Калимантан: страна цветущих… желудков

…Мне довелось побродить по многим тропическим лесам планеты. И всюду эти леса поражают одинокого путника своей настороженностью и пустынностью. На огромном острове Калимантане-Борнео сохранился один из самых солидных массивов тропического леса планеты.

Птицы есть, но их нельзя назвать непугаными. При сближении они стремительно и беззвучно ускользают за ближайшие стволы. Те, что удалось поймать в объектив камеры, – жалкие единицы от всего пернатого изобилия, которого не видно и даже не слышно. Присутствие лишь угадывается – то мелькают какие-то неясные пятна, то тишину разорвут суетливые гадючьи трели, то вдруг начинают качаться освобожденные от тяжести ветви. А еще – это постоянное ощущение, что за тобой наблюдают (как в старом Иерусалиме, пронизанном недремлющими очами сотен незаметных видеокамер).

Очень мало насекомых, даже таких вездесущих, как муравьи. Встреченные пауки мелки и невыразительны. Нет ящериц. Я уж не говорю о змеях и зверях. Мало цветов. Почти не видно бабочек…

Однако чувство, что всё вокруг переполнено скрытой жизнью, не покидает ни на мгновение. Может быть, всё дело в ярусах. Тот, самый нижний, по которому вьётся тропа, – наиболее опасный и наименее приспособленный для комфортной жизни лесных обитателей. А жизнь где-то там, в непролазной чаще, в переплетённых кронах деревьев. Там… где нас нет.

Но растительность! Стоит свернуть с тропы, чтобы ощутить свою беспомощность и мизерность, своё жалкое место в этом первобытном лесу, – ноги тут же по колено уходят во мхи и какую-то трухлявую гниль, которая еле держится на крутом склоне. Всё вокруг сразу принимает враждебный и ощеренный вид. Что-то сразу норовит вцепиться, царапнуть, поранить, изодрать, проткнуть. Одна ротанговая пальма – колючими плетьми которой с маниакальной тщательностью перевязано свободное пространство – чего стоит. А она — не одна!

Но самое неприятное, что там, у ног, в этой живой трухе чувствуется какое-то движение. Хищное движение. А когда ты поспешно выбираешься обратно на тропу, то оказывается, что на щиколотках уже шевелится несколько присосавшихся черных пиявок.

…Это зрители голливудских поделок и телепередач в стиле «дискавери» серьёзно считают, что главная опасность тропических лесов – огромные пауки, ядовитые змеи и кровожадные леопарды. На самом деле основные угрозы и неудобства исходят от существ куда менее презентабельных: комаров, пиявок и ротангов. А главная опасность в том, что мы, жители совершенно иных «ярусов» планеты, абсолютно не приспособлены к здешней жизни. Недаром, людские потери во время боевых действий, которые вели в тропиках «цивилизованные жители» из Европы, Штатов и даже Японии, приходились не на пули, мины и ядовитые стрелы, а именно на неспособность переносить местные условия.

После нескольких часов одинокого движения по тропическому лесу наступает какое-то сумеречное состояние. От обилия оттенков одного зелёного цвета, от недостатка света – в глазах появляется легкая рябь. От банной духоты и гнилостных испарений голова наполняется горячим туманом. Внимание рассеивается. Настороженность улетучивается. Лес растворяет пришельца без остатка…

…Как без остатка переваривает свои жертвы удивительное растение, найти которое в лесах Борнео было одной из моих целей. Вернее, это не одно растение, а целая группа растительных хищников, несколько десятков видов, относящихся к роду кувшиночников, или непентов. В ходе эволюции эти насекомоядные (или, как их называли раньше, мясоядные) представители флоры научились не только ловить, но и переваривать всяческих ротозеев от фауны: жучков-паучков и мушек-блошек. Природа как бы поменяла плюс на минус.

Таким способом растения восполняют дефицит органических веществ, который, как это ни парадоксально, характерен для этих буйнопомешанных тропических лесов. Борьба за землю здесь так же бескомпромиссна, как война за солнце. Ливни, хлыщущие вдоль экватора каждый божий день, сильно размывают и истощают почву. Так что корни местных деревьев, к примеру, растут не вглубь, а вширь.

Кувшиночники – такая же визитка Борнео, как рефлезии, птицы-носороги и орангутанги. По сути, это своеобразные желудки, растущие и на земле, и на деревьях. Природа устроила их так мудро и коварно, что глупая жертва сама лезет под приоткрытую гостеприимно крышечку, в мирный кувшинчик, наполненный, как представляется, живительной влагой. Но стоит наивной букашке оказаться внутри, как крышечка смачно захлопывается, и гостья попадает на пиршество (в качестве пищи), слишком поздно осознавая, что «живительная влага», не что иное, как желудочный сок.

Мои поиски кувшиночников у подножий Кинабалу, самой высокой горы огромного острова, почему-то успехом не увенчались, и я решил перелететь на юго-западный угол острова, где у самого синего моря раскинулся старейший заповедник – Бако. Добираться до резервата пришлось сначала на автобусе, а потом на моторной лодке.

В Бако меня встретила веселая стая хвостатых макак, харчующихся в обнаженных мангровых зарослях. И одуряющий жар. Хотя здешний лес, покрывающий прибрежные увалы, показался куда более светлым и живым, нежели в Кинабалу.

Пройдя сотню метров, я вдруг увидел, что тропу пересекает какая-то движущаяся лента. Змея!?

Но это была не змея, а колонна муравьев. Миллионы насекомых, в одном ритме огибая препятствия, двигались сплошной лентой шириной в полтора десятка сантиметров под охраной ощетинившихся в обе стороны по бокам стражников. Куда они шли? Кто их знает. Однажды в Бразилии я в течение пяти часов наблюдал подобное шествие, и все это время муравьиный поток не иссякал ни на минуту. Завораживающее зрелище!

Далее мне предстоял небольшой подъём на водораздел. Но полторы сотни метров в условиях натуральной парилки дались нелегко. Наверху лес кончился – тут, перемежаясь, лежали кустарниковые заросли и совершенно голые выступы раскаленной вертикальным солнцем скалы. Тропические ливни не позволяли почвам задерживаться наверху, а это… повод для насекомоедения!

А вот и они, кувшиночники, да сразу двух видов! Одни – тонкие и изящные сосуды – висят на своих тонких плетях, на кустах, вторые – толстые крынки, словно грибы – растут прямо из почвы. Эти вообще без крышек, всегда открыты общению. Их зеленоватые утробы, несмотря на экваториальную ярь солнца, были до половины заполнены прохладной влагой. Такой манящей и… убийственной.

Но духота такая, что долгожданная встреча не вызывает особых эмоций. Для приличия жду, когда какой-то очумелый жучок свалится в утробу непента. Вот и он. Похоже, в такой жаре ему уже всё равно – быть сваренным или переваренным…

Но где эмоции от долгожданной встречи? Эмоций нет. Есть только нетленная парилка. Впрочем, эти непенты, по виду своему, были вовсе непрезентабельными. И они были не последние экземпляры из тех, которые мне ещё предстояло увидеть в джунглях Калимантана.

фото Андрея Михайлова

[gallery ids=»33319,33316,33317,33318,33320,33321,33322,33324,33323″]