Как Михаил Горбачев, Джордж Буш и Борис Ельцин сопротивлялись распаду СССР.
Профессор истории Украины Гарвардского университета Серхий Плохий утверждает, что распад СССР многие понимают неправильно. Он опубликовал книгу, которую я посчитал бы самой незамутненной, компетентной и при этом очень легко читаемой хроникой величайших потрясений 1991 г. Он подумывал назвать ее “Последняя империя”, но нам повезло, что она дошла до нас под другим заголовком: “Распад, которого никто не хотел”. После прочтения этой книги у небезразличного к теме читателя может возникнуть некоторое “прояснение разума”, что ключевые архитекторы того процесса, а именно президент СССР и Генеральный секретарь КПСС М.С. Горбачев, президент США Джордж Буш-старший и президент России Б.Н. Ельцин, который вступил в должность в июле 1991 г., каждый по-своему сопротивлялись распаду.
От Горбачева только этого и можно было ожидать. Принимая присягу президента и одновременно лидера партии власти в СССР, он поклялся делать все для сохранения союза 15-ти номинально автономных республик и разработал политико-экономическую программу обновления и укрепления страны.
Ельцин, как и крестьянский сын Горбачев, был типичным продуктом советской системы, а именно выходцем из бедной рабочей семьи, природный интеллект, промышленный опыт и честолюбие которого привело его сперва в кабинет секретаря Свердловского обкома партии, в ведении которого был один из самых промышленно продуктивных регионов Союза. Призванный в Москву Горбачевым и введенный в высшее руководство государства в конце 80-х годов 20 века, Борис Ельцин осознал, насколько неустойчиво было правление тогдашнего Генерального секретаря партии и первого руководителя государства. Он собрал мужество, чтобы озвучить свое отношение к происходящему, что стало одним из ранних проявлений политики русского национализма, в рамках которой предлагалось дать свободу национальным республикам Союза и демократизировать, но сохранить союз со славянскими Украиной и Беларусью.
Джордж Буш вообще был самым главным советником советских вождей. Он руководил офисом, который с конца 40-х годов прошлого столетия держал лидерство в так называемом “свободном мире”, или в содружестве государств, противопоставлявших себя СССР. Само то, что г-н Буш-старший по-настоящему ломал голову о вопрос, как продлить существование СССР, является исторической аномалией, но именно события в новейшей истории мира показали непредсказуемость сил, вызванных к жизни развалом советской империи. Мы также помним, что Джордж Буш-старший, по природе своей, был мужчиной осмотрительным.
Книга Плохий повествует о растущей горечи и удрученности присутствовавших на многочисленных переговорах по предотвращению распада СССР. Главным архитектором был, по всем объективным причинам, Горбачев. При нем началась перестройка — первая и очень ограниченная попытка коммерциализировать склеротичную и закостеневшую экономику Советского Союза. После того как политика перестройки углубила кризис экономический и дефицит товарный, Горбачев, также с ограничениями, начал процесс демократизации и формирования культуры свободы слова, которые, по сути, превратились в бесконечные жалобы на стандарты советской жизни и амбициозные требования предоставить право на самоопределение неславянским республикам СССР. К 1991 году три маленькие республики Прибалтики и Грузия объявили о своей независимости. Остальные, включая Россию, лихорадочно применяли ортодоксальные коммунистические методы, чтобы остановить разложение и урегулировать требования о предоставлении большей автономности от центра. В основной своей массе такие требования были воодушевляемы антисоветскими и националистическими силами.
Ельцин, невзирая на отупляющие его приступы депрессии и запои, превратился в главную силу, в спину которой дул ветер перемен и которая имела достаточно мужества и способности импровизировать на пути к цели. Его позиция была такова, что Прибалтика могла бы жить своей жизнью и вообще никому она не нужна, но Россия, Украина и Беларусь должны были остаться при несколько обновленном формате союза. Украина играла особую роль. Плохий пишет, что Ельцин “не мог представить Россию без каких-либо форм союзничества с этой республикой”.
Но было два человека, которые считали иначе. Одним из них был Егор Гайдар, блестящий и энциклопедически образованный академический ум, ставший советником Ельцина и потом и.о. премьер-министра в его правительстве. Он заставил Ельцина поверить, что в борьбе за выход из кризиса и против угрозы дальнейшей стагнации экономики, России надо было двигаться одной, вводя рыночные реформы и стряхнув с себя зависимые республики, которые своими постоянными просьбами о финансовой поддержке подорвали бы валюту и экономику федерации.
Следующей ключевой фигурой процесса распада Советского Союза был Леонид Кравчук, украинский партийный функционер, ставший председателем Верховного совета УкрССР. При нем данное учреждение оттяпало для себя у центра значительную часть полномочий и морального авторитета. Кравчук — этот, скорее, талантливый оппортунист, нежели идеалист, встал во главе националистического движения, корнями произрастающего из почвы западных регионов Украины. При этом его движение тогда могло рассчитывать на поддержку индустриального востока УкрССР, где проживали и русские и украинцы, которые видели лучшее будущее в составе демократической и независимой Украины.
Кравчук стал первым президентом Украины и не хотел иметь ничего общего ни с маневрами Горбачева, пытавшегося сохранить то, что когда-то было “союзом нерушимым”, ни с Ельциным с его концепцией более демократичного союза славянских республик. Духовным вдохновителем этой концепции был человек для современной России монументальный — Александр Солженицын, который относился к трем славянским народам “как это было до революции, т.е. как к единому русскому народу”. В своей книге “Как нам обустроить Россию” он отразил свое видение славянского государства с Россией, Украиной, Беларусью и севером Казахстана, где исторически преобладало русское население.
В свою очередь Кравчук, разделявший отторжение большинством украинцев русского влияния, пускай и дружеского, в новый славянский союз не стремился. Как и Ельцин, он видел себя лидером новой нации. Он тонко чувствовал настроения народа на тот момент и отвоевал себе страну и пост президента в государстве, выведенном из состава СССР.
Так что в день Рождества (по западному стилю, ибо у русских оно позже — 7 января) 1991 года Горбачев объявил о своей отставке. Этим, как пишет Плохий, “он весьма эффективно признал, что США остались единственной суперсилой мира”. Подписывая соответствующий документ, Горбачев не смог воспользоваться ручкой советского производства — она не писала, и это возымело свой символический эффект. Присутствовавший на той конференции продюсер CNN протянул ему свою — от фирмы “Монблан”.
Позже, 28 января 1992 года, Джордж Буш-старший в своем обращении к нации заявил, что распад СССР “самое большое, что случилось в моей жизни и в этом мире, и вообще, во всех наших жизнях. Милостию божией холодная война выиграна Америкой”. Он умолчал о том, как сам отчаянно боролся за сохранение вражеского государства. Он опасался повторения августовского путча 1991 года, возможной гражданской войны в СССР и утери контроля над атомным оружием на его территории.
Свою чрезвычайную озабоченность и привязанность к Горбачеву, которого он считал главным двигателем изменений в СССР, Буш-старший выразил в своей знаменитой речи, которую позже назвали “киевскими кудахтаньями”. Это было в августе 1991 года в здании парламента Украины. “Киевскими кудахтаньями” эту речь назвал Вильям Сафайр, журналист и помощник президента Никсона в прошлом, за то, что Буш-старший хвалил советского лидера и сказал, что “американцы не поддержат тех, кто жаждет независимости, в результате которой местечковый деспотизм заменит отдаленный центр тирании”. Ни тотальной гражданской войны, ни местечкового национализма не случилось и история-таки приписала Бушу честь за развал СССР.
Америка осталась единственной суперимперией и центром силы. На Горбачева повесили всех собак, и он до сих пор не отмылся. Ельцин стал играть более важную роль. По мнению Плохия, на тот момент исторически важными были как сама фигура Кравчука, так и Украина. Данная точка зрения весьма обоснованно важна, поскольку учитывает тот длительный кризис, с которым столкнулась нация, тянувшаяся к Западу и боровшаяся за это, в то время как руководство России или не знало о новом уклоне в сознании народа Украины, как например, Горбачев, или же агрессивно к этому относилось, как Ельцин, но тянуло Украину назад.
В эпилоге книги Плохий пишет, что сегодняшние осложнения в связи с присоединением Крыма и желанием Путина сохранить украинскую нацию в орбите влияния Кремля, а также в связи с возможными этническими конфликтами и ярым желанием западных регионов Украины жить в Европе – все это отголоски событий 1991 года.
Сегодня, если Украина избавится от русских объятий, это будет еще одним исторически важным событием. Будущим поколениям русских политиков уже было продемонстрировано следующее : общие славянские корни не дают России мандата “суперкомиссара” и не совместимы с принципами демократии и экономического реформирования, которые в саму Россию пытался привнести один из ее самых одиозных лидеров.
Джон Ллойд, шеф бюро Financial Times в Москве (СССР, РФ) в 1990-1996 г.г.