Из России с любовью?

Хотя, надо отметить, оно несколько вышло за рамки собственно дипломатии, пусть даже это произошло не по формальным ее признакам, а по сути. Большая часть статьи была вполне себе обычной по содержанию.

Дипломатия и перемены

Здесь говорилось о традиционной дружбе между двумя странами, о 7,5 тыс. километрах границы, о Каспийском море, космосе и других, несомненно, важных вопросах.

Возможно, только один вопрос заслуживал некоторого уточнения. Когда автор говорил о росте взаимной торговли за восемь месяцев на 34%, он, что было весьма традиционно для таких документов, не упомянул, что в основном он обеспечен увеличением импорта из России, в связи с чем вырос дефицит внешнеторгового баланса между двумя странами.

Но в целом все было в пределах обычной нормы текстов, написанных от имени российских и казахстанских чиновников. В самом общем смысле они всегда максимально дипломатичны. Обычно за рамки такой дипломатии могут выйти представители парламента, экспертного сообщества или СМИ.

К примеру, в последнее время было довольно много таких не слишком дипломатичных высказываний со стороны российских парламентариев, журналистов и некоторых экспертов, что даже создавало впечатление целой системы или даже пропагандистской кампании.

Но все же, понятно, что это только впечатление. Государство всегда может сказать, что оно ни при чем, это такие эксперты, такие парламентарии.

Несомненно, что на государственном уровне между Казахстаном и Россией существуют тесные отношения, в рамках которых многие сложные вопросы решаются в кулуарах. Эта система была вполне эффективной все время после распада СССР.

Хотя, понятно, что сложных вопросов за 30 лет было немало, но они все как-то решались в рабочем порядке, широкая общественность была не в курсе происходящего.

На фоне всех катаклизмов и межнациональных конфликтов 90-х годов это был эффективный рабочий механизм. Среди многих других моментов власти двух стран в целом контролировали и высказывания в СМИ.

Известно, что с учетом характера государственности на постсоветском пространстве власти многих стран обычно крайне болезненно относятся к внешней критике в свой адрес. Поэтому для них так важно регулировать любые сложные ситуации на неформальном уровне.

Соответственно, когда

в последнее время в российском общественном мнении стало появляться как-то очень много негативных высказываний про Казахстан,

получается, что прежняя система неформальных консультаций между двумя странами как бы дала сбой. По крайней мере так это выглядело со стороны.

Хотя на официальном уровне все выглядело по-прежнему, но что-то явно изменилось. Просто теперь существовало нечто вроде двух параллельных линий во взаимоотношениях России и Казахстана.

Пропаганда в действии

Если на одной стороне все было прекрасно, то на другой стороне существовал создаваемый под воздействием мощной российской пропаганды весьма негативный образ нашей страны.

Причем это была именно пропаганда, когда из частных случаев

создавались вполне себе эпические картины якобы существующей в Казахстане некоей чрезвычайно жесткой политики в отношении русского языка

и русского населения.

Так случилось с одним радикально настроенным активистом, который сам по себе ходил по торговым точкам и записывал видео, где оказывал давление на продавцов по поводу знания ими казахского языка.

Понятно, что такое случается. Всегда есть радикально настроенные люди и нередко случаются инциденты на очень чувствительной межнациональной или религиозной почве. Это происходит в той же России или в Израиле.

Можно, например, вспомнить недавний скандал, когда радикально настроенные израильтяне нападали на арабские магазины, а некоторые оказывали давление на владельцев тех ресторанов, которые работали в субботу. Но такие случаи не дают повода обвинять политику целой страны.

Как создать волну негатива

Хотя именно с точки зрения пропаганды это прием хорошо известный, когда берется какой-то один негативный факт или один инцидент, а затем вокруг него создается целая информационная волна с соответствующими выводами и обвинениями.

Если вспомнить классику, в советском фильме «Место встречи изменить нельзя» герой Владимира Высоцкого говорил, что «воруют везде, а правопорядок в стране определяется не наличием воров, а умением властей их обезвреживать».

Невозможно полностью предотвратить активность идеологически мотивированных радикально настроенных людей, но необходимо на нее правильно и вовремя реагировать.

В нашем случае действительно выглядит очень странно, что долгое время не было негативных статей и высказываний и вдруг в один момент они появились, да еще в таком большом количестве. Отсюда возникает вопрос: почему вдруг именно в этот момент? Почему этого не было два года назад, или пять лет, или в любое другое время?

За это время ситуация в Казахстане, собственно, не сильно изменилась. Здесь происходит всякое и многое вызывает вопросы, особенно сегодня, но уж точно нет такой невероятной картины очень жесткой политики в национальном вопросе, которую уже несколько месяцев настолько тщательно рисует нам российская пропаганда.

Однако на пропаганду в принципе можно не обращать внимания, это все же не официальная позиция российских властей. Собственно, казахстанские власти это и делают. Но можно предположить, что на неформальном уровне они, скорее всего, задают соответствующие вопросы, но видно пока не получают необходимых ответов.

Статья Лаврова: подтекст

И вот в этот момент и появляется статья российского министра иностранных дел Сергея Лаврова, а в ней один небольшой абзац с большим подтекстом.

По словам Лаврова,

«к сожалению, в последнее время мы стали свидетелями ряда резонансных проявлений ксенофобии в отношении русскоязычных граждан Казахстана.

Отдельные случаи во многом являются продуктом применения извне специальных информационных методик, направленных на культивирование местечкового национализма и дискредитацию сотрудничества с Россией.

Уровень двусторонних отношений с Нур-Султаном позволяет по каждому тревожному случаю оперативно принимать совместные меры. Для этого задействуем прямые каналы связи — по линии МИД, органов правопорядка и юстиции, а также администраций президентов. Ведется слаженная работа неправительственного сектора, экспертного и журналистского сообщества двух стран».

В первую очередь, конечно, привлекают внимание формулировки, которые не совсем ожидаешь в статье министра иностранных дел. Это и «ксенофобия», и «местечковый национализм». Как минимум они не выглядят корректными в отношении страны, на которую российский министр выше по тексту указывал как на лучшего партнера.

При этом

упоминание Лавровым о «ксенофобии» в Казахстане фактически оказалось в одном ряду со всей той же раннее упомянутой активностью российской пропаганды

То есть это как раз то заявление официального представителя государства, которого, собственно, и не хватало для полноты картины проводимой пропагандистской кампании.

Сначала это были просто статьи в СМИ, теперь же это уже выглядит почти как официальная позиция, как констатация факта. То есть кто-то может что-то где-то сказать невероятное, непроверенное и ужасное, а потом кто-нибудь более официальный будет ссылаться на это как на проверенный факт.

Еще раз повторюсь, что на основании одного инцидента с одним блогером нельзя основывать обвинение в ксенофобии и тем более корректно это использовать в статье министра иностранных дел дружественного государства.

Что значит «местечковый национализм»?

Стоит обратить внимание еще и на слова о «местечковом национализме». Формально в статье Лаврова этот термин связан с деятельностью неких внешних сил, которые используют для этого специальные информационные методики и хотят дискредитировать сотрудничество России с Казахстаном.

Логика этого высказывания вполне очевидна и фактически предлагает считать, что ответственным за любые подобные ситуации является условный Запад, с которым у самой России сложные отношения.

По сути, это не выходит за пределы всего того, что тот же министр Лавров говорил все последние годы. Заявление о вмешательстве внешних сил — это все-таки вопрос внутренней российской информационной политики.

Но когда официальное лицо одного государства использует это для характеристики ситуации в другом государстве, это уже вмешательство в его внутреннюю политику.

Если следовать этой логике, тогда Казахстану следует озаботиться соответствующей деятельностью западных представителей, потому что она с точки зрения министра Лаврова может помешать развитию казахстанско-российских отношений.

Очевидно, здесь министр Лавров ведет речь о том, что Казахстану стоит снизить уровень отношений с западными странами. Понятно, что намек связан с тем, чтобы, возможно, Казахстану даже следует и отказаться от многовекторной политики.

Еще стоит обратить внимание на слова «местечковый национализм». В Российской империи до революции 1917 года местечками называли еврейские поселки полугородского типа в западной части страны. Они ассоциировались с чем-то отсталым, незначительным, здесь местные жители держались за свои традиции, отказываясь от нового.

Потом слово «местечковый» вошло в культурную традицию и определяется как что-то провинциальное, малообразованное, незначительное. В современном русском языке это называют синонимом фразеологизма «деревня».

Понятно, что Лавров хотел таким образом усилить эффект от своего высказывания про существующие, по его мнению, проявления национализма в Казахстане. Но при этом он опять же дает оценку внутренней ситуации в Казахстане.

Хотя он, конечно, в плане использования слова «местечковость» хотел сказать, что национализм это плохо. Но в то же время он явно стремился дискредитировать и маргинализировать любые проявления национального сознания в Казахстане.

При этом, используя такие слова, он оставляет за российской стороной право оценивать, что можно считать «местечковым национализмом», а что нет. Например, можно ли считать таковым переход на латиницу, который не нравится многим в России, или планируемую государством проверку школьников на знание казахского языка?

Потому что Сергей Лавров — это министр правительства России, а не депутат Владимир Жириновский или эксперт Никита Мендкович. Соответственно, и цена у сказанных им слов совершенно другая. А потому это в принципе можно расценивать в том числе и как попытку вмешательства во внутренние дела. Пусть на уровне оценки, но все же.

Общение — официальное и не очень

Еще один важный вопрос, кому, собственно, была адресована эта статья.

Если согласиться, что почему-то не работают прежние механизмы согласования по неформальным каналам, то статья Лаврова могла быть неким дополнением к обычному общению между властями двух стран. То есть в данном случае он, возможно, обращался к нашим государственным органам с неким заявлением.

В связи с этим очень показательно сделанное им указание, что

«уровень двусторонних отношений с Нур-Султаном позволяет по каждому тревожному случаю оперативно принимать совместные меры. Для этого задействуем прямые каналы связи — по линии МИД, органов правопорядка и юстиции, а также администраций президентов».

Здесь министр Лавров как раз рассказал про механизм неформального общения (прямые каналы связи). Но самым интересным является его заявление, что меры в Казахстане принимаются как бы с подачи российской стороны.

То есть, по словам Лаврова, российские власти отмечают факты, которые их не устраивают, потом информируют по неформальным каналам казахстанскую сторону, а затем принимаются какие-то меры.

Честно говоря, выглядит это не очень. Фактически Лавров ставит казахстанскую сторону в неудобное положение.

Мало того, что он рассказал про тот самый пресловутый механизм неформального общения, так еще и утверждает, что Россия указывает Казахстану на какой-то частный случай радикальных проявлений и требует принятия мер.

Публичное заявление об этом может рассматриваться и как форма давления, потому что принятых мер, очевидно, российской стороне оказалось недостаточно. Поэтому министру иностранных дел понадобилось продемонстрировать уровень влияния.

Может быть это произошло как раз потому, что казахстанская сторона при неформальном общении старается действовать по возможности гибко, но не уступать. По крайней мере, не во всех вопросах.

Проблема здесь в субъектности участников диалога. Понятно, что для Казахстана это общение на уровне равных субъектов. Но для министра Лаврова, если следовать логике его статьи, Казахстан скорее объект для российской внешней политики.

Исторический экскурс

В данном случае интересно провести параллель с концом XVIII и началом XIX веков. До 1860-х годов отношения казахских правителей с Российской империей проходило по линии министерства иностранных дел.

Хотя значительная часть приграничных казахских племен уже управлялась напрямую российскими пограничными властями. Когда в 1801 году создали Букеевское ханство, его сразу определили по ведомству министерства внутренних дел и прикрепили к Астраханской губернии.

Но в целом до завоевания Средней Азии в 1860-х годах торговля с казахами происходила по разряду внешней торговли, а таможенная граница — по линии крепостей от Гурьева через Оренбург, Петропавловск и до Семипалатинска. До момента присоединения Средней Азии российский МИД в отношении казахов действовал совместно с губернаторами приграничных областей.

Естественно, в МИДе тогда была некая путаница по поводу разделения сфер ответственности за внешнюю и внутреннюю политику.

Возможно, что министр Лавров находится в похожем состоянии. С одной стороны, в своей статье он говорит правильные слова в отношении внешнеполитических отношений с Казахстаном. С другой стороны, касается вопросов внутренней политики.

Наверное, это не совсем логично для всегда дружеских отношений двух стран. Логично было бы, если бы министр иностранных дел остался в формате внешней политики и не стал легитимизировать те действия, которые ранее проходили по линии пропаганды.

Пусть этим занимаются депутат Жириновский или эксперт Мендкович, или любые другие люди.

Без всякого сомнения, для Казахстана отношения с Россией имеют стратегически важное значение и всегда будут таковыми. В данном случае справедливы все слова из первой части статьи министра Лаврова.

Стратегия и тактика

Но это вовсе не значит, что Казахстан должен ради этого отказаться от собственных интересов, политической субъектности и многовекторной политики. Такое беспрецедентное давление, с которым Казахстан в этом году столкнулся со стороны части российского информационного пространства, никак не способствует улучшению отношений.

В данной ситуации важно то, что в современных условиях любая негативная информация быстро уходит из информационного пространства, она там не держится.

Так будет и со статьей министра Лаврова, и со всеми информационными атаками против Казахстана. На ее место приходят новые скандалы и разбирательства по другим странам и направлениям. Поэтому к этому стоит относиться с пониманием.

Главное сохранять общую уверенность и следовать собственным интересам. Удар тоже надо уметь держать. Потому что есть стратегические приоритеты, но также есть место и для тактических маневров. Будем считать, что сейчас это один из таковых.