Слово Байдена не воробей

17 марта на вопрос журналиста Джорджа Стефанопулоса, считает ли он президента России Владимира Путина убийцей, Байден после недолгой паузы ответил утвердительно. Вопрос последовал в связи с опубликованным в тот же день докладом национальной разведки США, в котором утверждалось, что Россия вмешивалась в прошедшие выборы в США и пыталась дискредитировать лично Джо Байдена.

Конечно, вопрос Стефанопулоса был вполне себе провокационным. Но, собственно,

искусство политика заключается в том, чтобы настолько туманно ответить на сложный вопрос, чтобы не было какой-либо четкой определенности.

Понятно, что бывает время, когда определенность в высказываниях, безусловно, необходима. Правда, это случается крайне редко и связано с действительно критическими ситуациями. Например, можно вспомнить знаменитую Фултонскую речь Уинстона Черчилля от 5 марта 1946 года. Считается, что именно с этого момента началась холодная война между странами Запада и СССР.

Хотя такие вещи обычно готовятся, тот же Черчилль согласовывал свою речь с президентом США Гарри Трумэном. К тому же противоречий между США и СССР в это время было уже довольно много. На этом фоне Черчилль и позвал американцев и европейцев противостоять экспансии СССР. Но

простой ответ «мм, да» на провокационный вопрос, убийца ли Путин, это как-то слишком мелко.

Понятно, что, если речь идет об обвинении в убийстве, все-таки нужны прямые доказательства, кого именно он убил. Когда ранее Байден сказал, что у Путина нет души, то это имело отношение к вопросам философии и его личных предпочтений. Собственно, когда он назвал его убийцей, то очень похоже, что он продолжал следовать логике философии. В то время, как речь идет уже о проблемах политики и межгосударственных отношений.

Очевидно, что называть президента другой страны, пусть даже крайне вам недружественной, убийцей, возможно только, если вы собираетесь полностью разорвать отношения, если ситуация действительно критическая. Если же вы собираетесь как-то продолжать взаимодействовать, сам Байден сказал, что у США и России много общих тем, то тогда это выглядит нелогично и немного странно. Как вы будете потом с ним общаться, договариваться? Тем более, если речь идет о стране, в которой власть гораздо более централизованная, чем в классических западных демократиях. То есть, вы фактически выводите за рамки цивилизованного диалога не просто одного какого-то политика, а практически всю власть страны в его лице.

Реакция со стороны России была вполне предсказуемой. По дипломатической линии отозвали российского посла в США для консультаций, что само по себе уже является серьезным вызовом для межгосударственных отношений.

В информационном пространстве началась довольно жесткая критика лично Байдена и политики США с переходом на личности.

В умеренных российских СМИ писали, что своими словами Байден сделал настоящий подарок Путину. Теперь российской власти проще разыграть карту с образом США как внешнего врага и России как осажденной крепости. Понятно, что это заметно облегчает решение внутриполитических задач, здесь у Москвы в последнее время были заметные трудности в связи с ухудшением экономического положения и падением уровня жизни части населения.

Президент Путин теперь может более отчетливо позиционировать себя внутри страны в качестве национального лидера,

любые претензии к которому теряют смысл, когда можно сказать, что враг у ворот. Соответственно, все, кто против этого, получается, выступают на стороне этого самого врага, то есть, автоматически оказываются на условной темной стороне. Другое дело, будет ли это иметь эффект, но совершенно точно усилит основания для более жесткой политики против несогласных.

Так получилось, что Стефанопулос задал свой вопрос как раз накануне годовщины крымских событий, которые в России называют воссоединением, а в большей части остального мира аннексией. Естественно, что президент Путин не мог не использовать такой шанс. На стадионе в Москве он выступил перед весьма обширной аудиторией и это выступление было весьма показательным. Оно было посвящено не только недавней истории с Крымом, но истории вообще. И здесь риторика Путина была очень откровенной.

По его словам, «с древнейших времен наши предки осваивали эту территорию. (в данном случае имеется ввиду Крым, хотя возможно, что Путин говорил о несколько более широком формате территории). В Х веке ее значительная часть просто вошла в состав Древнерусского государства. Здесь, на этом месте, в Корсуни, принял крещение князь Владимир и его дружина. Это значит, что именно здесь находится сакральное место, центр формирования нашего духовного единства, которое в конечном итоге легло в основу формирования русской нации и единого централизованного российского государства».

В данном случае

четко заявлена претензия на все наследство Древней Руси.

Это явно адресовано Украине, которая также на это претендует. Но важно также замечание об освоении территории. Потому что тогда это было связано с завоевательными походами киевских князей – Святослава, а затем Владимира. Это был не слишком долгий период в истории, хотя в это время Святослав разгромил Хазарский каганат, а потом ушел воевать на Дунай.

Главным моментом здесь является логика завоеваний, для восточных аграрных империй это весьма характерно. Если мы что-то когда-то завоевали, значит, это наше. Характерно, что упомянутый эпизод с Корсунью был связан с его осадой князем Владимиром в ходе набега за добычей. Херсонес тогда был частью Византийской империи и был привлекательной целью. Но походы Святослава и Владимира были единичными случаями военных успехов древнерусских князей в Крыму и Причерноморье. Хотя было еще Тмутараканское княжество в районе современной Керчи. Оно возникло после походов Святослава и просуществовало до XII века.

Русские войска пришли сюда в очередной раз только в XVIII веке. Про это время Путин в своем выступлении сказал. «Позднее, в XVII, XVIII веках, в XIX веке эти земли полностью вернулись законному владельцу — Российской империи». Здесь очень важно упоминание о «законном владельце». Сам факт единичной осады Херсонеса князем Владимиром в X веке не может обеспечить законности обладания территории. Даже существование Тмутараканского княжества также выглядит весьма спорным основанием для такого утверждения.

В XVIII веке речь шла о завоевании территории Крымского ханства, что вполне соответствовало логике своего времени. Завоевание это реализация права сильного. Собственно, в результате завоевательных походов и создавались те или иные конфигурации государственных территорий. По сути, Путин в данном случае апеллирует именно к этому праву. Между прочим, все степи Причерноморья с примерно VI по XVIII веке были густо заселены разными тюркоязычными кочевниками — от печенегов и половцев до ногайцев и крымских татар. Конечно, много сотен лет они воевали с русскими государствами в разное время их существования – от Киевской Руси до централизованной Российской империи. Тем не менее, факт остается фактом, после XVIII века они в Причерноморье больше не проживали.

Но в наши дни подобная логика создания европейских империй прошлого выглядит несколько сомнительной.

Те же американцы сегодня извиняются перед индейцами, а австралийцы перед аборигенами Австралии, которых они завоевали, лишили земли, загоняли в резервации. Характерно, что в интервью накануне митинга в Лужниках президент Путин вспомнил об этой ситуации. «Ведь освоение европейцами Американского континента было связано с истреблением местного населения, с геноцидом, как сегодня говорят, прямым геноцидом индейских племен. Затем последовал очень жесткий, большой, тяжелый период рабства, рабовладения, очень жестокий. Все это идет по истории, до сегодняшнего дня сопровождая жизнь Соединенных Штатов. Иначе откуда взялось бы движение Black Lives Matter — «Жизни черных имеют значение»? До сих пор афроамериканцы сталкиваются с несправедливостью и истреблением!». Понятно, что это было чем-то вроде старого доброго советского тезиса про «наш ответ Чемберлену». Хотя, несмотря на все вопросы, все-таки американцы сегодня признают издержки своего имперского прошлого, по крайней мере, в своем большинстве они не гордятся им.

Характерно, что сразу

после тезиса о возврате «законному владельцу» президент Путин сделал акцент на противостоянии внешней агрессии.

«В 1853–1856 годах в результате нашествия иностранных полчищ на нашу страну, в 1941–1945 годах в результате нападения со стороны гитлеровской Германии каждая пядь этой земли оказалась обильно полита кровью русского, российского, советского солдата. Конечно, это святая земля для нас, для России». Такая аргументация в большей степени соответствует современным подходам, когда речь идет о защите территории, а не ее завоевании.

Хотя в данном контексте упоминание о Крымской войне звучит впервые. Скорее всего, это связано не только с Крымом, где происходили основные события той войны, а также с тем, что против России тогда были все основные европейские державы. Соответственно, в данном контексте вполне можно использовать тезис о России, как осажденной крепости.

Но самое сильное заявление президент Путин сделал в завершении своего выступления.

Он сказал, что «в 20-е годы прошлого века большевики, формируя Советский Союз, по каким-то причинам, непонятным до сих пор, передали значительные территории, геополитические пространства в адрес квазигосударственных образований. А потом, развалившись сами, развалив свою партию изнутри, развалив Советский Союз, привели к тому, что Россия утратила колоссальные территории и геополитические пространства».

Это очень серьезное заявление.

Путин фактически развил хорошо нам всем известный тезис о территориальных подарках со стороны России различным национальным образованиям.

То есть, была Российская империя, а большевики своей политикой лишили ее территорий и, что особенно показательно, «геополитических пространств». То есть, российский президент фактически говорит об империи, которая в процессе своего расширения заняла много территорий, а также сформировала геополитическое пространство. Соответственно, если бы большевики не сделали того, что они сделали, то Россия осталась бы в своих прежних границах и при прежнем могуществе. Президент Путин об этом, собственно, и сожалеет.

Правда, при этом он отметил, что «мы готовы жить в новых геополитических условиях, более того, мы рассматриваем наших соседей не просто как соседей, близких по географии, мы рассматриваем народы этих стран как братские, готовы подставить им плечо и локоть, чтобы обеспечить развитие, двигаться дальше, идти вместе вперед, используя наши конкурентные преимущества». Но потом он добавил.

«Мы никогда не согласимся только с одним: чтобы кто-то позволил себе использовать щедрые подарки России для нанесения ущерба самой Российской Федерации. Надеюсь, это будет услышано».

Это уже прозвучало практически как предупреждение. Понятно, что в большей части это заявление адресовано Украине, но, тем не менее, остальные тоже должны задуматься над сказанным. Особенно в контексте такого обострения отношений России с США. Насколько нам всем известно, многовекторная политика на постсоветском пространстве предусматривает поддержание ровных отношений со всеми участниками геополитического противостояния между великими державами. Но когда сами великие державы оказываются в состоянии жесткого противостояния, то и пространство для маневрирования в рамках многовекторной политики сразу же сужается. Путин об этом весьма недвусмысленно заявил.

В частности,

для Казахстана складывается достаточно непростая ситуация.

Очевидно, что меньше всего казахстанские власти, как и любые другие в нашем регионе, хотели бы встать на чью-то сторону в противостоянии России и США. Это явно не наша война. Но когда стороны переходят на личности, чего стоит только высказывание президента Байдена про президента Путина, сделать это очень сложно.

Тем более, что

обе стороны конфликта в определенной степени оказывают давление на Казахстан.

Так, в последнее время усилилась критика со стороны представителей Запада в адрес Казахстана по вопросам демократии. На этом будет делать акцент новая администрация Байдена. Можно вспомнить весьма критическую резолюцию Европарламента. Хотя в нашем регионе сегодня Казахстан, наверное, гораздо более либерален, чем практически все наши соседи.

Со стороны России весьма показателен пример высказываний министра иностранных дел Сергея Лаврова в октябре 2020 года. Конечно, нельзя не упомянуть и дискуссию про подарки со стороны России, о которых говорили некоторые депутаты Государственной Думы.

В этой ситуации от государства

в Казахстане требуется высший пилотаж во внешней и внутренней политике, чтобы не дать повод конкурирующим великим державам для критики и одновременно не уступать в их требованиях.

Сейчас идея защиты государственных интересов наполняется совершенно другим содержанием.

Стоит отметить, что в этой ситуации, какой бы плохой она не казалось со стороны, все-таки есть и свои хорошие новости. Когда стороны переходят на такой уровень дискуссии, как это произошло в случае с Байденом и Путиным, то это означает, что они навряд ли перейдут к открытому конфликту. Характерно, что Путин ответил на слова Байдена детской поговоркой, «кто как обзывается, тот так и называется». Таким образом, оба президента фактически остаются в формате философской дискуссии, которую когда-то начал Байден, когда сказал, что у Путина нет души.

Следовательно, отношения между ними теперь будут плохими, даже ужасными.

Стороны будут изматывать друг друга санкциями, кибератаками или еще чем-то, но они не пойдут на слишком жесткие меры.

Между ними нет идеологического противостояния, как это было во время холодной войны. Напротив, плохие отношения, которые не переходят на тот уровень, после которого уже нет дороги назад, дают им возможность использовать образ врага. Это характерно не только для Москвы, но и для Вашингтона. Кто, к примеру, выступит теперь в США против выделения ассигнований на новые вооружения.

В целом важно то, что сегодня

ни у США, ни у России нет ресурсов для слишком масштабной, а, значит, и разорительной конфронтации.

Поэтому мы можем готовиться к наблюдению за тактическими ходами двух сторон, за воинственной риторикой, но без излишних крайностей, которые слишком невыгодны ни тем, ни другим. В этом смысле имперская политика в наши дни слишком разорительна для стран, которая ее проводят. Это справедливо и для США, и для России. Хотя между ними, безусловно, есть большая разница в экономической мощи, новых технологиях, финансовых возможностях и многом другом. Но это не отменяет вопроса о высокой цене. Прошли те времена, когда можно было решать вопросы одним набегом, как это делал князь Владимир под Херсонесом в X веке.