Корабли мысли или почему вкладывать деньги в книги — прорабов смешить

Книга — надежное хранилище ценностей духовных. Но не материальных. 

Обойдемся без метафор. Речь пойдет не о высоких материях, не о проблемах современной книжной культуры и даже не о литературе как таковой, а о вполне конкретных предметах первой необходимости. Разумеется, я имею в виду деньги.

Очевидная связь между книгой и деньгами по типу «деньги-товар-кипы непроданных экземпляров, подпирающих стены квартиры» автора также в данный момент не интересует. Давайте поговорим о книге как о древнем и надежном вместилище ценностей.

Итак, что же можно хранить в книге? Буквально всё! Издавна в книгах хранили кинжалы, пистолеты, яды, деньги, засохшие цветы, любовные письма, бутылки, духи, шпионские коды, фотопленки et cetera. И даже другие книги.

Книга и сама выглядит как шкатулочка. Откинул крышку, поработал перочинным ножом – и можешь хоть собственное каменное сердце туда уложить да и убрать от греха на самую дальнюю, самую высокую, самую недоступную полочку. Главное впоследствии вспомнить, что и куда.

Во все времена в книги охотно вкладывали деньги. Во-первых, книга сама по себе предмет ценный, во-вторых – емкий, в-третьих — мобильный, в-четвертых – в этом есть известное изящество. Плоть этого реального мира – денежки – вкладывается в плоть мира духовного. Чем и подтверждается тезис, что миры эти неразрывно связаны, и если хочешь философствовать, не забывай о денежном эквиваленте своих усилий.

Демон советского накопительства и мастерство заначки

Случилась эта история много лет тому назад, в ту мрачную эпоху, когда деньги хранили в трехлитровых банках и остросюжетных сберегательных книжках. Мой дорогой папенька по возможности откладывал часть своей заработной платы, дабы уберечь ее от цепких ручек моей дорогой маменьки. Родители были одержимы демоном советского накопительства. Он самоотверженно собирал библиотеку, что во времена дефицита, блата, подпольных книжных рынков и спекуляций с макулатурными талонами было делом довольно дорогостоящим. А она не менее самоотверженно собирала хрустальные чешские вазы, немецкие фарфоровые сервизы, бокалы с жуткими эмалевыми розочками, кошмарные чеканки с кавказскими красавицами и золоченые блюда. Наша двушка таким образом представляла собой пыльную помесь книжного склада с сувенирной лавкой. Финансовые споры грохотали под сводами родового замка частенько.

Громовые крики «Вот выброшу сейчас твои поганые книжки с балкона!» перемежались ударами молний «Разобью к чертовой матери твои стекляшки и ногами растопчу!»

Мы, дети, тихо веселились.

Так вот, у и папеньки, и у маменьки заначки располагались строго тематически. У нее – внутри масленки от сервиза «Мадонна», у него – внутри познавательного труда «Корабли мысли», сборника афоризмов о книгах и пользе чтения. Тут есть важное примечание: книжка стояла не в обычном книжном шкафу, она хранилась в туалете на полке. Папенька самолично прибил шесть книжных полок в аккурат над унитазом, потому что общее количество книг, находящихся в доме, превысило в тот момент уровень бесконечной каши в бездонном горшочке из знаменитой сказки братьев Гримм.

Надо сказать, что

родительские заначки отнюдь не были секретом в нашей семье

Мы, подрастая, частенько наведывались под сень афоризмов (или в посудный шкаф). Да и родители, не стесняясь, таскали друг у друга небольшие суммы, делая вид, что не помнят, сколько туда было изначально положено. А может и правда не помнили.

Прораба коньяком не напугаешь

В один прекрасный день родители привели в дом массивного дядю с бегающими глазками и принялись угощать его разносолами и улещивать веселыми беседами. Дядя этот оказался прорабом, который должен был возглавить ремонтные работы в нашей квартире. В частности, оснастить ее максимальным количеством объемистых стеллажей («для моих книжечек», — думал папенька; «для моих вазочек», — думала маменька). В общем, родители смотрели на прораба как на родного, их повлажневшие глаза источали доброту и надежду. А прораб, почуяв жареное, нагнетал и нагнетал девятый вал денежного вознаграждения. Перемигнувшись, родители прибегли к стратегическим запасам коньяка и шоколадных конфет. Конфетные коробки и бутылки всевозможного алкоголя у нас не переводились – в свободное от книжечек и вазочек время родители трудились стоматологами, и благодарные пациенты от всей души одаривали их и тем, и другим. Ну, прораба, натурально, коньяком не напугаешь. А вот папенька, как интеллигент в очках, сломался довольно быстро. Увы.

Мы, дети, временно покинули кухонный переговорный пункт, отвлекшись на свои детские дела. А когда мы вернулись, картина уже была написана маслом. Расстроенная маменька (сумма гонорара явно превысила первоначальный бюджет) цыкнула на разгорячившегося папеньку. Он вскочил, сбегал в туалет, и «Корабли мысли» пришвартовались к пиршественному столу, усеянному огрызками шоколадных конфет и фрагментами фирменного маменькиного мяса по-французски.

Одним словом, «Корабли мысли» сказали свое веское слово, гонорар скрылся в широких штанах прораба. Весело смеясь какой-то своей невысказанной шутке, папенька неверными руками впихнул внутрь «Кораблей» оставшиеся от своей заначки дензнаки и шатаясь отнес книжку на прежнее место, на полку в туалете.

Мы опять отвлеклись, а когда вернулись – папенька уже лежал под столом и выкрикивал какие-то лозунги на латыни, маменька хлопотала, пытаясь вытащить его и уложить на диван, а прораб меланхолично курил беломор, стряхивая пепел в мадонновскую масленку.

Вскоре рабочий человек засобирался восвояси. Папенька к тому времени храпел на своем диване, маменька, ворча, прибирала на кухне. Прораб сгреб со стола беломор и спички, посетил на дорожку отхожее место, натянул на глаза кепарь и отбыл.

Освобожденные корабли

Глубоким вечером проспавшийся папенька заглянул в туалет. «Корабли мысли» послушно стояли на полке, но содержали они теперь исключительно литературные богатства. Освобожденные от презренной денежной начинки, они, казалось, распустили свои паруса и готовы были немедленно отправиться в путь, влекомые свободными ветрами туда, где… Впрочем, какие могут быть ветры в туалете, не смешите мои тапочки. Заначка пропала полностью, лишь под унитаз закатилась одинокая желтенькая купюра с саркастически ухмыляющимся Ильичем.

Нечего и говорить, что подлеца-прораба мы с той поры в глаза не видели. Ремонт пришлось делать своими руками. Маменька освободила от хлама антресоли, куда папенька и впихнул часть своей библиотеки. Этим фактом, кстати, объясняется моя единственная за все годы учебы двойка за непрочитанный роман Горького «Мать» (извлечь нужную книжку из марианской впадины антресолей в одиночку мне было не под силу, а остальной семье было плевать на мои литературные проблемы).

…Корабли мысли уже давно переместились из частных туалетных библиотек на улицы любимого города. Стройные и многоэтажные, облитые солидным зеркальным стеклом, крепко стоят они на земле. Хранение в них дензнаков может и обезопасило последние от пронырливых прорабов, но породило множество иных бед, немногие из которых способен выдержать бюджет небогатой интеллигентной семьи в очках.

А в книжках я с тех пор ничего не храню. На всякий случай. Хотя место хорошее, да. Что ни говори, а по престижности и общечеловеческой гуманитарной ценности масленка из сервиза «Мадонна» значительно уступает кораблю человеческой мысли – Книге.