На электричество создают искусственный дефицит — эксперт

На днях на Экибастузской ГРЭС-1 аварийно остановили два блока мощностью по 500 МВт — №5 и №8. Ранее объявили о плановом ремонте еще двух энергоблоков с такой же мощностью. Блок №2 отработал без вывода в ремонт 12 304 часа при нормативе ежегодной работы 6 570 часов. А энергоблок №7 отработал 25 968 фактических часов вместо 6 570 нормативных.

В 10-х числах ноября в Шымкенте, ВКО, Кызылординской и Туркестанской областях потребители на несколько часов остались без электричества из-за неисправностей на Мойнакской ГЭС. Сетевой оператор KEGOC заявил, что большинство энергоустановок на электростанциях находятся в аварийном состоянии и требуют внепланового ремонта.

Крупных промышленных потребителей уже предупредили об ограничениях поставок электроэнергии. А в целом KEGOC предупредил о росте энергодефицита. Хотя несколько месяцев назад президент Касым-Жомарт Токаев называл совсем другую дату — 2025 год. С официальных трибун казахстанцев уверяли, что производство электроэнергии в стране идет с профицитом, и мы даже экспортируем ее за пределы страны.

Блэкаут возвращается?

Почетный генеральный директор, член совета директоров ассоциации возобновляемой энергетики Казахстана Арман Кашкинбеков не сторонник теорий заговора, но подозревает, что аварии на станциях «не случайно» совпали с очередным рассмотрением вопроса о строительстве атомной станции.

— Мы до последнего времени только и слышали, как у нас все замечательно в электроэнергетике. Профицит, безболезненный переход на чистые источники и куча другого энергетического позитива. Но по факту происходит совершенно другое. Как так?

— У меня тот же вопрос. В 2020 году из-за пандемии случилось замедление глобальной экономики, Казахстан — не исключение. Не таким высоким был у нас и экономический рост, как ожидалось. То есть вообще ничего не способствовало тому, чтобы страна потребляла много электроэнергии.

Нам действительно сначала прогнозировали энергодефицит до 2030 года. Затем дату ожидаемых первых его признаков уже до 2025 года скорректировал президент

Но на календаре еще 2021, а уже происходят веерные отключения. Конечно, можно сразу начать верить в конспирологические теории, но тогда следует найти другие причины сбоев в работе двух гигантских ГРЭС.

Мощность Экибастузской ГРЭС-1 составляет 4 ГВт. И те сбои на станции, что происходят в ноябре 2021 года, ранее не случались. Забарахлила она именно перед принятием окончательного решения по строительству АЭС. Об этом свидетельствуют и разговоры потребителей. На самом деле достоверную информацию о том, что происходит и какие меры предпринимаются, должны давать энергетики.

Веерные отключения, как в 90-х, не просто планируются, но уже происходят во многих регионах в полуконфиденциальном режиме

Отключаются не города-миллионники или областные центры, а небольшие районы и деревни, где люди ментально не привыкли сильно шуметь.

Низкие тарифы — инвесторов не ждите

— Почему бы тогда не озадачиться строительством новой ГЭС, а не сразу атомной станции? 

— На самом деле запасов угля в Казахстане достаточно, чтобы эксплуатировать станции на угле.

Но никто из международных финансовых институтов уже лет десять не финансирует «грязные» технологии. Даже при гарантиях использования «чистого» угля

А на бюджетные деньги такое строительство мы не потянем, и так бюджетный дефицит в несколько триллионов тенге.

Перспективы газовой генерации у нас вроде есть, но почти весь наш газ уходит на экспорт в трубу «Газпрома» по долгосрочным контрактам, связанным с разработкой Карачаганака. Того, что остается, лишь бы хватило на проект по газификации Нур-Султана и по переводу столичной ТЭЦ на газ. Если попробовать брать газ из трубы, которая проходит по территории Казахстана, там экспортная цена намного выше. Соответственно, вырастут тарифы.

Вся наша энергетика — мина замедленного действия. Потому что у нас основные генерирующие мощности на угле

Построены они 50 и более лет назад еще при Советском Союзе. Благо качество тогда было хорошим, поэтому они до сих пор работают и обеспечивают страну и электричеством, и теплом.

Но одних лишь генерирующих мощностей мало. Сети электропередачи в Казахстане также изношены. В разных областях коэффициент износа доходит до 90%.

О том, что с проблемой энергодефицита мы так или иначе столкнемся, говорят уже лет двадцать, но никакого нового строительства нет. Потому что

наша электроэнергетика неинтересна инвесторам из-за так называемых социальных тарифов на электроэнергию. Они достаточно низкие по сравнению со многими странами мира

По сравнению даже с Россией и другими странами СНГ дешевле, чем у нас, только в Таджикистане и Кыргызстане. И причина тому — базирование энергетики на гидростанциях. А они самые дешевые и чистые.

В Восточном Казахстане гидроэнергетика тоже занимает большую долю. Но мы степная страна, и наш гидропотенциал, к сожалению, ограничен.

Износ мощностей 45%

— ЭКСПО-2017 в Астане как раз была посвящена энергетике. И что, мы не нашли никаких удобных вариантов решения текущих проблем? 

— Стали стремительно развивать возобновляемую энергетику. Но этого мало. Нужна в целом программа модернизации всей национальной энергетики.

Президент Токаев неоднократно давал поручения правительству разработать новый энергетический баланс до 2035 года

Энергобаланс — как семейный бюджет, в нем сразу понятны источники поступлений и статьи расходов. На данный момент минэнерго рапортует, что этот энергобаланс в разработке. То есть готового документа, который можно было бы обсудить, пока нет.

Поэтому у нас есть только возможность констатировать, что происходящее — проблема не только изношенной Экибастузской ГРЭС-1, но и всей энергосистемы Казахстана.

Еще несколько лет назад эксперты казахстанской энергетической ассоциации говорили, что минимум 45% всей энергетики Казахстана изношено

Мощности нужно либо закрывать, либо модернизировать, либо строить новые. Но их мнения так и остались мнениями.

Схема искусственного дефицита

— Но почему государство не делает всех этих поступательных и очевидных шагов?

— Боится социального недовольства из-за возможного повышения тарифов. Несколько лет назад, насколько я помню, планировалось строительство новой крупной угольной ТЭЦ на Балхаше в кооперации с корейским «Самсунгом». Даже были планы экспортировать электроэнергию в Китай и потреблять огромными составами экибастузский уголь, запасов которого хватает.

Почему проект не реализован? Потому что никто не подтвердил финансирование этого проекта

Тариф тогда закладывали по курсу тенге к доллару десятилетней давности. Выходила стоимость киловатта по 60-70 тенге. Это намного дороже, чем мы сейчас оплачиваем за электричество в коммунальных счетах. И в ряде регионов и крупных городов текущие тарифы дороже себестоимости производства чистой энергии от возобновляемых источников.

Есть мнения, будто владельцы экибастузских мощностей проспали подготовку станций к зиме. Но это больше похоже на неправду, учитывая отношение энергетиков к своей работе

50 лет станции исправно работали, и аварии начались аккурат осенью. Мне ситуация напоминает ту же, что у нас обычно происходит с ГСМ и ремонтами НПЗ. Цены на энергоресурсы сразу резко растут именно в разгар уборки урожая, возобновления делового сезона и похолоданий. А какие-то НПЗ как по команде уходят на ремонт, создавая искусственный дефицит. Хочу ошибиться, конечно, но схема уже настолько отработанная, что, похоже, в нее добавили и электричество.

— Но ремонтировать изношенное хозяйство или строить новое нам все-таки придется. Денег хватит?

— Конечно не хватит. Потому что если речь идет о модернизации минимум 45-50% энергосистемы, это примерно 10-12 гигаватт. Чтобы их закрыть, нужно предусмотреть другие источники генерации. Это позволит хотя бы сохранить энергообеспечение на текущем уровне.

Хотя в нормальной ситуации нужно закладывать рост, то есть больше мощностей

И тут мы слышим заявление президента, что Казахстан закроет все угольные станции к 2050 году.

Цена в сотни миллиардов долларов

— Что взамен?

— Полагаю, как раз то, что уже дипломатично муссируется — большая атомная станция. А у нас вообще никакого опыта в строительстве энергетических объектов нет. Все, что мы эксплуатируем сейчас до полного износа — подарок от Советского Союза, на который Казахстан ничего не тратил.

Конечно, можно срочно увеличить долю возобновляемой энергетики. Сейчас она составляет 3%. По Концепции перехода к зеленой экономике президент поручил довести показатель до 10-15% к 2030 году.

В преддверии большой климатической конференции в Глазго в начале ноября казахстанское Министерство экологии провело мероприятие по низкоуглеродному развитию. Там президент сказал, что

к 2050 году, когда все угольные станции закроются, доля ВИЭ составит 80%. А 20%, соответственно, составит газовая генерация

Это все возможно при условии, что технологии ВИЭ дальше будут дешеветь. Кроме того, на повестке вопросы развития батарей и аккумуляторов для накопления произведенной электроэнергии. Я в этом плане оптимист, и уверен, что такие батареи с доступной ценой изобретут в скором времени. Тогда отпадет вопрос нестабильной работы источников чистой энергии.

Ну, и финальное. К 2060 году Касым-Жомарт Токаев намерен добиться углеродной нейтральности Казахстана. И когда встает вопрос — есть деньги или нет, я сразу думаю, ведь речь идет не просто о строительстве новых станций, они должны быть углеродно чистыми. А это еще дороже, потому что таких технологий пока немного.

Как заявляло минэкологии и говорил премьер-министр, переход к углеродной нейтральности потребует многие сотни миллиардов долларов инвестиций

А это, не будем забывать, не только энергетика, но и промышленность, и транспорт, и строительство.

И здесь возникают разговоры про мощную атомную станцию российского образца. Кроме того, достигнуто соглашение с арабскими инвесторами по возможной покупки ими Усть-Каменогорской и Шульбинской ГЭС. Это все составляющие единого целого плана по приватизации национальной энергосистемы Казахстана. Уже начались разговоры о том, что мы на пороге потери энергетической независимости страны.

Энергетическая безопасность

— А вы согласны с этим?

— Смотря что подразумевается. У нас, например, уже был опыт приватизации энергосистемы Алматы, крупные гидростанции на востоке под управление американцами. Некоторые генерирующие мощности находятся на балансе ERG, «Казахмыса» и «Арселора». В какой-то степени — да, это утрата национальной энергетической независимости.

С другой стороны, нужно понимать, что нормальным можно считать процесс приватизации, при котором инвесторы, которых мы ждем, будут эффективны и не сильно при этом повысят тарифы. А в последнем я сильно сомневаюсь.

— А если нам вырубят рубильник? И пока будем разбираться, возникнут последствия.

— Про рубильник угроза есть. Но есть и мировая практика, как этого не допустить. В Великобритании, например, когда Маргарет Тэтчер  приватизировала инфраструктурные стратегические компании, железные дороги, транспорт и энергетику,

применили механизм сохранения за государством контрольного пакета акций и так называемой голосующей акции

Право решающего голоса или вето на принимаемые решения группы инвесторов все равно оставалось за государством. Этот механизм хорошо себя зарекомендовал. Почему нам его не применить у себя?

Мы понимаем, что казахстанские национальные компании нужно приватизировать, но привлекать следует действительно крупных и эффективных инвесторов. Потому что наши управленцы этими активами за 30 лет «показали», что они могут.