Бурихан Нурмухамедов: «Никогда казахи не жили так хорошо, как сегодня»

— Концепция «Слышащего государства» была озвучена Касым-Жомартом Токаевым как приоритет ещё в 2019 году. Как она реализовалась на практике? Стала ли она действительно рабочей моделью?

— Я считаю, что концепция «Слышащего государства» реализовалась в полной мере. Здесь важно понимать, что у нас есть государство и народ, но я бы использовал термин, которым оперирует сам президент, — нация. Он охватывает не только общество, но и нечто большее. В понятии нации, как и государства, существуют институты. Но кроме этого, есть то, что можно назвать культурой — это и этика, и ценности, и нравственность, и идеология.

Если говорить о концепции «Слышащего государства», то с точки зрения институтов действительно проделана большая работа — как в части общественных, так и в части государственных структур.

На мой взгляд, концепция прежде всего реализовалась в указе президента, в котором была чётко обозначена периодичность и частота встреч акимов с населением. Было установлено, когда и сколько раз каждый аким области, города, района, села должен встречаться с жителями. Эта система выстроена так, чтобы в течение полугода были охвачены все населённые пункты, все районы и города. В ходе этих встреч начали поступать обращения, просьбы, жалобы, и государство в лице акиматов и министерств было обязано на них реагировать. В сочетании с электронным правительством и процессами цифровизации эта концепция на институциональном уровне была реализована.

А вот культурный аспект реализации зависит уже от самой нации, от общества. Президент и в этом направлении предпринял шаги, направленные на институциональное закрепление определённых идеологем, ценностей, всего того, что формирует нацию как субъект государственного строительства. Но этот процесс тесно связан с развитием самого общества и подчинён субъективным факторам. Здесь невозможно действовать по формуле: нельзя математически рассчитать сроки, невозможно форсировать достижение ощутимых результатов. Это всегда длительный процесс.

Если обратиться к истории, вспоминается библейская история: Моисей 40 лет водил свой народ по пустыне, чтобы привить ему чувство свободы. С точки зрения нациестроительства и у нас речь идёт о долгосрочном пути. Именно такие длительные процессы формируют культуру, а уже сформированная культура становится фактором изменений — как в обществе, так и в государстве.

— Какие инициативы вы считаете наиболее значимыми для усиления обратной связи между государством и обществом? Например, работают ли такие инструменты, как бюджеты участия, общественные советы, электронные платформы?

— Думаю, в первую очередь это встречи акимов с населением и деятельность общественных советов. Мы видим, что, если изначально встречи с акимами проходили где-то формально, с заранее подготовленными вопросами, то со временем начали подниматься острые проблемы — и граждане стали напрямую ставить их перед акимами и соответствующими службами. Так постепенно начинает формироваться культура диалога между властью и гражданами.
Общественные советы, в свою очередь, играют роль некой экспертной поддержки. Активные граждане участвуют в обсуждении социально значимых вопросов, затрагивающих чувствительные темы. Это касается распределительной функции государства — куда направить бюджетные средства, какой школе выделить деньги, какие социальные объекты строить и т.д.

А вот вопрос о том, как наполнять бюджет, пока недостаточно проработан. Да, перед акимами ставятся задачи по привлечению инвестиций, созданию новых производств, рабочих мест, но серьёзного движения пока не наблюдается.
Триада «сильный президент – влиятельный парламент – подотчетное правительство» должна быть отражена и на региональном уровне: «сильный аким – влиятельный маслихат – подотчетный акимат». Эта концепция должна пронизывать всё общество, быть частью идеологии, представлять собой целостную систему.

— Как вы понимаете концепцию «Закон и порядок», которую продвигает президент Токаев? Насколько она укоренилась в казахстанском обществе и политической культуре?

— Президент говорит о необходимости нулевой терпимости к правонарушениям. Я сейчас не имею в виду исключительно бытовые вещи, вроде мусора. Проблема в том, что у нас пока не сформирована культура нулевой терпимости к коррупции.
Мы продолжаем наблюдать задержания чиновников на уровне отделов здравоохранения, образования, на уровне акимов и их заместителей, уличённых в хищении бюджетных средств. Буквально на днях Агентство по финансовому мониторингу задержало руководителей «Первого кредитного бюро» и «Центра развития трудовых ресурсов», бывших вице-министров труда и социальной защиты, здравоохранения и других, причастных к продаже персональных данных казахстанцев.
У нас по-прежнему нет устойчивой культуры неприятия нарушений закона, особенно среди чиновников. Президент уделяет большое внимание формированию современной казахской нации, способной ответить на вызовы времени. Но и здесь речь идёт о длительном процессе — это не один день, не один год и даже не одно десятилетие.
Президент последовательно продвигает концепцию «Закон и порядок», стремясь сделать её частью национального кода и поведения. У казахов есть традиционная черта — гостеприимство. Точно так же уважение к закону и стремление к порядку должны стать такой же естественной частью нашей культуры, и не потому, что кто-то требует, а потому что это стало нормой.

Японцев, к примеру, никто не заставляет убирать за собой на стадионах, но это стало их национальной привычкой и традицией: они оставляют место чистым. Президент Токаев в этом смысле размышляет о том, какой должна быть казахстанская нация в целом.

— Прошло три года с начала реформ, инициированных президентом Токаевым. Видите ли вы сегодня реальные сдвиги в сторону формирования нового общественного договора между государством и обществом?

— Логика реформ и общественные тенденции направлены на то, чтобы граждане всё активнее участвовали в управлении и решении локальных задач, и в этом направлении, безусловно, сделано многое.

Тем не менее, я считаю, что говорить о новом общественном договоре пока рано. У некоторой части общества сохраняется ощущение, что продолжается «Старый Казахстан»: кто-то не видит принципиальных изменений, кто-то считает, что темпы должны быть другими. Кроме того, мы находимся под серьёзным внешним геополитическим давлением.

Нельзя назвать конкретную дату или событие, которое можно было бы обозначить как точку формирования нового общественного договора. Мы сможем говорить об этом только тогда, когда в стране произойдёт мирная смена власти в рамках нескольких электоральных циклов, и будет достигнута устойчивая политическая стабильность.
Вспомним: у нас пока прошла лишь одна смена президента: мы увидели кризис двоевластия, конфликты, стремление определенных групп совершить государственный переворот, применить насилие и захватить власть, мы увидели кризис январских событий. Они стали результатом накопленных в обществе проблем и, в то же время, стали отправной точкой для радикальных реформ, на которые пошёл президент Токаев. Процесс запущен, движение есть, и оно носит положительный характер.

Важно понимать, что сейчас мы живём в эпоху второго президента. Только спустя несколько электоральных циклов — в эпоху третьего, четвёртого, пятого президентов — можно будет говорить о формировании полноценной политической культуры: уважения к законам, стремления к порядку, социальной ответственности и т.д. Тогда уже можно будет утверждать, что государственная политика дала реальные результаты. Пока же мы только на пути.

Общаясь с политологами, я часто говорю: никогда казахи не жили так хорошо, как сегодня. Возьмите любой из факторов — раньше у казахов не было столько домов, столько автомобилей, столько людей не было в стране. Ещё 10–15 лет назад сколько наших граждан могли позволить себе путешествовать или выезжать за границу? А сейчас — огромные пробки из отдыхающих на Алаколе. Это ведь не от плохой жизни.

Хотя, конечно, в этой фразе кроется и риск — риск отката назад. И если сегодня мы видим позитивные изменения, это не повод расслабиться, а возможность углубить перемены, потому что реформы — это не событие, а процесс.