В чем казахи опередили Фрейда и Юнга — вся правда о национальных традициях

Понятное дело, так не могло продолжаться бесконечно. Надо было куда-то расти. К чему-то стремиться. Решать попутные задачи и добиваться поставленной цели. Это закономерно, поскольку у всякого начинания предполагается развитие. То есть эволюция. В наше время это называется карьерным ростом.

Не случайно все столпы западной психологии и педагогики — от Фрейда, Юнга, Фромма, Хорни, Маслоу и заканчивая Карнеги, ломали голову над тем, как добиться влияния в обществе, как обратить врагов в друзей, как быстро разбогатеть, стать успешным, как забраться на вершину пищевой пирамиды и как в конечном счете завоевать себе место под солнцем.

В этой связи мне не без гордости хочется отметить, что мы – казахи – знали об этом задолго до Фрейда с Юнгом вместе взятых. Что касается Карнеги, то на фоне казахов старина Дейл выглядит вообще неудачником.

Я вам больше скажу. Нам – казахам – это было известно еще до того, как родители Маслоу впервые серьезно задумались о сыне, а Фрейду только-только сделали «піштіргенски». В качестве доказательства я могу привести древнюю казахскую поговорку, которая звучит примерно так:

«Плох тот чабан, который не мечтает стать бригадиром чабанов».

С этой же мыслью перекликается и другая казахская установка. Кстати, не менее древняя:

«Плоха та невестка, которая не хочет стать старшей невесткой, то есть бәйбише».

Полагаю, посыл ясен.

Эффект первенца

Так вот. Статус невестки моментально менялся с рождением первенца. Ее тут же переставали ругать, гонять, шпынять, загружать непосильными заботами и посылать в магазин за сигаретами. То есть она переходила из унизительного статуса пришлой в родню. Причем близкую.

А, как вы помните, в самом начале она появлялась в доме мужа в качестве засланца. Чужака. Поэтому к ней относились несколько настороженно и пристрастно. Естессно, я вынужден постоянно повторяться и оговариваться: все зависело от того, в какую семью попадешь.

Когда казах имеет право бить жену? — вся правда о национальных традициях

Но поскольку я пишу о типичном, о ситуации, так сказать, в традиционном ее виде, то разночтений тут быть не может. Многое еще зависело от региона проживания. Ритуалы везде разнились и разнятся до сих пор. Иной раз довольно существенно. Конечно, многим такие традиции могут показаться сегодня чересчур строгими, а местами и жестокими. Но нужно понимать, что

раньше в степи девочек психологически готовили к замужеству с малолетства,

и к моменту бракосочетания они уже были «готовы ко всему». А в первую очередь к труду и обороне.

Мне думается, смысл в этом был. Ну, во-первых, они уже умели по хозяйству практически все. К тому же они были приучены к тяжелой работе и воспитаны в духе скромности, уважения, почитания и послушания. В подкорке у каждой прочно сидело, что они не имеют права перечить старшим, вступать без разрешения в разговор, вставлять колкости, громко вздыхать и закатывать глаза.

Особенно запрещалось произносить убийственные фразы типа: «Ой все!», «Да ты че?!», «Прикол», «По ходу», «Отстой», «У меня ноготь сломался, а тебе пофиг?!» и т. д.

Кроме того – представляете?! – им нельзя было спорить. Ни с кем. Вообще. И в первую очередь со свекровью. Такое считалось вообще недопустимым. За такое могли серьезно спросить. Поэтому бытующие установки воспринимались спокойно, как бы в порядке вещей. Никто не писал заявления в парткомы, месткомы, акиматы, не ходил на площадь с транспарантами, не требовал «свободы келинкам» и не мутил воду в стакане.

По принципу армейской иерархии

Чтобы понятнее, я могу провести некоторые аналогии. Кто призывался в ранешние времена, тот поймет. В армии примерно то же самое: солдат первого года службы – дух. У него нет никаких прав, кроме одного основного права. Права шуршать. За прилежное шуршание солдата хвалили, а за халатное наказывали. Формы наказания были довольны широки: мордобой, наряды, карцер, лишение обеда…

Почему казахи не могут победить коррупцию — вся правда о национальных традициях

От зеленого бойца, то есть от духа, солдат рос и проходил по мере своего роста ряд ступеней: дух – слон – черпак – дед и в итоге – дембель. В нашем случае дембель – это әже. Әже фактически – вольный правила. Смотрящий. Генеральша. В ее подчинении взвод растерянных невесток и толпа их еще юных необстрелянных мужей.

Әже командовала парадом. Ее приказы были частью армейского устава, поскольку она – мать прайда. И в этом я усматриваю великую справедливость. И мудрость. Почему? Во-первых, әже сама когда-то поступила в этот дом келинкой и прошла все ступени службы. Теперь она знает не понаслышке все тяготы нелегкой женской доли. И прежде чем кого-то грузить, она сто раз подумает – стоит ли.

Как правило – стоило. И әже грузила. И совсем не по злобе или по скверности натуры своей, а потому что так надо было. По-другому в степи не выжить. Как и в армии. Там тоже все жестко, сурово и без соплей. Потому что, опять же, так надо.

На заметку феминисткам

Но в то же время обязательно нужно отметить, что казахские женщины никогда не носили паранджу. Они никогда не прятали своих лиц, как я уже говорил. Они не были людьми второго сорта, не были униженными и оскорбленными. У них было свое сообщество. Да, у них были свои обязанности, но были и свои права.

Они имели влияние, голос, и часто то или иное решение случалось в результате тайного вмешательства женщин. Многие путешественники в своих записях отмечали, что

в казахской степи многого можно добиться, если действовать на мужчин через их женщин

Многие из них имели серьезное влияние на своих мужей. Чаще всего так оно и происходило. И происходит до сих пор. Такова уж многослойная хитроумная система традиционных взаимоотношений в нашей такой разношерстной семье. Многие женщины из простых солдат вырастали до маршалов. А там и до генералиссимусов. Их имена до сих пор хранит народная память.

По принципу госслужбы

Если же мы возьмем в качестве другого наглядного примера чиновничью структуру, это выглядит примерно так. В самом начале ты младшая келін, то есть помощник помощника. Ассистент ассистента. Ты следишь за тем, чтобы все было убрано, прибрано, пыль вытерта, бумаги подшиты, офис проветрен, ксерокс подключен,  вайфай работает, а цветы политы.

Через какое-то время ты вырастаешь до помощника. Обычно это происходило, когда кто-то из ближайших родственников мужа женился и в семье появлялась еще одна келін. В таком случае ты уже автоматически не самая младшая, и теперь тебе уже позволено носить за шефом портфель, встречать его радостной улыбкой в аэропорту, помогать ему взобраться на лошадь и слезть с нее. Ты берешь узду, привязываешь лошадь к коновязи, а седло заносишь в дом.

Самая великая тайна казахских женщин — вся правда о национальных традициях

Правда, спишь по-прежнему меньше всех, питаешься всухомятку на ходу, всех вокруг втайне ненавидишь, но вынуждена улыбаться, излучать счастье и при этом обязана выглядеть свежо и привлекательно.

Когда-нибудь… когда-нибудь… когда у тебя уже будет перхоть, одышка, геморрой и хронический гастрит, когда ты заработаешь кучу других болячек и нервный тик, когда ты научишься жить с постоянным чувством тревоги и перестанешь отличать правду от лжи, вот тогда, возможно, ты и станешь сам бигбоссом.

К тому времени ты приобретешь несносный характер, рефлекторное подобострастие и импульсивную натуру. И только самые сильные сумеют сохранить в себе остатки человеческого добродушия. Но это свойственно только натурам цельным и несгибаемым.

О самом большом счастье казахских женщин

И тут я имею право заявить в полный голос – да, казахские женщины были именно такими. Они были самыми стойкими и самыми несгибаемыми солдатиками в мире. А иначе почему наши әжешки остаются в нашей памяти самыми добрыми и самыми терпеливыми людьми на свете? Несмотря ни на что.

Потому что, глядя на них, мы росли и понимали, что такое хорошо и что такое плохо. На их примере мы понимали непостижимые, казалось бы, вещи. Например, такие, как смысл жизни и секрет земного счастья.

Чем казахов весь мир обидел — вся правда о национальных традициях

Я хочу сказать, что когда невестка становилась сама премьер-министром и у нее в подчинении оказывался целый кабинет, то и желаний у нее оставалось не очень много. Может быть всего лишь одно…

Чтобы всем ее двенадцати детям, всем ее тридцати пяти внукам и сорока шести правнукам было хорошо. Чтобы все они выросли достойными людьми. Чтобы их уважали. Больше ничего особенного наши премьер-министры у Аллаха не просили.

И, как правило, уходили в иной мир счастливыми. Потому что свой земной долг они выполнили до конца. А что еще нужно человеку для полного счастья?