Откровения трудовых мигрантов в Южной Корее: «Плыви или тони»

«Русский квартал» в Кванджу

После пятничной молитвы чайхана «Туркестан» наполняется людьми. Они поднимаются сюда из импровизированной мечети в подвале здания. Клиентура ресторана разнообразна: два чеченца забирают заказ на вынос, группа молодых казахов просматривает объявления о вакансиях, а повар-узбек на кухне готовит свежую партию самсы.

Жизнь в Южной Корее глазами студентки из Казахстана

Этот ресторан – один из множества заведений, предлагающих типичные блюда узбекской кухни в районе Волгок-Донг в Кванджу, шестом по величине городе Южной Кореи.

Это место называют «Русским кварталом»: здесь проживают около 8 000 мигрантов из бывшего СССР,

пишет eurasianet.org. На улицах везде можно увидеть надписи на кириллице.

Южная Корея постепенно, начиная с принятия первых законов в 2004 году, открыла двери для иностранных рабочих по двум направлениям. Первое — предоставила возможность иностранным гражданам корейского происхождения жить и работать в стране, подписав двусторонние соглашения о привлечении работников с 16 странами, включая Узбекистан и Кыргызстан. Второе — многие граждане Казахстана и России, пользуясь безвизовым режимом с Южной Кореей, едут туда с целью устройства на обширном «черном» рынке труда.

Вблизи промышленных зон в пригородах большинства крупных корейских городов появились кварталы вроде Волгок-Донга.

«Русские корейцы»

Роман Ким переехал в Южную Корею из Ташкента три года назад. Однако он не любит, когда его называют мигрантом, считая это слово уничижительным. Будучи представителем общины корё-сарам (этнические корейцы с Дальнего Востока России, депортированные в Центральную Азию в 30-х гг.), Ким считает, что в там он у себя на родине.

Но как и большинство мигрантов из Центральной Азии, Ким приехал, не зная ни слова по-корейски. Сначала работал в сфере строительства и производства, затем переехал с женой и детьми в Кванджу на постоянное место жительства.

Сейчас он возглавляет Ассоциацию корё-сарам и является администратором  самых популярных чат-групп для мигрантов постсоветских государств в Telegram, WhatsApp, Viber и Facebook. Русскоязычные мигранты по прибытии часто первым делом обращаются к нему.

Почему в Южной Корее умирают молодые казахстанцы?

«Это отнимает у меня много времени. Но если не следить за чатами, они начинают заполняться предложениями о работе от непроверенных и сомнительных агентств по трудоустройству и посредников, – объясняет Ким. Одновременно отвечая на бесконечный поток сообщений и телефонных звонков от русскоязычных мигрантов с просьбой дать совет по самому широкому кругу вопросов – от брака до открытия собственного бизнеса.

Ким признает, что

как этнический кореец, он находится в привилегированном положении по сравнению с другими мигрантами из ЦА

«Мы [русские корейцы] немного избалованы, потому что можем позволить себе быть разборчивыми в выборе работы. У мигрантов без документов такой роскоши нет – они берутся за любую работу за любые деньги».

Кроме того, Ким переехал в Корею навсегда, а другие мигранты из Центральной Азии часто ставят перед собой более краткосрочные цели.

«Раньше я был успешным бизнесменом»

«Построить дом, купить квартиру и сесть за руль “Лексуса” – вот для чего мы здесь», – говорит Рустам из Кыргызстана, объясняя, зачем приехал в Корею. В Бишкеке он и его жена Таня владели собственной службой такси. Но во время экономического спада 2014 года, спровоцированного обвалом курса российского рубля, столкнулись с серьезными проблемами.

Свой новый дом достроить не успели, а деньги закончились. Тогда Рустам решил воспользоваться тем, что его мать этническая кореянка, и попробовать свои силы в Корее. Через полгода он перевез туда свою супругу — этническую русскую.

Рустам отправился в Ансан, город с самым большим числом иммигрантов в часе езды от центра Сеула. Он присоединился к длинным рядам рабочих из Центральной Азии, России, Китая и Юго-Восточной Азии. Люди собираются у вербовочных центров в надежде получить так называемый «арбайт» (слово немецкого происхождения и означает временную работу).

«Раньше я был успешным бизнесменом, поэтому поначалу было довольно унизительно ходить, выпрашивая работу», –

вспоминает Рустам. Таня объясняет, что большинство трудящихся-мигрантов оказываются в ситуации «плыви или тони». Причем никто их к этому не готовит и ничего не объясняет.

«Когда привозят на место работы, у тебя 20 минут, чтобы разобраться с поставленной задачей. Если ты слишком медлителен или неуклюж, возвращаешься туда, откуда привезли».

Гастарбайтеры перевели из Кореи в Казахстан 67 млрд тенге

Работают несмотря на увечья

Рустам и Таня считают, что им повезло устроиться на один и тот же завод по производству ламинированного покрытия. Трудятся по 12-14 часов в день с одним выходным в неделю.

Работать так долго опасно, о чем свидетельствует перевязка на руке Рустама. В результате несчастного случая на работе он потерял палец, но его пришили хирурги в больнице Ансана. Клиника, кстати, с одним из лучших отделений регенеративной хирургии в стране.

Поскольку у мужчины не было страховки, все расходы по медобслуживанию и реабилитации работодатель взял на себя. Но Рустам надолго потерял работоспособность, и это нанесло тяжелый удар по семейным финансам.

Но несмотря на трудности, являющийся наполовину кыргызом и наполовину корейцем, он хочет продолжить работать в Корее.

«Здесь я чувствую себя в безопасности и под защитой, люди относятся ко мне с уважением», – говорит он.

А вот его супруга Таня хочет как можно скорее вернуться в Кыргызстан. Она жалуется, что за ту же работу ей платят меньше, чем мужу.

«Работа от восхода до заката — что это за жизнь?

Как только накопим достаточно денег, чтобы закончить строительство нашего дома, я уеду первым же рейсом», – делится она.

«Я не вижу себя в Казахстане»

Хотя длинные смены и тяжелые условия труда — норма для большинства мигрантов, эксплуатации чаще подвергаются нелегалы.

Жанна из Казахстана много раз меняла работу. Дома она работала помощником юриста в адвокатской конторе, пока однажды ее работодателя не арестовали. В результате она осталась без работы и под влиянием момента решила поехать вместе с двумя подругами на работу в Южную Корею. Подруг развернули в аэропорту прибытия, а Жанна пересекла границу без помех.

«Я не знала ни слова по-корейски, поэтому просто обратилась в аэропорту к первому похожему на русскоговорящего человеку

Он сказал мне, что нужно ехать в Кванджу и поспрашивать по поводу работы в русском квартале», – вспоминает женщина.

Ее первая работа в прачечной была изнурительной. Вместо оговоренных 12 часов в день трудилась в летнюю жару по 16 до поздней ночи.

«В Корее считается неприемлемым, чтобы женщина обнажала плечи или область декольте, поэтому мне не разрешали носить майку,

приходилось работать в водолазке. Это был ад», – продолжает она. Через несколько недель Жанна нашла работу домработницы и официантки в семейном кафе в отдаленной деревне на юго-западе Кореи. Там трудилась по 12 часов в день всего с четырьмя выходными в месяц. Зато полагалось бесплатное жилье, питание и ежемесячная зарплата в 1,6 миллиона вон (около $1 350).

«Саджангним [«босс» на корейском языке] и самуним [«жена босса»] очень хорошо ко мне относились. Я чувствовала себя членом семьи. Условия были отличными. Но через несколько месяцев я не могла больше терпеть одиночество и скуку, поэтому решила попытать счастья в другом месте», – рассказывает Жанна по пути на новую работу в отеле на окраине Пусана.

Ей за 30, не замужем, детей нет. А еще она считает, что в Казахстане у нее нет будущего. Отъезд в Корею был не только способом заработать денег, но и декларацией независимости.

«После всего, через что я прошла, я не вижу себя в Казахстане»,

— признается Жанна, надеясь как можно дольше избегать депортации из Кореи (ее виза просрочена). Из-за регулярных рейдов иммиграционной полиции она неохотно пользуется общественным транспортом, предпочитая исключительно частные и неофициальные службы такси, организованные мигрантами.

«Я понимаю, что рано или поздно мне не повезет. Но после отъезда из Кореи я найду другую страну», – говорит она, в качестве следующего потенциального направления называя Чехию.