Догонит ли Узбекистан Казахстан? Или два вектора экономического развития в одном регионе

Казахстан и Узбекистан представляют собой два крупнейших национальных хозяйства Центральной Азии с принципиально разными стадиями развития.

Казахстан демонстрирует черты зрелой экономики с относительно высоким уровнем институционализации и макрофинансовой устойчивости.

Узбекистан, напротив, находится в фазе ускоренного экономического роста, опираясь на инвестиционную экспансию, структурные реформы и демографический потенциал.

В данной статье автор решил сопоставить ключевые макроэкономические показатели и институциональные особенности двух стран, а также оценить перспективы сближения их роста на основе неоклассических моделей экономического роста, прежде всего модели Солоу (Solow, 1956).

По итогам 2024 года экономики Казахстана и Узбекистана демонстрируют уверенный рост, однако развиваются по разным траекториям. Различия между двумя странами затрагивают не только размеры ВВП, но и структуру финансовой системы, уровень долговой нагрузки, институциональное развитие и качество инфраструктуры.

Казахстан заметно опережает Узбекистан по общим макроэкономическим показателям. В 2024 году номинальный ВВП Казахстана составил $286 млрд, тогда как у Узбекистана — $115 млрд. Разница в уровне благосостояния ещё значительнее: ВВП на душу населения — $14 300 в Казахстане против $3 090 в Узбекистане, что соответствует соотношению 4,6:1. Подобное различие указывает на существенно более высокий уровень накопленного капитала на душу населения, а также более зрелую структуру экономики в Казахстане.

Отношение государственного долга к ВВП у Казахстана составило 11,3%, в Узбекистане — 35%, из которых внешний долг — $33,7 млрд. В условиях ограниченного внутреннего рынка капитала Узбекистан прибегает к внешним заимствованиям для финансирования как бюджетного дефицита, так и капитальных расходов. Казахстан преимущественно использует внутренние заимствования, а также опирается на Национальный фонд РК с активами $60 млрд, выполняющий стабилизационные и сберегательные функции (аналог суверенного фонда по классификации МВФ).

Можем мы похвастать и более развитым рынком капитала, общая капитализация которого выросла с $74,4 млрд до $146,1 млрд за последние пять лет. В стране действуют две ключевые площадки: KASE — национальная биржа, обеспечивающая ликвидность долгового и акционерного рынков; AIX (в рамках МФЦА) — международная площадка с юрисдикцией английского права, ориентированная на иностранных инвесторов.

Следует отметить, что Казахстан обладает и развитой системой пенсионного накопления. Активы ЕНПФ составляют $42,7 млрд, из которых около 53% инвестировано в ценные бумаги, включая государственные и корпоративные долговые инструменты. Таким образом, пенсионный сектор выполняет роль крупного институционального инвестора, влияющего на кривую доходности, структуру портфеля облигаций и ликвидность рынка.

В Узбекистане же пенсионная система сохраняет распределительную модель, накопительная составляющая институционально и юридически слабо выражена. Это ограничивает возможности фондового рынка и затрудняет формирование долгосрочных инвестиционных источников

С точки зрения кредитоспособности: Казахстан имеет инвестиционный уровень рейтингов от всех трёх агентств (Fitch: BBB, S&P: BBB–, Moody’s: Baa1); Узбекистан остаётся в спекулятивной категории (Fitch: BB–, Moody’s: Ba3), но имеет «позитивный» прогноз.

Часто обыватели задаются вопросом, почему же Узбекистан растет с более высокими темпами роста ВВП нежели Казахстан?

Ответ достаточно прост, во-первых, в материальном выражении это все равно меньше Казахстана, так в 2024 году рост экономики Узбекистана составил 6,5% или в денежном выражении 7 млрд долларов за год, у Казахстана же рост в 4,8% в год составили 13 млрд долларов США, или в два раза больше Узбекистана.

Во-вторых, экономические законы давно изучены, так согласно модели Солоу (1956), страны с низким уровнем капитала на душу населения имеют более высокую предельную производительность капитала и, соответственно, более высокие темпы роста в переходный период. При условии схожести технологий и уровня сбережений, такие страны будут демонстрировать эффект кондиционного сближения (conditional convergence).

Предположим: Казахстан растёт на 4% в год (номинально), Узбекистан — на 9% в год. При текущем разрыве в ВВП ($115 млрд против $286 млрд), точка пересечения траекторий достигается через примерно 23 года, при прочих равных условиях. Следовательно, Узбекистан может теоретически догнать Казахстан к середине 2040-х годов. Однако реальное сближение возможно только при: институциональной конвергенции, повышении производительности труда, устойчивом росте инвестиций в физический и человеческий капитал, и снижении инфляции.

Правда необходимо отметить очевидное преимущество на стороне Узбекистана, он обладает более благоприятной демографической структурой: высокая доля населения моложе 30 лет и устойчивый прирост трудоспособного контингента создают потенциал для демографических дивидендов. Но вместе с преимуществом имеется и очевидный минус, для подержания устойчивого роста Узбекистану необходимо создавать и больше рабочих мест, и преодолевать зависимость от денежных переводов мигрантов из России. В 2024 году денежные переводы в Узбекистан составили 14% от ВВП. Ну и конечно инвестировать в качество человеческого капитала, увеличивая расходы на образование и науку, впрочем, тоже самое необходимо и Казахстану, хотя в образовательных рейтингах мы и обгоняем наших соседей по региону, однако высокими рейтингами в мире пока похвастать не можем.

Казахстан вступает в фазу замедления роста населения, что предполагает необходимость повышения капиталоемкости и производительности труда для сохранения устойчивого роста.

Экономика Казахстана на текущем этапе характеризуется высокой степенью институционального развития, низкой макроэкономической волатильностью, развитой финансовой системой и умеренным уровнем долга. Узбекистан демонстрирует динамичный рост, активно модернизирует институты и расширяет инвестиционную активность, но остаётся уязвимым к внешним шокам и зависимым от иностранных заимствований. Потенциал сближения в среднесрочной перспективе реален, но потребует структурных реформ, развития накопительных институтов, диверсификации экспорта и повышения качества государственного управления.