алматы.

Тихая судьба истории

«Текущий список памятников истории и культуры местного значения Алматы был утвержден 10 ноября 2010 года. В него вошло 118 объектов», — написал Ашимбаев. — «За последние годы из него были исключены:

24 февраля 2015 года:

• Курганный могильник «Кок-кайнар»-3;
• Курган (аварийный) — Северная окраина мкр. Курылысшы;
• Курганный могильник в нижней части Ремизовки;
• Курган (аварийный) — 0,7 км на юго-запад от мкр. Кок-кайнар;
• Поселение Бутакты-1 (Археологический комплекс Бутакты-1);
• Здание городского аэровокзала.

5 мая 2015 года:

• Бывшая гостиница «Жетысу» (ныне — Туристическая фирма «Жибек жолы»);
• Бывшая площадь им. Л. Брежнева (ныне — Ансамбль площади Республики.

8 июля 2015 года:

• Республиканский Дом политпросвещения;
• Курган (улицы 20, 22 линии, Жандосова, 20 линия, дома 4, 4а, 128, улица Тажибаевой, 37).

В список внесены:

• 23 января 2002 года — резиденция первого президента Республики Казахстан, центральная мечеть духовного управления мусульман Казахстана;
• 19 марта 2019 года — автовокзал «Сайран» и «Алматинский ипподром».

Не имеем ничего против включения всех этих объектов в перечень охраняемых государством, однако зачем вычеркивать из него курганы и исторические здания города? Ради земли или потому что устали поддерживать их в первозданном виде? Данияр Ашимбаев нашел всему объяснение.

— Реестры культурно-исторических памятников составляются давно, — говорит политолог. — Они периодически обновляются. Учитывая наше законодательство, старые реестры отменяются, новые утверждаются.

И надо еще сверять, что из старого попало или не попало в новый

Бывает, что решения об исключении из списка принимаются заранее перед какой-то реконструкцией или модернизацией. А бывает, что-то проводится задним числом. Например, здание сгорело, а восстанавливать тяжело. Или его снесли, не зная, что это памятник.

Все, что плохо лежит

— Зачем трогать курганы? Это же самая историческая история!

— По курганам проблема сложнее. Потому что, во-первых, многие раскопаны. Все что надо, археологи из них уже извлекли. Во-вторых, о происхождении  некоторых из курганов историки спорят до сих пор.

Например, по кургану на территории Ботанического сада. В разных справочниках и реестрах он проходит как курган второго тысячелетия до нашей эры. Однако многие уважаемые эксперты говорят, что это не курган, а альпийская горка, которую сделали при реконструкции в 60-70-е годы. И таких примеров достаточно. Курганов на территории города много. Есть те, что в реестре, какие-то в него не попали. И этот вопрос надо обсуждать с участием экспертов.

Мы прекрасно видим, что город, несмотря на все заявления, бессистемно меняется — расширяется, застраивается, перестраивается

Понятно, что в этой пищевой цепочке сохранить наследие очень тяжело. Ведь в застройке задействовано слишком много людей. И ипотечники хотят новое жилье в приличном районе. И акимат, который распоряжается земельными участками. А еще подрядчики, которые получают финансирование из 2-3 источников.

Сам вопрос отнесения к памятникам находится в ведении то маслихата, то акимата. Так что какой-то гласности при обсуждении списка историко-культурных объектов особо не видно. Как, в принципе, в любых решениях акимата и маслихата города и других регионов.

Одно дело, когда что-то включают в реестр. Другое — когда из него что-то втихую исключают

Я еще не нашел всех документов, чтобы составить этот список. Но в найденных большинство решений относятся к 2015 году. То ли ревизию провели, то ли в рамках строительного бума решили пожертвовать этими объектами. Ценность их, конечно, вызывает вопросы.

Судьба наследия — в документах

— Серьезные дебаты между властью и общественностью города были по старому зданию в центре города на перекрестке улиц Желтоксан и Богенбай батыра. 

— И мне очень не хватает этого здания советского Госплана, которое не производило впечатления аварийного. Но вместо него построили бизнес-центр, который не очень занят.

— Новая тема для обсуждения — очередная волна точечной застройки города. Когда жилье строится, а инфраструктурные вещи вокруг него — нет.

— Городские власти выдали массу разъяснений, от которых яснее не стало.

Все свалили на предшественников. Хотя многие из выступавших с предшественниками и работали

Вопрос повис в воздухе, несмотря на то, что оба президента давали определенные запреты и по застройке. Учитывая стоимость ситуации, все делается так, что какие-то моральные и культурные соображения отходят на 38-й план. Если они вообще были изначально.

Еще больше интереса вызывает вопрос с республиканским реестром историко-культурного наследия. Он утверждался постановлением правительства

Во время реформы 2015 года его передали в компетенцию минкультуры. То есть старый реестр тут же утратил силу. А принимали ли новый, об этом я сведений не нашел. В нормативно-правовых актах минкультуры есть упоминание, что разработали правила отнесения объектов в республиканский реестр. Но утвержден ли сам республиканский реестр, такого документа в открытом доступе нет. Получается, что у нас уже шестой год нет республиканского реестра памятников исторического значения.

Нет реестра — нет вандализма

— Следовательно…

— Если нечаянно снесут Дворец республики или еще какой-то исторический объект, это будет уже не вандализмом, а мелким хулиганством.

Этот вопрос я несколько раз поднимал в СМИ, но какого-то внятного ответа не получил. Учитывая, что к профильному министерству в последние годы претензии только растут, непонятно, чем оно вообще занимается.

Раньше при нем был департамент историко-культурного наследия. Были госпрограммы. Но несмотря на все это, очень сложно понять, что творится с нашими памятниками. В реестр что-то произвольно вносится, что-то выносится. Даже по Алматы и другим городам. Да и тому же

Усть-Каменогорску периодически ставятся вопросы, что разрушается или целенаправленно уничтожается то или иное здание

А ведь на территории Казахстана существовало немало цивилизаций, от которых осталось наследие. Но каков их статус и текущее состояние, на данный момент сказать сложно.

Реконструкция каких-то совсем известных памятников, как мы видим, осуществляется исходя из вкуса акима и приближенных к нему архитекторов

Когда в Алматы вставал вопрос о реконструкции улицы Панфилова, и в СМИ возникли вопросы о нелепости проекта, вышел уважаемый архитектор и сказал, что люди, ничего не понимающие в искусстве, не имеют права лезть в его работу. Архитектор он может быть и хороший, но надо понимать, что наши акимы художественных академий не заканчивали. Отсутствие транспарентности решений таких вопросов вызывает все больше подозрений не только в неэффективности, но и в прямой коррумпированности и злоупотреблениях соответствующих должностных лиц.

Сам себе хозяин

— Алматы стремительно застраивается. При этом непонятно для кого. Стройка ради стройки? Ведь по нынешним ценам на жилье столько покупателей все равно нет. На что они строят? Дотации получают? Кто двигает всю эту строительную индустрию?

— Строительная индустрия в данный момент считается драйвером экономического роста. В последние два года она практически одна и обеспечивала рост несырьевой части всего ВВП с точки зрения статистики.

С точки зрения экономики понятно, что строительство субсидируется. Долевого жилья сейчас мы особо не видим, но много строится по разным госпрограммам. При этом, с одной стороны, они помогают застройщикам — где-то предоставляются бонусные земельные участки или какие-то другие послабления. Например, строительный сектор получает субсидии по кредитам.

За последние 15 лет стало слишком очевидно, что строительный сектор у нас тесно связан с банковским

Кроме того, государство инициирует все больше программ, ориентированных на покупку жилья именно на первичном рынке. Цены, конечно, давно ушли за пределы понимания. Качество жилья особо никем не контролируется. Госприемку отменили. Все жалобы на скорый износ внутридомовой инфраструктуры списываются на проблемы самих жильцов. И публикаций на подобные темы в последнее время все больше.

— Еще лет 10 назад государство активно пресекало попытки незаконных строек или строек с нарушением нормативов. А сейчас госорганы проигрывают в судах иски по незаконному строительству один за другим. Власть проиграла строительным деньгам?

— В рамках реформы 2015 года органы государственного архитектурно-строительного контроля (ГАСК) были переданы в ведение местных исполнительных органов. Раньше были департамент строительства акимата и управление ГАСК, который подчинялся агентству или министерству. А

с 2015 года и ГАСК перешел в ведение акиматов. Где-то они действуют отдельно, а где-то даже объединены с департаментами строительства

То есть теперь в одних руках и строительство, и контроль.

Крайних нет

— Возник конфликт интересов?

— У них нет, у нас — да. Акиматы теперь выделяют деньги, сами контролируют качество и сами себя проверяют. Идеальная модель для госаппарата. Блуждающий санэпиднадзор, который во время карантина показал себя во всей красе, имеет похожую судьбу.

Из-за постоянных реорганизаций нет никакой преемственности. Виновного найти невозможно

Мы имеем то что имеем. Государство стимулирует застройщиков, не обижая банки. Государство помогает покупать жилье, построенное за счет бюджета. При этом государство толком не контролирует качество. Все потому что отрасль — драйвер экономического роста.

Систему не может сломать даже активная алматинская общественность. В пищевую цепочку замешано слишком много людей

Примером тому служит скандал по поводу возможного обвинения в хищении 3,9 из 5,5 млрд тенге, выделенных на строительство модульного госпиталя в Алматы. Пока он не получил никакого развития. Все прекрасно понимают, что

уровень чиновника акимата, чью фамилию называли, максимум полмиллиарда. То есть цепочка уходит намного дальше,

глубже и выше. Если обвинения вообще оправданны. Не забываем, что у нас многие обвинения не производят впечатления, что направлены на борьбу с коррупцией.