В Казахстане нет смысла быть хорошим банком — все равно спасут

18 сентября в Алматы прошла 8-я ежегодная конференция по кредитным рискам Moody’s Investors Service. Старший аналитик Moody’s Владлен Кузнецов спрогнозировал очередное латание дыр банковского сектора после проведения оценки качества активов. Процесс AssetQualityReview начался 1 августа. И он способен показать реальный объем проблемных кредитов в 14 банках второго уровня.

Кузнецов считает, что после окончания проверки «у Национального банка будут официально развязаны руки и он, скорее всего, предложит программу по реабилитации сектора». Аналитик Moody’s прогнозирует объем реабилитации в размере 400-600 млрд тенге.

Экономист Асет Наурызбаев считает, что налогоплательщики должны сопротивляться этой нездоровой тенденции.

Прогнозы имеют основание

— Вы согласны с прогнозами аналитика Moody’s? 

— В принципе, портфели улучшились за счет погашения плохих кредитов. Там, правда, в основном были не банки, а микрофинансовые организации. Но какая-то сумма плохих кредитов все равно висит. И тут вопрос отношения к качеству этих кредитов. От этого зависит уровень капитализации банков — плохие кредиты вычитаются из капитала.

И по идее, владельцы банков или должны вливать деньги, или терять бизнес. Но в Казахстане так вопрос ни разу не ставился

Все время государство спасало чужой бизнес. Сейчас, если потребуется капитализация, пусть это делает не государство, а хозяева бизнеса.

— Как думаете, до конца года оценку качества активов закончат?

— Закончить можно и быстрее, потому что работа там понятная. Полгода более чем достаточно. Будет понятно состояние банков, а уже потом примут решение, что делать дальше. И единственным правильным решением является требование к владельцам бизнеса его докапитализировать. Если банк не выполняет нормативы, нужно отзывать лицензию и закрывать.

— Но у нас так не делают?

— Да, у нас так не делают, потому что у нас есть добрые дядьки, которые спасают частные банки на государственные деньги.

— Есть ли вероятность объединения банков с целью их укрупнения после проверки состояния активов?

— Вероятность-то есть, но кому это надо? Кому надо брать на себя плохие банки? Как известно,

Халык не очень-то и хотел брать Казком. Но когда ему сделали подарок в виде 8 млрд долларов, он согласился

Но так будет же не всегда. Поэтому никто проблемные банки брать не хочет.

Честные портфели

— Каков вообще объем плохих кредитов в казахстанских банках?

— Оценка в 600 млрд тенге — вполне возможный объем. Проблема в том, что банки рисуют балансы — они перекредитовывают плохие кредиты. А Нацбанк им это позволяет.

— Зачем?

— Когда на балансе есть плохие кредиты, формируют провизии. Провизии уменьшают капитал. В какой-то момент капитала начинает не хватать, банк перестает выполнять нормативы. А это очень неприятная ситуация, влекущая отзыв лицензии. Чтобы избежать этого, банки находят разные способы — перекредитовывают, например. Сейчас, конечно, все это жестко отслеживается.

Но жизнь показала, что Казком при всех жестких требованиях Нацбанка оказался пустышкой

Поэтому я не могу сказать, сколько при таком раскладе у банков пустых кредитов. Это задача той самой проверки независимым агентством. Оно должно понимать, как работает бизнес. Если проверка будет сделана нормально — с выездом на места, изучением историй заемщиков, станет понятна реальная картина.

— Кузнецов отмечает, что последнее списание беззалоговых потребительских кредитов не сильно меняет ситуацию, потому что сумма там небольшая. А что тогда составляет основную часть плохого портфеля? Бизнес-кредиты? Ипотека?

— Я не могу это комментировать, потому что у меня нет таких цифр. В банках есть нормальный объем провизий в пределах 5-7-10% от кредитного портфеля. У всех по-разному, но они все попадают в нормативы.

Вопрос лишь в том, насколько эти кредитные портфели честны. Или быть может они нарисованы. Аналитик Moody’s же откуда-то узнал про 600 млрд тенге.

Не исключено, что Нацбанк готовит нас к тому, чтобы мы плохим банкам заплатили еще 600 млрд тенге

— А Нацбанк может поступить иначе?

— Вообще, если бы была такая вероятность, другого способа не было бы и ранее. Но все решается кулуарно, через рычаги воздействия на Нацбанк.

Спасение утопающих

— Нам же всякий раз говорят, что эти деньги не бесплатные, что они выделяются на основе платности и возвратности. 

— Это ложь. Есть рынок, который этому банку никогда бы этих денег не дал. Так что это не рыночные условия, это реальное спасение за счет денег налогоплательщиков. Хотя для них есть более полезные траты. Например, повысить зарплату и улучшить общеэкономическую ситуацию в стране. Как вариант. Но поступают иначе — идет спасение конкретного частного банка.

И даже если он будет возвращать эти деньги, получается, что хорошие банки на рыночных условиях привлекают деньги под проценты, а плохие — почти даром.

У нас с ног на голову все поставлено — поддерживаем плохие банки. В нормальной экономике выживает сильнейший, а у нас слабейший

Нет смысла быть хорошим банком, можно раздавать безвозвратные кредиты, потом тебя все равно спасут. Тут к Нацбанку очень много вопросов. Например, почему такое избирательное отношение к плохим банкам? Ведь они должны умирать.

— Может быть в экономическом кризисе вообще виновата именно плохая банковская система?

— Конечно нет. В кризисной ситуации виноват отрицательный отбор, при котором к управлению привлекались не сильные специалисты, а лояльные. Лояльные управленцы не могут нормально рулить, у них всегда есть рефлекс на команду сверху. Люди, которые умели этому сопротивляться, уехали из страны.

Остались те, кто по команде раздает деньги налогоплательщиков в разные стороны

Отсюда и все вытекающие последствия. И то, что доля государства в экономике выросла — не есть хорошо. Все страны стремятся выводить все на рынок. А у нас госсектор — больше половины ВВП. И при этом им очень плохо управляют.

Госсектор по определению управляется хуже частного, потому что для него прибыль и эффективность — не самый главный интерес

Отсюда вместо сокращения расходов и роста доходов и его абсурдные заботы о футбольных клубах. У частного владельца вопрос один — где мои деньги? У государственного таких вопросов нет, потому что деньги все равно не его.