Почему Китай никогда не пойдет на север России завоевывать плодородные земли?

У нас в гостях доктор политических наук, китаевед, председатель центра Chinesе, основатель группы центра образовательных компаний East West Education Нуржан Байтемиров. Сегодня он пришел к нам в немного другой ипостаси. Как путешественник.

— Нуржан, я знаю, что вы намерены проехать по маршруту древнего Великого Шелкового пути. Откуда и куда вы хотите проехать? На чем?

— Путешествие будет делиться на 3 этапа. Первый – по Казахстану. От Хоргоса до Актюбинской области, до города Актобе. Второй этап – путешествие по Китаю. Как вы знаете, Великий Шелковый путь делится на три ветки. Первая – с Шанхая через Центральную Азию. Вторая – с Пекина до России по северу. Третья – южная, с Гуанчжоу через регион АТР. Мы будем исследовать среднюю ветку по территории Китая.

— Понятно. Вы – китаевед. Вместе с тем вы – казах. Вы долгое время жили в Китае.

— Да. Я там жил, заканчивал магистратуру.

— Для чего вы затеваете эту экспедицию? Одиночную, явно, что не для PR. Потому что при наличии таких титулов PR не нужен. Может есть какая-то научная цель или политическая?

— Скорее научная. Потому что современный Шелковый путь больше рассматривается как экономико-политическая составляющая. Но мало кто уделяет внимание образованию. И хочется показать, что мы не просто являемся транзитным хабом, а страной, где живет 104 национальности.

— 130 кажется.

— Уже 130. Страна, которая имеет богатую культуру и культурно-этнологическую составляющую.

— Показать кому? Мы все время что-то кому-то хотим показать.

— Прежде всего нам самим, молодежи, подрастающему поколению. Потом это будет наш ближний сосед. В эпоху глобализации нужно оглядываться на соседа, познавать его. Скорее всего, это будет КНР.

— Про китайскую экспансию поговорим позже. А сейчас про экспедицию. В итоге получится фильм, серия фильмов?

— Это будет серия фильмов с нашими учеными, китайскими общественными деятелями. Будет экономическая сфера, политическая, культурно-образовательная.

— А эта работа где будет демонстрироваться? У нас, в Китае или где-то еще?

— Скорее всего, сначала это будут социальные сети. Они реагируют оперативно. В дальнейшем это будут научно-исследовательские центры, которые занимаются этнокультурологией.

— Вы прожили в Китае 7 лет. Сейчас меньше стали говорить о китайской угрозе для стран Центральной Азии и Казахстана. Я считаю, что ее вообще не существует. Потому что финансовые вливания Китая в страны юго-восточной Азии, в тот же Вьетнам и Казахстан, не сопоставимы. Туда вливается в разы больше, чем к нам. Говорить о какой-то угрозе просто смешно. Тем не менее у людей существует такое мнение. Вы как считаете?

— Думаю, это ангажированное мнение.

На самом деле Китай заботится о том, чтобы его соседи были такие же благополучные, как он сам

Как вы знаете, цепь сильна настолько, насколько слабо ее самое сильное звено. Здесь есть такой фактор как замороженный конфликт в СУАР. И конечно, Китаю хотелось бы, чтобы у Казахстана не было экономических проблем, чтобы он развивался. В самом Китае есть книга «А почему Китай недоволен?», где говорится, что нужно идти на север, в Россию, завоевывать плодородные земли. Но это просто мнения. Скорее всего, политический инструмент. А в целом,

как мы сами видим, Китай не заинтересован в экспансии. Есть понятие soft power – мягкая сила: это когда соседи начинают испытывать симпатию к их культуре. Таким образом можно добиться больших результатов, чем завоевывая территории.

Если до 17 века мы говорили, что необходимо материально владеть территорией, то сейчас век глобализации. Лучше обладать экономическим рычагом. Сейчас первой идет экономика, а только потом политика. В этом прочтении новый Шелковый путь имеет именно такой, мягкий характер.

— Мягкий характер. Но китайцы не скрывают, что за экономической составляющей пойдет и культурная. Шелковый путь, как они говорят, это продвижение и китайской культуры в том числе. Хорошо. Вы собираетесь противопоставить нашу культуру китайской или хотите показать их будущее взаимодействие?

— Шелковый путь всегда наряду с экономической составляющей являлся и культурным месседжем. В 11-12 веках на территории Тараза взаимодействовали как исламская, так и буддистская культуры. Благодаря этому появилось много открытий, новых городов, открывались новые страны. Мы хотим показать, что у нас как раз-таки больше общего, чем разногласий. Мы хотим показать сильные стороны, на которых могут строиться взаимоотношения. Потому что, как вы понимаете, народы и политика – это всегда параллельные линии.

— Почему вы решили поехать в одиночку по этому маршруту? Как вы будете делиться мыслями – это будет за кадром или в машине будете разговаривать сам с собой?

— Скорее всего, со мной будет два оператора. Поедет мой верный друг. Здесь мы оставляем работу, семью. Нужно быть фанатиком, если выходишь в подобное путешествие. Но я четко понимаю, если не сделаю это сейчас, то с возрастом это решение мне может и не даться.

— Ну, это как сказать. По-моему, наоборот, с возрастом больше возможностей появляется. Почему вы предпочли соцсети, а не выход на телеканал, государственный или коммерческий?

— Если телеканал, то там определенный элемент цензуры или линия, которой надо держаться.

— Вы говорите о китайском телевидении или нашем?

— И о том, и о другом. Даже если это будет такая демократическая страна как Америка, все равно есть какая-то цензура. А хочется показать по-своему. У меня есть заинтересованность в этом проекте. Как я говорил, значительную часть сознательной жизни я провел за границей и со стороны обывателя у меня огромный интерес к своей культуре, истории, этносу и фольклору, историческим памятникам.

— Вы – политолог. Скажите, когда-нибудь у нас будет утрясен вопрос о приграничных реках?

— Вопрос сложный, потому что кроме маркировки и делимитации границы на местности существуют еще и экологические риски. Граница проводится не только по ландшафту, но и по экологическому признаку. На карте все вопросы утрясены, но в плане флоры и фауны есть различия, по обитателям водоемов – рыбам, в Китае они более хищные.

— Почему?

— Они мутируют. Не знаю, сами или им помогают.

— Первый раз слышу. Тот же Иртыш, да?

— Да. Так как он берет начало с территории Китая, то животный мир отличается от нашего. Причем это происходит в форсированном виде.

— Интересно. Вот тебе тема.

— Экологические риски для Казахстана тоже присутствуют. Потому что в дальнейшем могут вылиться в территориальные споры.

— Прямо озадачили. Вы упомянули Синьцзян-уйгурский автономный округ. Там действительно мина замедленного действия. Но, по-моему, китайцы решают проблему одним путем. Под лозунгом «вперед, на Запад!» все больше заселяют туда ханьцев. Я думаю, что лет через 50 или 100 — по китайским меркам это небольшая величина — уйгуры просто растворятся там. Это грозит какими-то взрывами для СУАР и для нас?

— Это конечно происходит, даже если брать меркантильную составляющую. Любой китаец, ханец, переселенный в СУАР, получает 80% компенсации за построенное жилье, хорошую работу, социальный статус. Но есть еще и культурная составляющая. Сами народы, проживающие в СУАР, не особо жаждут ассимиляции. Если мы говорим о казахах или уйгурах, проживающих там, то проводя параллели между 30-летними жителями и теми, кому за 30, они отличаются. Если более политически сенситивно настроенное население – это 30+, они как-то пытаются бороться, сохранить культурную идентичность, поколение 1980-х — те, кто больше на территории официального Пекина.

Происходит мирная ассимиляция. Де-факто, конечно, уйгуры всегда будут. Юридически они присутствуют как народность.

— Еще один вопрос. Сейчас на сцену выходят молодые люди, которые являются представителями поколения одного ребенка. Их баловали в детстве бабушки, дедушки. Аж четыре родителя. Есть такой подозрение, что они эгоисты. И они придут во власть, в бизнес. Как это может отразиться на политике и вообще китайской жизни?

— Их называют «поколением молодых императоров». Конечно, это отразится на политике Китая в том, что они будут вести внешнюю политику более амбициозно, более бесстрашно

Как вы знаете, политика Китая внешне напоминает сливу. Она очень мягкая внешне, но доходит до кости, которую не разбить кувалдой. И мне кажется, с приходом нового поколения лет через 30-40 эта косточка увеличится до размеров кожуры.

— Я разговаривал со многими китаеведами, синологами, они сетуют на то, что у нас нет единого института, который бы занимался Китаем. В Китае, наоборот, как мне говорили, существуют огромные научные организации, которые изучают не только Казахстан, но и страны всего бывшего СССР. Надо ли нам изучать Китай и что для этого делается?

— Как вы правильно сказали, уже открыты 3 института исследования Казахстана. Последний открылся буквально месяц назад в итальянском институте иностранных языков. Они предпринимают активные шаги. У нас такого института нет. Институт исследования Китая был недавно создан при ИМЭП. От имени китайско-казахстанского центра Chinese.kz мы знакомим людей с китайской культурой, преподаем язык, пытаемся доступно показать, что из себя представляет китайская цивилизация. Она имеет 5000-летнюю историю. И за это время накопилось огромное количество опыта, который мы могли бы перенять. Мы пытаемся усилить студенческий обмен, отправлять казахстанских студентов на бесплатное обучение, чтобы они могли на основе гранта получать самые лучшие знания и применять их на благо нашей республики.

— Про Китай можно говорить бесконечно. Давайте вернемся к Шелковому пути. Вы сказали, что будет 3 этапа. Но про третий не сказали.

— Третий – это Европа. Дальше через Петербург в сторону Казани, в сторону Западной Европы.

— А почему вы идете как-то с середины Казахстана, потом Китай, потом Европа? Почему не с Китая и последовательно?

— Потому что это мероприятие затратное по времени. Хотелось бы сначала осветить нашу с вами родину, а потом уже их города, маршруты. Географическая эмансипация исходит именно из личных убеждений.

— Когда начинается экспедиция?

— Она уже началась.

— Так. А когда мы сможем увидеть первые материалы?

— Материал сырой. Скорее всего, сразу после монтажа.

— Вы хотите сначала все проехать, оформить, а потом выкладывать?

— Материал будет выкладываться с опозданием на две недели. Экспедиция только началась с Хоргоса. В ней присутствовала руководитель китайской платежной системы. Экспедиция плавно перешла в сторону Чарынских каньонов, потом Кольсай, сейчас мы находимся на территории Алматы.

— Следующий какой город?

— Жамбылская область.

— Прекрасно! Древняя земля. Я желаю вам успехов!

Видеоверсию смотрите здесь