Ученые разошлись во мнениях, поможет ли «мягкая сила» Китаю или навредит?

В последние годы КНР начал активнее выступать на международной арене, в том числе и применяя методы «мягкой силы». Особую роль исследователи видят в политике Си Цзиньпина. При нем внешняя политика, как отмечают авторы доклада Совета по международным отношениям (США),

характеризуется комбинацией «жесткой» и «мягкой» политики

Визит Си Цзиньпина в Казахстан: приняты 12 документов

Руководство КНР возлагает большие надежды на это сочетание в дальнейшем развитии страны. Институты и инструменты китайской «мягкой силы» действуют во всем мире — в том числе и в Казахстане. Об этом пишет политолог Гаухар Нурша в работе, опубликованной на сайте Казахстанского института стратегических исследований.

Два в одном на политической арене

Росту «мягкой силы» Китая также стал способствовать активный интерес западных исследователей к текущим проектам и инициативам Китая, особенно в последние годы. После запуска инициативы «Один пояс -один путь» серьезно повысился интерес к успешной экономической модели развития КНР.

Вместо НАТО в Центральную Азию придет «мягкая сила»

— Философия сочетания в политике «жесткой» и «мягкой силы» в Китае существовала испокон веков,

поэтому ошибочно предполагать, что такой подход является новшеством, — утверждает Гаухар Нурша. Например, казахстанский китаевед К. Ш. Хафизова описывала подход еще времен династии Мин следующим образом: «Как совершенно мудрый монарх, китайский император должен был морально воздействовать на своих подданных,

подчинять их силою не столько оружия, сколько путем «морального перевоспитания»

Фактически импульс для использования китайской «мягкой силы» на практике дало выступление председателя КНР Ху Цзиньтао на XVII Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая в октябре 2007 г.

— Мы должны (…) расширить культуру как составляющую «мягкой силы» нашего государства для обеспечения основных культурных прав и интересов людей, обогатить культурную жизнь в Китайском обществе и вдохновить к энтузиазму людей во имя прогресса, — сказал он тогда.

Эта фраза, говорит Гаухар Нурша,

стала началом отсчета официальной стратегии Китая по улучшению своих позиций вне страны

Китайские предупреждения закончились — началась реакция

Как отмечает российский дипломат и политолог А. В. Будаев, в Китае «на начальном этапе задача формирования собственных форматов «мягкой силы» рассматривалась лидерами страны во многом как

ассиметричный ответ на широкомасштабные антикитайские действия Запада»

https://365info.kz/2017/07/myagkaya-sila-rossii-stanut-li-ee-ispolzovat-v-kazahstane/

— Чтобы повысить «мягкую силу» культуры страны, мы должны стремиться к распространению концепции ценностей современного Китая. (…) Мы должны усилить нашу работу по экстракции и толкованию, открыть платформы и средства шире для внешней пропаганды, чтобы китайская концепция ценностей действовала во всех областях международного обмена и распространения, — указывает действующий председатель КНР Си Цзиньпин.

Одновременно руководство Китая начало осознавать, что

«глобализация может способствовать размыванию культурной идентичности Китая и традиционного отношения к власти»

— Интерес к «мягкой силе» — это также результат переоценки партией степени влияния западных ценностей на политическое развитие страны, культуру, мораль и устои общества, — считает Гаухар Нурша.

Достигнет ли Китай культурного лидерства?

Важная роль отведена так называемым Институтам Конфуция. Гаухар Нурша называет их «инструментами распространения и популяризации китайской культуры за рубежом». Это и есть долгосрочная коммуникационная стратегия Китая.

Институт Конфуция создадут в Астане

Первый из них был основан в 2004 г. в Сеуле. Хотя подобные центры китайского языка начинают свою историю с 1987 г., но создание единого бренда «позволило построить более сплоченную команду китаистов и организовать учебный процесс и продвижение культуры Китая за рубежом более эффективно».

На начало 2017 г. в

140 странах мира действовали 511 Институтов Конфуция и 1073 класса Конфуция, в которых 2,1 млн человек обучались китайскому языку

Аналогами китайского Института Конфуция в мире Гаухар Нурша называет Гёте-институт (ФРГ), Институт Сервантеса (Испания) и Британский cовет. Однако китайский вариант отличается своей структурой.

Институты Конфуция не имеют отдельной юридической регистрации и подотчетны как университету-партнеру (в котором располагается конкретная площадка), так и центральному офису в Пекине. Поэтому

в каждом из них сразу два директора — местный и китайский

Они работают напрямую каждый со своим руководителем.

https://365info.kz/2017/07/kitaj-v-kazahstane-molchanie-pravitelstva-rozhdaet-domysly/

Институты финансируются на начальном этапе ежегодными грантами от штаб-квартиры в Пекине, за что филиалы должны предоставить финансовую отчетность. Волонтеры и преподаватели из Китая оплачиваются отдельно штаб-квартирой, расходы на коммунальные затраты, аренду и зарплаты местным преподавателям (если таковые имеются) несут принимающие стороны.

Китайские преподаватели и волонтеры периодически меняются: волонтеры каждый год, преподаватели реже.

Чтобы попасть в эту программу, и те, и другие проходят жесткий трехэтапный отбор

Ученые разделились во мнении, «являются ли данные институты помощью или препятствием для Китая в достижении культурного лидерства в мире». Причем в западной академической среде преобладает мнение, что Институты — «агенты для продвижения и популяризации курса Китая во внутренней и внешней политике».

Китайская сила и казахстанская специфика

Таким образом, констатирует автор, среди инструментов внешней политики (из разряда «мягкой силы») преобладают два компонента — культурный и образовательный. При этом то же самое происходит и в Казахстане

— Можно констатировать, что на данный момент

инструменты китайской «мягкой силы», применяемые в Казахстане, носят в целом универсальный характер,

то есть одинаковым образом используются в любой точке планеты, где присутствует Китай, и не адаптированы под казахстанскую действительность, — пишет Гаухар Нурша.

https://365info.kz/2017/09/kitaj-planiruet-rasshirit-vliyanie-dazhe-v-irane/

Первый основан на знакомстве и дальнейшей популяризации в нашем обществе китайской культуры и ее достижений. Второй ориентирован уже на укрепление связей между нашими странами в гуманитарной сфере. В том числе и через развитие двусторонних научно-образовательных программ и расширение доступа к китайским образовательным грантам.

— Оба компонента осуществляются в китайской внешней политике в Казахстане параллельно как самостоятельные направления. В то же время

в Казахстане функционируют Институты Конфуция, которые в своей деятельности сочетают и культурный, и образовательный аспекты,

— утверждает исследователь

Однако некая специфика в Казахстане все-таки появилась. Например, по ее мнению,

определенным препятствием стали распространенные у нас страхи некоей «китайской угрозы»

— В Казахстане, как бывшей республике СССР, в первые годы независимости были широко распространены представления о Китае, которые сформировались в советский период, — считает она.

Взгляды эти определялись, с одной стороны, отношением СССР к Китаю как к «младшему партнеру» на международной арене, а с другой —

после ухудшения отношений и пограничных конфликтов — уже как к потенциальному противнику

Угрозу все еще никто не отменял

Однако сейчас эти мифы благополучно развеялись и сформировалось собственное представление. Причем отличающееся от взглядов как россиян, так и граждан других постсоветских стран.

https://365info.kz/2017/06/kazahstantsy-vse-menshe-boyatsya-kitaya-ekspert/

— На восприятие Китая в Казахстане действует еще один значимый фактор — соседство.

Народы взаимодействовали несколько тысячелетий и достаточно хорошо знакомы

Поэтому в отличие от стран, географически удаленных от Китая, в Казахстане сложились определенные представления о его культуре и традициях, — считает Гаухар Нурша.

При этом, по мнению исследователя, в условиях растущей экономической и военной мощи Китая фактор соседства порождает «более чувствительное отношение граждан Казахстана к спекуляциям на тему «китайской угрозы», причем в самых различных областях.

— Вспышки внутриполитической полемики по земельному вопросу в Казахстане — типичный тому пример

В этой связи под влиянием непростого восприятия казахстанцами Китая эффективность китайской «мягкой силы» в республике заметно снижается, — утверждает автор.

Соответственно, снижается и эффективность от программ по продвижению и популяризации китайской культуры, в то время как образовательные программы, наоборот, достигают в Казахстане большего эффекта. Но здесь другая сложность —

выпускники этих программ испытывают серьезные проблемы с трудоустройством

Китайский язык теснит английский в Казахстане

Гаухар Нурша пишет, что для казахстанцев в китайских компаниях есть «карьерные потолки», потому что для среднего и высшего уровня управления там предпочитают нанимать соотечественников. Кроме того,

востребованность китайского языка за пределами сферы торговли крайне низка

— Несмотря на растущий уровень образования в Китае, возможность его последующего применения в самом Казахстане недостаточно высока. Все это снижает эффект от получения образования в Китае, — пишет автор.

Мировой коммунизм китайцы строить не хотят

Отдельно политолог подчеркивает опасность того, что китайская стратегия может быть неправильно понята, особенно если проводить чересчур прямые параллели с применением «мягкой силы» западными странами.

— Важно выделить тот факт, что

Китай не интересуют методы целенаправленного продвижения коммунистической идеологии в других странах

для изменения их режимов, — акцентирует она внимание читателей.

«Чтобы преуспеть в Казахстане, Китаю нужно нечто большее, чем деньги» — западные эксперты о Шелковом пути

По ее мнение, задачи китайское руководство ставит другие. Во первых, преодоление внешних вызовов, и в частности — последствий глобализации, о которых уже говорилось. Во-вторых, формирование положительного образа Китая на международной арене. И наконец — укрепление идеологической системы внутри государства.

Однако

Китаю предстоит еще большая работа, чтобы его «мягкая сила» достигла, например, уровня США

Существуют серьезные пределы роста, связанные со спецификой политического развития страны и ее внешнеполитического опыта.

— Усиление «мягкой силы» западных стран в Китае настораживает местное академическое сообщество. Поэтому повестка партии в сфере распространения китайских ценностей в том числе нацелена и

на создание противовеса западным нормам,

и на обеспечение устойчивости власти при условии адаптации и работы над ошибками, — резюмирует Гаухар Нурша.