Европейская стратегия перехода на возобновляемые источники энергии открывает перспективы для Казахстана

Характерной особенностью современного этапа трансформации является не только «межвидовая» конкуренция между новыми и старыми источниками энергии, но и «внутривидовая» борьба.

На примере трубопроводного и сжиженного природного газа наглядно показано, как стремительно увеличивается конкуренция между видами топлива в одном сегменте, не говоря уже о необходимости «противостоять» низкоуглеродным источникам энергии.

Проблемы глобальной энергетики

Эра углеводородов еще не подошла к своему финальному аккорду. Однако коронакризис обнажил одну из центральных проблем всей отрасли – крайне высокую неопределенность прогноза спроса. Из-за вынужденного «Великого карантина» изначальные ожидания роста глобального потребления ископаемого топлива потеряли свою актуальность.

Обновленное соглашение ОПЕК+ и естественное снижение добычи открывают возможности для восстановления рухнувших цен на энергоносители.

Колебания курса тенге для экономики оказались опаснее коронавируса

Однако вопрос состоит не только в том, как скоро стоимость нефтяных фьючерсов вновь станет привлекательной для масштабного возобновления производства, но и в том, насколько недоинвестированость в традиционные энергоносители из-за пандемии затормозила развитие нефтегазовой индустрии.

Традиционная энергетика отличается повышенной инерционностью. Однако

оставшись без должного инвестирования добыча на зрелых нефтегазовых структурах будет падать естественным образом,

а невозможность компенсировать потери за счет разработки новых структур усугубит ситуацию. Из-за пандемии COVID-2019 дефицит новых проектов добычи начнет ощущаться в уже 2022-2023 гг.

С другой стороны, планы по декарбонизации развитых экономик приобретают все более четкие очертания. Существующие сложности по внедрению объектов возобновляемой энергетики могут быть нивелированы значительными финансовыми вложениями, которые предусмотрены в рамках программ по восстановлению экономик после коронакризисной рецессии.

Лидия Пархомчик, эксперт ИМЭП при Фонде Первого Президента РК

В подобных обстоятельствах весьма показательна стратегия энергетического перехода, реализуемая странами Европейского союза. В отличие от азиатских стран, инфраструктура которых все еще «настроена» под использование углеводородов, европейские государства способны запустить процесс глобального энергетического перехода.

Европейское видение «зеленого» энергетического перехода

Запуск долгосрочных «зеленых» стратегий вновь оказался на повестке дня после того, как страны ЕС приступили к согласованию масштабных программ стимулирования экономики. Процесс восстановления экономической активности Брюссель увязывает с развитием наиболее инновационных, перспективных и экологичных технологий.

Антикризисный план правительства: эксперты дали рекомендации

Еще в декабре 2019 глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен представила программу ЕС по защите климата, которая позволит ЕС добиться климатической нейтральности к 2050. Европейский проект Green Deal предполагает, что до 2030 г. на развитие возобновляемых источников энергии (ВИЭ) будет потрачено порядка одного триллиона евро.

Стремясь перестроить экономику так, чтобы полностью ликвидировать выбросы парниковых газов,

ЕС предлагает использовать ВИЭ не только для удовлетворения нужд домохозяйств, но и промышленных предприятий

Снижение выбросов в атмосферу на 50-55% к 2030 году является задачей крайне амбициозной. Согласно прогнозам Еврокомиссии, при сохранении текущих трендов по «озеленению» экономики объем парниковых газов к 2050 году сократится только на 60%. Всего же с 1990 по 2018 в ЕС удалось снизить количество парниковых газов на 23%.

Предполагалось, что к лету 2021 Еврокомиссия завершит разработку более детального плана практических мер и законодательных инициатив для достижения целей декарбонизации экономики.

Пандемия как двигатель перехода

Нужно отметить, что пандемия СOVID-19 не только не затормозила этот процесс, но и по ряду показателей его ускорила.

Увеличение доли ВИЭ в общем энергобалансе стало одним из генеральных трендов антикризисного плана Next Generation EU стоимостью €750 млрд, который был представлен Еврокомиссией в конце мая 2020 г.

Новые полномочия «СК-Фармация»: карт-бланш или нарушение законов рынка?

Девиз документа «Инвестируя в «зеленую», цифровую и устойчивую Европу», наглядно показывает, что Брюссель не намерен отступать от заявленных ранее целей.

Наиболее показательным может являться пример Германии, которая стала первой крупной экономикой, отказавшейся от угля и ядерной энергетики. Соответствующие законопроекты уже одобрены парламентом. Последняя угольная электростанция должна закрыться в стране в 2038 году, а в 2022 — прекратить работу последние АЭС.

Подобные планы вполне реалистичны, учитывая, что в 2020 доля ВИЭ в генерации электроэнергии в Германии впервые превысила 50%.

Факты и финансы

Нужно отметить, что первое полугодие 2020 года стало знаковым для «зеленой» экономики Европы в целом. Так, согласно докладу аналитического центра Ember, ориентированного на климатические исследования, впервые за всю историю европейской электроэнергетики на основе ВИЭ было выработано больше электроэнергии, чем на основе ископаемого топлива — 40% против 34%.

Из-за вынужденного локдауна в странах ЕС

выработка электричества станциями, работающими на природном газе, угле и нефтепродуктах, упала на 18%

Тогда как генерация на ВИЭ увеличилась на 11%.

Безусловно, подобный факт во многом укрепил решимость Брюсселя. После того как в июле 2020 г. завершился саммит ЕС по согласованию бюджета на 2021-2027 годы, стало понятно, что стратегия климатической нейтральности получит должное финансирование.

Так, Европейский совет по инновациям уже выделил более €307 млн 64 стартапам и МСБ, способствующим достижению целей Green Deal. В рамках «зеленой» стратегии еще

562 стартапа и МСБ получат помощь в привлечении финансирования из других источников

Водород – альтернатива нефти и газу

Хотя достижения ЕС в сфере развития и внедрения ВИЭ внушают оптимизм, европейское руководство осознает, что полномасштабный переход на ВИЭ для объектов промышленности остается крайне сложной задачей. Энергия солнца и ветра хорошо себя показала для генерации электроэнергии для частного пользования. Однако остается ряд нерешенных вопросов при обеспечении крупных производств.

Решение этой проблемы страны Европы видят в переходе на «декарбонизированные газы», прежде всего водород. Неслучайно в подписанном главами государств ЕС соглашении о создании антикризисного фонда на €750 млрд предусмотрено направление существенных средств на совершенствование экологичных технологий, включая «зеленый» водород.

Предполагаемые инвестиции в «зеленый» водород к 2050 г. в странах ЕС варьируются в диапазоне от 180 до 470 млрд евро

Нужно отметить, что Еврокомиссия уже одобрила стратегию, согласно которой в странах ЕС будет начато массовое производство чистого водорода в энергетических целях. Соответствующую стратегию развития водородной энергетики на национальном уровне в июне 2020 г. также приняла Германия. Так, в стране к 2030 г. мощности электролиза для производства водорода (на базе ВИЭ) будут увеличены до 5 ГВт, а к 2040 – до 10 ГВт.

Водород рассматривается как важнейший элемент для декарбонизации ключевых секторов европейской экономики, прежде всего сталелитейной, химической промышленности и транспортного сектора. Ожидается, что промышленные выбросы CO2 могут быть утилизированы с водородом в полезные химические вещества. Фактически применение водорода и его производных продуктов открывают новые пути декарбонизации там, где электричество не генерируется напрямую от ВИЭ.

Количество новых заражений COVID-19 пошло на спад

Однако себестоимость производства «экологичных» видов водорода все еще существенно выше по сравнению с традиционной конверсией/окислением метана, а именно, 2-5,5 евро против €1,5 за 1 кг. Согласно прогнозам, при успехе развития соответствующих технологий себестоимость производства «зеленого» водорода к 2050 году может сократиться до $0,7-1,6 за 1 кг .

И хотя пока преждевременно рассчитывать на появление точных прогнозов относительно доли водорода в мировом энергобалансе, очевидно, что

этот вид топлива способен составить реальную конкуренцию природному газу

Старая инфраструктура – новое топливо

В настоящее время в странах ЕС рассматривается возможность перепрофилирования газопроводной инфраструктуры для поставок водородного топлива. Фактически речь идет о том, чтобы добавлять водород к газу в уже имеющихся газопроводах.

Так, Германия уже начала прорабатывать вопрос по перестройке своей системы газопроводов под перекачку водорода к 2030. Партнером Берлина готов выступить российский «Газпром», который предоставит мощности обеих нитей «Северного потока» для транспортировки водорода.

Понимая серьезность тренда на отказ от углеводородов в Европе, Россия начала разрабатывать концепцию освоения новой водородной отрасли. Так, министерство энергетики направило в правительство «дорожную карту» развития водородной энергетики в России на 2020-2024 годы. Производством водорода различной маркировки могут заняться «Газпром» («бирюзовый» водород), «Росатом» («желтый» и «зеленый» водород) и НОВАТЭК («голубой» водород).

Возможность производить водород из природного газа оставляет шанс традиционной энергетике стать более «безуглеродной». Однако для разработки необходимых технологических процессов потребуются существенные вложения в НИОКР.

При этом даже в случае успеха очевидно, что конкуренция между потенциальными производителями водорода будет гораздо более жесткой, нежели между производителями углеводородов. Технологические особенности производства водорода существенно расширяют географию возможных производителей декарбонизированного топлива.

Расширяя круг партнеров

В основе энергетической стратегии ЕС все еще лежит принцип снижения уровня энергетической зависимости от импортного сырья. Исходя из этого, выбор поставщиков водорода также будет осуществлять сквозь призму геополитических предпочтений. В подобных обстоятельствах рассчитывать исключительно на взаимодействие с РФ, даже при условии наличия готовой инфраструктуры, Брюссель явно не намерен.

Исходя из анонсированных планов по «зеленому» энергетическому переходу, ЕС рассчитывает ввести в эксплуатацию до 40 ГВт мощностей по производству водорода к 2030 г. на территории стран Союза и еще порядка 40 ГВт в близлежащих странах.

Первоочередными партнерами в этом направлении Европа рассматривает государства Северной Африки. Так, к примеру, Германия готовится совместно с Марокко реализовать проект первого завода по производству «зеленого водорода» на африканском континенте.

В своем недавнем докладе эксперты берлинского Фонда науки и политики (SWP) попытались обозначить ключевых партнеров Евросоюза в вопросах водородной энергетики и ВИЭ в целом. В список из 12 стран ожидаемо вошли государства Африки (Марокко, Алжир, Египет) и Ближнего Востока (ОАЭ, КСА), а также страны Азии (Индия, Индонезия).

В качестве партнеров также предлагается рассматривать центрально-азиатские государства – Казахстан и Узбекистан

Интерес к Центральной Азии со стороны ЕС обусловлен стремлением вовлечь в процессы трансформации экологической политики регионы, которые становятся объектом пристального внимания глобальных игроков. Очевидно, чем плотнее государства региона окажутся вовлечены в орбиту энергетических интересов ЕС, тем легче пройдет синхронизация с экологическими нормами и стандартами, применяемыми в Европе.

Особенное важным направлением энергетической политики ЕС в регионе эксперты считают ограничение потенциально монопольного влияния Китая, который инвестирует в развитие генерации электроэнергии в Центральной Азии.

Курс на «зеленую» Центральную Азию

Согласно обновленной стратегии ЕС для Центральной Азии, принятой Европейским Советом в июне 2019 г., климатическое направление остается одним из перспективных аспектов взаимодействия. В январе 2020 г. при поддержке Германии была запущена инициатива «Зеленая Центральная Азия». Этот проект имеет своей целью создание лучшего доступа к информации и анализу экологических рисков.

На начальном этапе реализации фокус работы будет сосредоточен на вопросах водной безопасности и климатических изменениях. Нужно отметить, что итогом проведенной конференции стало подписание Декларации о сотрудничестве в области климата и безопасности между государствами Центральной Азии.

До конца 2020 г. шесть стран инициативы (Афганистан, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан) должны разработать и принять совместный план действий по мониторингу экологической ситуации в регионе.

Понятно, что подобный проект не возник на пустом месте. Основы диалога были заложены благодаря существованию «Водной инициативы» для Центральной Азии, так называемому «Берлинскому процессу». К настоящему моменту уже реализовано три фазы инициативы, которые готовили почву для институционализации водного сотрудничества между странами Центральной Азии, в том числе посредством Международного фонда спасения Арала.

Более того, несмотря на пандемию, продолжается работа в рамках проекта «Европейский Союз – Центральная Азия: сотрудничество в области водных ресурсов, окружающей среды и изменения климата» (WECOOP).

В июне прошло первое заседание Координационного комитета Рабочей группы проекта WECOOP. Стороны «сверили часы» относительно результатов работы после февральского 9-го заседания Рабочей группы по окружающей среде и изменению климата ЕС-ЦА.

Нужно отметить, что общий гидроэнергетический потенциал региона составляет 937 млрд кВтч электроэнергии в год. При этом регион имеет 5,5% экономически эффективного гидроэнергетического потенциала мира. Однако, по оценкам экспертов, использование экономически эффективной части гидроэнергетического потенциала в Центральной Азии не превышает 10%.

Единый энергетический рынок

Взаимовыгодное водопользование составляло основу для успешного функционирования Единой энергетической системы Центральноц Азии. Распад центрально-азиатского энергетического кольца не только обострил политические противоречия между государствами, но и усугубил ряд имеющихся экологических проблем.

Установленная мощность электростанций Объединенной энергосистемы Центральной Азии (ОЭС ЦА) в 2019 г. составила 21 656 МВт. Однако в настоящее время в составе ОЭС ЦА работают только энергосистемы Южной части Казахстана плюс Кыргызстана и Узбекистана, которые через энергосистему Казахстана работают параллельно с Единой энергосистемой России и СНГ.

По так называемым островным схемам работают отдельные, пассивные (без генерации) части энергосистемы Афганистана, которые присоединены, соответственно, к энергосистемам Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана.

Евросоюз видит в полномасштабном восстановлении региональной взаимосвязи электросетей в Центральной Азии формирование самодостаточной энергосистемы, которая бы стала частью афро-евро-азиатского энергетического эллипса. Брюссель хотел бы закрепить за собой статус лидера в том, что касается формирования стандартов функционирования электроэнергетики, включая и работы подключенных к системе объектов ВИЭ.

Центральная Азия обладает значительным энергетическим потенциалом, в том числе возможности ВИЭ. В данном контексте для Евросоюза важным представляется поддерживать тесный диалог с ключевыми потенциальными центрами электроснабжения.

В целом можно заключить, что стратегия «зеленого» энергетического перехода продолжает совершенствоваться. Знамя экологических инициатив подхватили крупнейшие нефтегазовые компании (BP, Chevron, CNPC, Eni, Equinor, ExxonMobil, Occidental, Petrobras, Repsol, Saudi Aramco, Shell и Total). Они поставили себе цель к 2025 г. снизить среднюю углеродоемкость операций по добыче, сократив ее с 36 до 52 млн тонн эквивалента CO2 в год.

Масштабные государственные программы стимулирования технологий ВИЭ приближают точку «квантового скачка» для возобновляемой энергетики. И драйвером этого процесса сегодня становится Европа.