Эдуард Полетаев: Сейсмическая безопасность – важная политическая задача

После сильного землетрясения 23 января президент провел совещание по вопросам сейсмической безопасности и поручил соответствующим органам провести работу над ошибками.

Известный казахстанский политолог Эдуард Полетаев поделился мнением, какие проблемы обнажило январское землетрясение в Алматы и какие политические последствия для государств может иметь разрушительное стихийное бедствие.

— Президент Касым-Жомарт Токаев провел совещание по вопросам обеспечения сейсмической безопасности с участием руководства администрации президента, Совета Безопасности, членов правительства, акимов городов и областей, руководителей региональных ДЧС. В чем необходимость проведения такого масштабного совещания?

— После землетрясения в Алматы не было погибших, но были пострадавшие. По реакции населения стало понятно, что потенциальная катастрофа ставит много серьезных вопросов перед обществом и государством, привлекает особое внимание к деятельности властей: как они среагировали, правильно ли среагировали, выполнили ли свои функциональные обязанности?
Не стоит забывать, что, по данным ООН, 75% территории Казахстана подвержены высокому риску возникновения стихийных бедствий. Речь идет не только о землетрясениях, но и ураганах, оползнях, наводнениях, пожарах, экстремальных температурах и так далее. 30% территории Казахстана относится к сейсмически активным районам. Полукружье гор от Шымкента вдоль узбекско-кыргызско-китайской границы и до Восточного Казахстана и Алтайских гор – это сейсмоактивная территория.
Среди всех природных катастроф, несущих гибель людей и экономический ущерб, наиболее опасными являются землетрясения. Если перед какими-то угрозами мы можем эффективно действовать, например, селезащитные плотины построить в окрестностях Алматы, то предсказать точное время землетрясения и полноценно организовать эвакуацию всегда затруднительно. Самые продвинутые страны не всегда справляются с этим.
Событие в Алматы произошло серьёзное, для него даже создали отдельную страницу в Википедии. Землетрясение 23 января не было локальным и носило международный характер. По разным данным, его эпицентр находился в 200-300 км от Алматы. Это говорит о том, что если эпицентр был в Китае, то пострадавшие могли быть и в Казахстане, и в Кыргызстане, и в Узбекистане. Землетрясение затронуло четыре страны. Тянь-Шанский сейсмический пояс, а горы у нас молодые, аккумулирует в себе сразу несколько государств. Если катастрофическое землетрясение случится в Алматы, то, наверняка, существенные последствия будут и в соседнем Бишкеке.

Реагировать на такие вещи — это священная обязанность властей. Разрушительные землетрясения могут иметь социальные, политические, экономические, культурные, исторические последствия для страны. Работать здесь надо на всех уровнях — на национальном, региональном и на местном. Государство придерживается стратегии снижения возможного ущерба, проводит превентивные мероприятия, как, например, это совещание по вопросам сейсмической безопасности. Учитывая мировой опыт, было подсчитано, что затраты на обеспечение готовности к событиям чрезвычайного характера в 10-15 раз меньше, чем последующий ущерб от природных катастроф. Поэтому президент Касым-Жомарт Токаев достаточно подготовленно обозначил проблемы, где-то похвалил, где-то раскритиковал исполнительную власть и соответствующие органы. Проводить такие мероприятия и обозначать проблемы, требующие решения, — это важная политическая задача, на мой взгляд.

— На совещании глава государства Касым-Жомарт Токаев указал на проблемы в сфере обеспечения сейсмической безопасности, которые обнаружились после сильного землетрясения в Алматы. Какие из них вы можете отметить?

— Президент Касым-Жомарт Токаев подробно рассказал об этих проблемах – это в первую очередь растерянность и недостаточная готовность к событиям чрезвычайного характера. Здесь еще важно сказать о том, что не все сейсмостанции действуют: из 70 сейсмостанций в Казахстане шесть станций находятся в нерабочем состоянии.

Снова у нас обнаружилась проблема того, что сейсмологи находятся в подавленном материальном положении. Начали говорить о возможном выделении средств для поддержки их работы.

Проблемой стало паникерство, нехватка знаний и навыков у казахстанцев по поведению до, во время и после землетрясения. 44 человека пострадали в Алматы, никто не погиб, но люди получили травмы в результате паники. Не секрет, что от действий, возникших во время паники, страдает больше людей, и ущерб оказывается более значительным, чем от самого события. В целом эффективный ответ на землетрясение как возможную катастрофу в немалой степени зависит от поведения самого населения.

— Что касается паникеров, президент поручил привлечь к ответственности в соответствии с законом лиц, которые дезинформировали и сеяли панику среди людей. Как вы на это смотрите?

— Реакция должна быть серьёзной на такие вещи. Паникеров во время войны вообще расстреливали, потому что они снижают боеготовность и эффективную реакцию населения в чрезвычайной ситуации. Насколько я понимаю, распространение заведомо ложной информации подпадает под 274 статью Уголовного кодекса РК. Наказание там варьируется, я думаю, если кто-то и будет наказан, то будет предусмотрен небольшой срок лишения свободы либо штраф, либо исправительные работы. Статья предусматривает не сильно жестокие наказания.

Нужно понимать, что в информационном обществе, в котором мы живем, за распространение слухов последует наказание. После землетрясения в Алматы рассылались сообщения о том, что якобы ожидаются сильные подземные толчки, о разрушении зданий. В таких стрессовых условиях любая непроверенная информация могла восприниматься за чистую монету.

— Президент Касым-Жомарт Токаев сказал, что алматинцы не знали, как себя вести во время землетрясения. У большинства людей не были готовы «тревожные чемоданчики». Глава государства дал поручение обучать детей правилам поведения при ЧС в детских садах и школах, проводить сейсмотренировки в госорганах и образовательных учреждениях. Как вы относитесь к возрождению этой практики?

— Пропаганда знаний в сфере снижения сейсмического риска очень важна. Это должно быть со школы, потому что землетрясения среди всех природных катастроф занимают около 50%. Это наиболее грозное стихийное явление с серьёзными потерями, несопоставимыми с пожарами или селями.

Мощные землетрясения происходят редко. Серия крупных землетрясений в Семиречье начала происходить, начиная с Беловодского землетрясения на территории Кыргызстана в 1885 году, затем Верненское землетрясение 1887 года, Кеминское землетрясение в 1911 году. Больше ста лет прошло, люди успокоились. Но не стоит забывать, что, несмотря на редкость, землетрясения повторяются в одних и тех же местах в сейсмически активных регионах. Целое поколение людей в течение жизни могут не испытать последствий землетрясений, какие произошли с нашими отцами и дедами. Это не значит, что землетрясения не будет никогда и что можно жить в иллюзиях.

Сами люди тоже могут многое сделать, чтобы уменьшить риски для себя. В Японии в свое время подсчитали, что 80% населения во время стихийных бедствий способно само себя спасти. Они не уповают на спасателей и государство, они знают, как себя вести в экстренных ситуациях. Остальные 20% — это, как правило, дети и пенсионеры. Поэтому все люди должны обладать знаниями и умениями в области поведения при ЧС. Нужно формировать культуру безопасности, начиная с детского сада, в семье, в школе и в обществе.

— Работа системы оповещения вызвала вопросы сначала у алматинцев сразу после землетрясения, а позже и у главы государства. Президент предложил пересмотреть ее. Что вы думаете об этом?

— Проблема есть. Система предупреждения необходима. Если вспомнить, землетрясение в Японии в марте 2011 года, когда произошла авария на АЭС Фукусима-1, то в Японии установлено около тысячи сейсмографов по всей стране. О приближающемся землетрясении в Токио стало известно моментально, по телевидению передали это сообщение. Дело в том, что сейсмические волны распространяются со скоростью 4 км в секунду. Если взять, что условно эпицентр землетрясения в Алматы находился в 300 км в Китае, получается, что у алматинцев было бы от 60 до 90 секунд, чтобы среагировать и как-то подготовиться. В Японии считают, что эта минута в 2011 году сохранила очень много жизней, поэтому над системой раннего оповещения нужно работать.

— По вашему мнению, какие превентивные меры или инструменты для обеспечения сейсмической безопасности можно было бы применить в Казахстане?

— Во всем мире используется японский опыт реакции и подготовки к землетрясениям. Нужно просто его адаптировать для Казахстана. Я думаю, стоит усилить законодательную базу. В Японии есть основной закон по защите от стихийных бедствий, он был принят еще в начале 1960-х годов. Там прописано, какие конкретные меры на каждом уровне власти должны быть приняты для уменьшения последствий от тех или иных стихийных бедствий. Там же прописано о налоговых и финансовых поступлениях для того, чтобы осуществлять борьбу со стихийными бедствиями и обеспечивать общественный порядок.

В Японии существует Центральный совет по предотвращению стихийных бедствий. Это постоянно действующее совещание, аналогичное тому, которое провел Касым-Жомарт Токаев в Алматы. Совет состоит из министров и представителей крупных государственных корпораций. В конце 1970-х годов в Японии приняли отдельный закон о землетрясении, согласно которому сведения и прогнозы вплоть до неадекватного поведения животных докладываются лично премьер-министру страны.

Я бы предложил идею совместного страхования и принять соответствующий закон. У нас страховые компании могут ссылаться на землетрясение как на форс-мажор. Страхование от стихийных бедствий сделать обязательным или совместным, «склеить» добровольное и обязательное страхование от сейсмических бедствий. У нас ведь патернализм, и, если случится катастрофическое землетрясение, все расходы на устранение последствий начнут «вешать» на государство. Это значит, что деньги выделят из какого-то другого кармана, значит не хватит на какие-то другие проекты и нужды. Нужна система эффективного страхования, такие системы действуют в ряде развитых стран, в той же Японии, в Турции, в Новой Зеландии, в США. Государству будет тяжело нести расходы по восстановлению, такая система позволит частично переложить расходы на страховые компании.

— В начале разговора вы сказали, что разрушительные землетрясения могут иметь социальные, политические, экономические, исторические и другие последствия для страны. В чем выражаются политические последствия?

— Очень часто землетрясения называют «кризисами посреди кризиса». Они происходят не в самый лучший период. Например, японское землетрясение в 2011 году пришлось на период застоя в японской экономике и кризис в мировой финансовой системе. Оказалось, что в результате стихийного бедствия значительно снизился ВВП страны, эта цифра оказалась больше, чем сам ущерб от стихии. К тому же, эта катастрофа принесла изменения в энергетической политике Японии. Из-за Фукусимы у многих людей появился страх перед атомной энергией. Он до сих пор существует, судя по реакции казахстанцев на возможное строительство АЭС в нашей стране. Япония, давно отказавшаяся от угля, вспомнила, что можно и им пользоваться с экологическими последствиями менее катастрофичными, чем после аварии на Фукусиме. В Японии увеличилась политизированность населения, люди начали проявлять интерес к программам политических партий, выбирать оптимальную стратегию будущего страны после землетрясения.

Например, в Турции год назад в феврале произошло землетрясение, оно тоже оказалось политизированным. В стране огромная инфляция, еще и выборы президента и парламента должны были пройти. Все это обострило политическую борьбу в стране, президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана начали обвинять в том, что последствия землетрясения — это результат поведения власти, обогащения коррумпированных чиновников и бизнесменов, связанных с правящей партией и так далее.

Землетрясение — это огромное явление, которое влияет на все сферы жизнедеятельности государства от политики и экономики до культуры и истории. Власть обязана реагировать на такие вещи, поскольку мы живем в непростом сейсмически активном регионе.

В эту сферу в стране, где риски стихийных бедствий высоки, деньги приходится вкладывать в технику, оборудование, экипировку. Нельзя все это оставлять на произвол судьбы, потому что разрушительные последствия могут быть огромные. Взять Спитакское землетрясение 1988 года, оно вообще зашито в культурно-исторический код армянского народа и будет вспоминаться как трагедия еще долгие и долгие годы. В Казахстане у казахского народа и без того было много потрясений в 19-м и 20-м веках, не хотелось бы, чтобы землетрясение тоже в один ряд с такими катастрофами встало. Нужно готовится к самому худшему, если оно не случится, слава Богу. Но, если случится, тогда последствий будет меньше, нежели чем, когда мы будем потчевать на лаврах и ожидать, что ничего не произойдет. Поэтому система предупреждения и обеспечения сейсмической безопасности должна работать. Нужно создавать системные механизмы, в том числе государственные, которые поддерживали бы постоянную необходимость у руководства в исполнительной власти активно решать задачи, связанные с безопасностью населения.