Итоги 2024 года для экономики Казахстана глазами эксперта

Доктор экономических наук, главный научный сотрудник Института философии, политологии и религиоведения КН МНВО РК Вячеслав Додонов в интервью поделился мнением об итогах 2024 года. 

— Вячеслав Юрьевич, как вы оцениваете 2024 год для экономики Казахстана? О чем говорят основные экономические показатели?

— Макроэкономические показатели, в целом, достаточно неплохие. Рост ВВП более чем на 4% — это хороший результат, если абстрагироваться от контекста казахстанской ситуации и ее специфики. Положительным явлением также является то, что многолетний стратегический приоритет казахстанских экономических программ – обрабатывающая промышленность, — росла опережающими темпами и увеличивала вклад в ВВП. Уже традиционно высокую динамику показывает строительство, которое и в этом году может показать двузначные темпы роста. Если говорить о проблемах на уровне производства ВВП и его структуры, то можно отметить очень слабый рост основного для нашей экономики вида деятельности – горнодобывающей промышленности (1,2% за девять месяцев), хотя с 2020 года такая динамика уже стала привычной.

Улучшилась ситуация с платежным балансом – дефицит счета текущих операций значительно сократился по сравнению с прошлогодним показателем (хотя эти данные только по итогам полугодия). Но есть и проблемные сферы. Самая тяжелая ситуация сложилась в сфере государственных финансов, прежде всего – исполнения доходной части республиканского бюджета. По итогам 11 месяцев в республиканский бюджет недобрана почти четверть налогов, в том числе, почти 30% подоходного корпоративного налога и 28% НДС.

— Выступая в этом году с Посланием глава государства Касым-Жомарт Токаев заявил, что Национальный фонд должен служить интересам государства, а не обслуживать зарубежные финансовые институты. По словам президента, Нацфонд выступает важнейшим инструментом обеспечения долгосрочной макроэкономической стабильности, поэтому требуется эффективное управление им. Какая ситуация складывается с Нацфондом и почему президент заостряет внимание на этом вопросе?

— Бюджетные проблемы обусловили дополнительные расходы средств Национального фонда, в результате чего его активы могут уменьшиться по итогам года, или, как минимум, покажут рост, близкий к нулю (при том, что поставлена задача довести его объем до 100 млрд. долл. с нынешних 60). В уходящем году в очередной раз были обновлены антирекорды по объему государственного долга и его основной части – правительственному долгу, а также по бюджетным расходам на его обслуживание. Очень тревожным показателем стало то, что размер правительственного долга в этом году, очевидно, превзойдет объем активов Национального фонда, впервые с того момента, как фонд был сформирован – по итогам третьего квартала объем правительственного долга составлял 60,1 млрд. долл., а объем Нацфонда в ноябре – 60,8 млрд. Эта ситуация ставит под вопрос перспективы не только увеличения Нацфонда, но и его сохранения, потому что обслуживание долга при таких его размерах требует настолько больших сумм, что становится неизбежным фактическое расходование средств Нацфонда на эти цели во все более растущих объемах. Если правительственный долг не начать сокращать прямо сейчас, через несколько лет мы получим не только бюджетный кризис, но кризис всей системы государственных финансов, который будет нечем купировать.

— Ежегодный рост экономики Казахстана в ближайшие несколько лет должен быть на уровне не менее 6% — ставил задачу Касым-Жомарт Токаев, говоря о целевом ориентире – двукратный рост экономики к 2029 году до 450 млрд долларов. По итогам года справляется ли правительство с задачей?

— Формально все понятно, так как 4% (или даже 4,5%) не равны 6%. Но тут уместно предварительно пояснить некоторые вещи с исчислением этих показателей. Дело в том, что даже ежегодный 6-процентный рост не выводит на удвоение ВВП, что неоднократно (с различной степенью сарказма) отмечали наблюдатели. Но поставленная задача по удвоению ВВП относится к его валютному эквиваленту, тогда как рост (те самые 6%) исчисляется в тенге. Поэтому к оценке выполнимости этой задачи добавляется фактор валютного курса. Теоретически, валютный ВВП может удвоиться и при нулевом росте, но при двукратном укреплении тенге к доллару. В истории Казахстана был период длительного повышения курса тенге (с 2002 по 2008 годы, со 154 до 120 тенге за доллар) и в этот период неоднократно происходило удвоение валютного объема ВВП за пять лет и даже меньше – например, за четыре года с 2002 года (ВВП составлял 24,6 млрд. долл.) по 2006 (81 млрд.) он вырос в 3,3 раза, а за весь этот шестилетний период – в 5,4 раза, достигнув в 2008 году 133 млрд. (это к вопросу о сарказме наблюдателей по поводу задачи удвоения ВВП за семь лет). Но фактор валютного курса работает и в обратную сторону – можно показывать, условно, экономический рост и на 10%, но при значительном снижении курса тенге такой рост будет сопровождаться снижением валютного размера ВВП.

— По предварительным данным правительства, 70% роста ВВП в 2024 году обеспечил ненефтяной сектор. Как вы прокомментируете эту тенденцию?

— Это показатель, отражающий роль данного сектора в экономике Казахстана. В последние годы доля ненефтегазового сектора в ВВП составляла 73-76%, соответственно, примерно таков же и уровень вклада этого сектора в экономический рост. Если же говорить о тенденциях изменения роли в ВВП ненефтегазового сектора, то она существенно не меняется на протяжении последних 10-15 лет. Доля этого сектора в ВВП с 2010 по 2023 годы колебалась в интервале 65,9-77,6%, и она определяется ситуацией с мировыми ценами на нефть. Чем выше эти цены, тем больший объем производства генерирует нефтегазовый сектор, поэтому его доля в ВВП увеличивается, а доля ненефтегазового сектора уменьшается. Минимальная доля в ВВП ненефтегазового сектора около 66% наблюдалась в годы максимальных цен на нефть – 2011-2012. И наоборот, максимальная доля этого сектора была в годы минимальных нефтяных цен, когда из-за этого фактора снижался стоимостной объем производства в нефтянке и ее доля – в 2015, 2016 и 2020 годах. Поэтому никакой выраженной тенденции в этой части нет, соответствующие показатели просто колеблются вместе с ценами на нефть.

— По вашему мнению, какие основные факторы и события оказали значительное влияние на экономику Казахстана в 2024 году?

— В этом году особо сильных факторов, способных оказать статистически различимое влияние на макроэкономическом уровне, я не вижу. Традиционный для нашей экономики фактор нефтяных цен в этом году был несущественным, так как среднегодовая цена по сорту «брент» почти не изменилась (она будет около 80 долларов, а в 2023 году была 82,5). Так что значительного влияния, по-моему, в 2024 году не было.

— Какие тренды вы наблюдаете в экспорте и импорте?

— В настоящее время доступны данные за 10 месяцев, и они позитивны. Внешнеторговый оборот увеличился на 1,5%. Причем, это увеличение происходит относительно высокой базы прошлого года, когда был достигнут рекордный показатель объема внешней торговли. За 10 месяцев произошло увеличение экспорта при некотором сокращении импорта, то есть, увеличился положительный торговый баланс, что также положительно характеризует ситуацию во внешней торговле.

— Для придания нового импульса экономике правительству надо выстроить полноценное партнерство с предпринимателями и инвесторами, — ставил задачу глава государства на 2024 год. Как, на Ваш взгляд, изменился инвестиционный климат в Казахстане? Какие значительные события вы наблюдали в сфере иностранных и внутренних инвестиций в Казахстане?

— Я думаю, инвестиционный климат меняется в лучшую сторону, это результат многолетней последовательной работы в этом направлении, которая направлена на минимизацию административных барьеров, создание ряда льгот и, в целом, на изменение отношения к инвесторам на всех уровнях, вплоть до местных акиматов. В 2024 году эта системная работа продолжалась правительством. В частности, создавались инфраструктурные условия и совершенствовались меры поддержки инвестиционных проектов, был принят Национальный инфраструктурный план, продолжалось развитие 14 специальных экономических зон Казахстана.

Основным событием в инвестиционной сфере в 2024 году можно, пожалуй, назвать произошедший сдвиг инвестиций, в том числе, иностранных в пользу обрабатывающей промышленности, который во многом стал результатом перечисленных выше мер. Планы по запуску инвестиционных проектов, количество которых исчисляется сотнями, включают широкий спектр производств несырьевого характера, в том числе, в обрабатывающей промышленности, а также в транспорте, логистике, инфраструктуре и пр. Это позитив, который произошел в 2024 году.

К минусам можно отнести вялую динамику притока прямых инвестиций (пока что, правда, доступны данные только за первое полугодие), который уступает показателям последних лет и, в частности, прошлого года, в части как валового, так и чистого притока. Также, как минимум, неоднозначным явлением 2024 года стало то, что крупные проекты в этой сфере с совокупным объемом несколько миллиардов долларов (главным образом, в области инфраструктуры) ведутся с участием международных финансовых институтов — Всемирный банк, Азиатский банк развития, Европейский банк реконструкции и развития, Исламский банк развития, Евразийский банк развития. Но финансирование, предоставляемое банками развития, является инвестициями только номинально, а по сути это не что иное, как займы. Таким образом, все проекты с финансированием от данных институтов увеличивают и без того большой государственный долг Казахстана, хотя подаются как иностранные инвестиции. На мой взгляд, такая практика не может рассматриваться как позитивная, во всяком случае, в текущей ситуации.

— В сентябре 2024 года Казахстан получил самый высокий рейтинг в своей истории по шкале международного рейтингового агентства Moody’s — Baa1 с прогнозом «Стабильный». О чем это говорит и что дает?

Это говорит о том, что аналитики данного агентства пересмотрели в лучшую сторону возможности Казахстана по обслуживанию суверенного долга. Надо сказать, что Moody’s является одним из трех наиболее влиятельных рейтинговых агентств в мире, наряду со Standard&Poor’s (S&P) и Fitch, и теперь суверенные рейтинги Казахстана от этих трех агентств различны – у Fitch это рейтинг ВВВ, у S&P – ВВВ-, то есть, существует достаточно заметная разница в оценках от наиболее позитивной у Moody’s до меньшей на две ступени у S&P, что несколько необычно и представляет достаточно широкий разброс оценок, то есть, внутри «большой тройки» агентств мнения относительно финансовой устойчивости Казахстана разнятся.

Что это дает? В теории, более высокий кредитный рейтинг означает меньшую стоимость заимствования на мировых финансовых рынках, то есть, чем выше рейтинг, тем меньше процент, который платит государство по своим долговым обязательствам. Также считается, что более высокий рейтинг в целом позитивно отражается на инвестиционной привлекательности страны, улучшает предрасположенность к ней иностранных инвесторов. На практике это работает лишь отчасти, поскольку стратегические инвесторы руководствуются иными критериями, а доходность долговых обязательств (например, еврооблигаций), выпускаемых для портфельных инвесторов, очень сильно отличается по странам, даже имеющим одинаковый кредитный рейтинг – сейчас, скажем, доходность 10-летних облигаций США составляет около 4,6%, а Швейцарии – 0,2% при том, что обе страны имеют одинаковый рейтинг от того же агентства Moody’s на уровне Ааа. Поэтому на практике есть очень много факторов, влияющих на цену и доходность суверенных долговых обязательств, помимо данных рейтингов, но сам факт их повышения, конечно, позитивен.