«Американские горки» Трампа на Ближнем Востоке

Самым важным сентябрьским событием стала атака дронов на нефтеперерабатывающий завод в Саудовской Аравии. Завод в Абкайке готовил нефть к отправке на экспорт. В результате удара по заводу мировой рынок нефти потерял почти 5 млн баррелей в сутки. И пока неясно, когда саудиты восстановят производство.

На Ближнем Востоке зреет угроза очередной войны

Ответственность за это взяло на себя движение хуситов из Йемена. В то же время власти Саудовской Аравии и США считают, что за атакой стоит Иран, в связи с чем возможно нанесение ответного удара. Тегеран обвинения отвергает, а его представители заявляют, что готовы к большой войне. Ситуация постепенно накаляется. США уже отправляют на Ближний Восток дополнительные войска.

Отказ от диалога

Другое не менее важное событие связано с отказом американского президента Дональда Трампа от переговоров с движением «Талибан».

8 сентября он заявил, что отменяет ранее запланированную встречу с афганскими талибами и президентом Афганистана Ашрафом Гани. Свое решение лидер США объяснил терактом в Кабуле. Взрыв возле американского посольства прогремел 5 сентября. В результате погибли 12 человек, среди них дин американец. Трамп сказал журналистам, что «переговоры мертвы».

11 сентября на церемонии в память о жертвах событий 2001 года он заявил:

«У нас были запланированы мирные переговоры несколько дней назад. Я отменил их, когда узнал, что они убили замечательного американского солдата из Пуэрто-Рико и еще 11 ни в чем не повинных людей. Они думали, что используя эти атаки, они продемонстрируют силу. На самом деле они показали свою полнейшую слабость.

За последние четыре дня мы наносим более сильные удары по нашим врагам, чем когда-либо прежде. И мы продолжим это делать. И если вдруг они вернутся на территорию нашей страны,

мы применим такую силу, какую США никогда еще раньше не задействовали

Я даже не говорю о ядерном оружии.

С ними случится такое, чего они никогда не видели»

Кризис Болтона

Интригу добавила неожиданная отставка помощника президента США по национальной безопасности Джона Болтона. Об этом Трамп заявил 10 сентября в своем Твиттере. Очевидно, что два этих события связаны друг с другом. И помощник по нацбезопасности, естественно, имеет к этому самое прямое отношение, в том числе и к афганскому направлению американской политики.

В нынешней американской администрации Болтон считался сторонником жесткой линии. Именно его называют ответственным за ужесточение американской политики в отношении Венесуэлы, Ирана и Северной Кореи. Болтон поддерживал идею максимально жестких мер, включая военные действия.

Собственно, свою приверженность жесткой политике постоянно декларировал и сам Трамп. Его риторика в отношении тех же Ирана, Венесуэлы, Северной Кореи всегда была радикальной, а действия выглядели максимально решительными. Например, тот же выход США из ядерной сделки по Ирану был проведен без учета мнений европейских союзников. И само по себе это решение, несомненно, вело к радикализации ситуации.

Казалось бы, в чем тогда разница между Трампом и Болтоном? Оба сторонники самых решительных действий и вполне могут действовать в унисон. Тогда зачем Трамп вышел из уже подготовленного соглашения с талибами и почему уволил Болтона?

Потеря козыря

Последнее выглядит странным и на фоне того, что решение в последний момент отказаться от переговоров с Талибаном, скорее всего, вполне устраивало Болтона. Можно даже предположить, что именно он и сыграл основную роль в срыве этих переговоров. Возможно, что Трамп как раз этого и не простил, поскольку на результат переговоров делал большую ставку.

Ведь даже выбор места — как, впрочем, и времени для встречи с талибами и президентом Афганистана Ашрафом Гани — были не случайны. Резиденция в Кэмп-Дэвиде вошла в историю подписанием соглашения между Израилем и Египтом в 1978 году. В то время как 11 сентября для американцев всегда будет иметь важное символическое значение.

Поэтому проведение встречи с талибами и президентом Афганистана должно было дать возможность Трампу выступить с победной речью на мероприятии, посвященном этой дате. Здесь он мог заявить о своей компетентности в большой политике. Мол, никто не мог завершить войну в Афганистане, а я смог. И все потому что моя стратегия внешней политики самая успешная, самая лучшая и т. д.

Учитывая этот козырь для публичного выступления, должно было произойти что-то экстраординарное, что могло заставить Трампа отказаться от встреч. И при этом уволить Болтона.

Причем в его выступлении 11 сентября можно было заметить, что он оказался в достаточно непростом положении. Об этом говорят его тезисы, что якобы американская армия четыре дня наносит какие-то особенно сильные удары по талибам и что если они вернутся на территорию США, получат ответ такой силы, какой еще никто не видел.

Цугцванг Трампа

Очевидно, что на таких мероприятиях должны произноситься подобные бравурные слова. Но на фоне отказа от переговоров с талибами это выглядело достаточно двусмысленно. Получается, что возвращение американских солдат из Афганистана, на чем делал акцент Трамп во время своей избирательной кампании, снова откладывается.

Поэтому, судя по всему, ему надо было как-то сгладить негативный эффект от произошедших событий. Отсюда в речи американского лидера и появились тезисы, которые очень сильно напоминают некий экспромт. Это

«сильные удары», которых не было, и «намерение ударить еще сильнее, если талибы вдруг вернутся в США»

Трамп явно хотел подчеркнуть, что он решительный политик, способный к жестким мерам. Это для него важно. Потому что и сами переговоры с талибами, и тайная встреча в Кэмп-Дэвиде, и отставка Болтона, напротив, должны были вызвать недоумение именно у сторонников жестких мер среди американского истеблишмента.

Для последних важен не только сам процесс переговоров и прочих шагов. Для них имеет значение именно финальная готовность к жестким мерам. То есть если иранцы сбили американский беспилотник, надо ответить и так далее. Кроме того, американские стратеги правого толка следуют стратегической линии, которая состоит из многих составляющих.

За кого вы, господин Трамп?

Несомненно, что Трамп для категории «жестких» американских политиков в целом является достаточно удобной фигурой. Он готов идти на такие шаги, на которые не шел ни один из прежних президентов США. Например, он признал Иерусалим столицей Израиля, и это вызвало очень умеренную критику со стороны ведущих арабских стран. Потому что эти страны опасаются Ирана и рассчитывают, что США сделают за них «грязную работу».

Трамп надавил на Китай, Мексику и Европу, вышел из ряда соглашений, в том числе с тем же Ираном. Все это очень жесткие меры, и ему за это явно аплодируют в консервативной части американского истеблишмента. В принципе, Трамп выступает как таран, и этим очень удобен.

Тем более, что для применения своего напора он нуждается в определении целей и минимальной аргументации. А вот для этого ему нужны матерые политики вроде Болтона, которые в курсе общей американской стратегии. Ведь судя по всему, сам Трамп имеет о ней самое общее представление.

То есть вся риторика американского президента не отменяет необходимости следования в политике США некоей общей стратегии. Но это же обстоятельство формирует зависимость Трампа от профессиональных игроков, таких как Болтон.

Потому что они не хотят быть просто «подносчиками снарядов» для реализации амбиций своего президента. Они хотят, чтобы он зарабатывал свои популистские очки в Твиттере, раз уж это неизбежно, именно в рамках решения общей задачи, а не за счет интересов США, как они их понимают.

Нюансы командной работы

По сути, Трамп хочет использовать политиков, а те хотят, чтобы он реализовывал их цели и задачи. Поэтому президент так часто меняет людей в своей команде. В основном они работают в том числе на некую идею, а Трамп только на себя.

Собственно, в этом, наверное, нет ничего особенного, тем более если Трамп добивается результата. Это должно вполне устраивать тех же консерваторов из республиканской партии. Не слишком грамотный в политике президент становится невольным заложником своего окружения. В принципе, так бывает часто, когда «короля играет свита».

Но Трамп другой. Да, он не очень компетентен в вопросах высокой политики, но не хочет быть заложником окружения. Он индивидуалист, и ему, безусловно, нужны победы. Но он хотел бы избежать тяжелых и, возможно, непопулярных решений, особенно навязанных другими.

И ситуация с Ираном, и признание Иерусалима столицей Израиля однозначно ведут к конфронтации. Но ведь нельзя загнать хищника в угол и думать, что он не кинется в атаку. Все советники Трампа, стоявшие за этими решениями, вполне отдавали себе отчет в развитии ситуации. Но похоже, сам Трамп не совсем осознает, как могут отразиться его решения на Ближнем Востоке и на самих США в долгосрочном плане.

Индивидуализм по Трампу

В первую очередь он руководствуется краткосрочными тактическими соображениями. В частности, провозглашение Иерусалима столицей Израиля предоставило возможность сделать некий жест в сторону влиятельного еврейского сообщества в США. Традиционно оно поддерживает демократов, но на последних выборах многие из них поддержали Трампа. Наверняка он думает о предстоящих президентских выборах, где поддержка ему не помешает.

Однако маловероятно, что он серьезно рассматривал возможность роста напряженности, тем более что его шаги могут привести к войне. Трамп неустанно ищет возможности встретится лично с тем или иным политиком. Даже самым одиозным, вроде северокорейского лидера Ким Чен Ына. Это логика индивидуально сильного бизнесмена. Вместо долгой командной подготовки — с проработкой деталей сделки, оценки условий, выработки предложений, учета позиции контрагента — он старается решить все вопросы при личной встрече. Трамп вполне может руководствоваться мыслью — если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.

Тактика переговоров по Трампу

Накануне встреч Трамп, как ему кажется, усиливает переговорную позицию. Например, делает обескураживающее заявление в Твиттере, чтобы уже при встрече добиться выгодного для себя соглашения. Но в политике такая схема редко работает.

Никто из руководителей государств, тот же Ким Чэн Ын, не будет поступаться своими интересами. Политики со стажем готовы торговаться, но только чтобы использовать импульсивного Трампа, а не сдавать ему свои позиции. Кроме того, любое импульсивное решение, даже если оно будет принято при личной встрече,  неизбежно утонет в бюрократии и согласованиях позиций сторон. Особенно если это затрагивает интересы окружения американского президента.

Поэтому желание Трампа добиться успеха кавалерийским наскоком практически нереализуемо. Скорее это все больше будет восприниматься как некий блеф человека, который через полтора года может покинуть пост президента. Но ведь санкции и прочие действия в отношении того же Ирана, они-то вполне реальны.

Восток дело тонкое

Тот же Иран фактически загнан в угол, и что дальше? У Болтона было одно понимание ситуации, у Трампа другое. Сейчас американский президент думает о будущих выборах, и новая война на Ближнем Востоке будет лишней. Хорошо вооруженный и мотивированный противник потребует слишком больших усилий. Кроме того, это может опять взорвать весь регион. Зачем Трампу так рисковать? Возможно, именно из-за таких соображений он и отказался бомбить иранские объекты в ответ на сбитый беспилотник. Вспомним атакованные танкеры в Персидском заливе. В США утверждали, что это дело рук иранцев. Но это так и осталось разговорами без каких либо «решительных действий».

Очевидно, что Болтону и части республиканского истеблишмента это не могло понравиться. Потому что Иран мог принять отсутствие ответов за слабость. В политике на Востоке это вообще очень тонкая грань, когда и кто считает кого-то слабым. Такая ситуация провоцирует еще раз проверить на прочность. А потом еще раз.

Собственно, удар по саудовскому нефтеперерабатывающему заводу в Абкейке вполне можно расценивать как очередную проверку на прочность. Если, конечно, за этим стояли иранцы.

США придется уйти

Очень показательно, что Трамп уволил Болтона 10 сентября, а удар по Абкейку нанесли уже 14 сентября. Это говорит в пользу версии о проверке на прочность. Американский президент в очередной раз оказался в сложной ситуации. Он, конечно, отреагировал должным образом, отправив дополнительную группу военных на Ближний Восток. В целом американцы наверняка сейчас проводят работу над ошибками.

Как вообще беспилотники и крылатые ракеты смогли пройти над системой ПВО, которая состоит из американских зенитных комплексов «Патриот»,

причем проданных Саудовской Аравии за весьма внушительную сумму?

Если придерживаться версии, что удар был нанесен непосредственно иранцами и возможно с территории Ирана, тогда ситуация для имиджа США еще хуже. Потому что в Персидском заливе находятся американские корабли с системой «Иджис», призванной контролировать все воздушное пространство. Причем их там как минимум три. Кроме того, есть еще базы в Бахрейне, Катаре, ОАЭ и Кувейте. У американцев и саудитов в регионе немало самолетов дальнего радиолокационного обнаружения.

Здесь возникает другой вопрос.

Если это действительно были иранцы, получается, что американские базы и корабли в регионе уязвимы

Соответственно, вероятность нанесения какого-то удара по Ирану становится еще более затруднительной и потребует от американского руководства, то есть Трампа, еще большей решительности. В чем нет особой уверенности. Потому что Иран неизбежно ответит и начнется большая региональная война. Готов ли к этому Трамп?

Обратная сторона

Но если реакции со стороны США не будет, Иран получит психологическое преимущество. Ведь отсутствие реакции — это слабость. Иранские представители уже говорили, что если они не смогут продавать нефть, то и никто не сможет. Тогда получается, что Америке придется отступать, может быть даже снимать санкции. Иранцы дают понять, что готовы договариваться только на этих условиях. Но тогда США вообще надо уходить из региона.

В принципе, Трамп об этом говорил во время избирательной кампании. Однако это означает отказ от стратегических приоритетов США, которые разрабатывались многие десятилетия. По крайней мере, часть американского истеблишмента с этим вряд ли согласна. В этой связи вполне вероятно, что уход Болтона является своего рода последним предупреждением Трампу со стороны консервативного американского истеблишмента.

То есть сейчас он остался наедине с проблемами Ближнего Востока и Афганистана. И именно понимание этого факта могло вызвать его реакцию, продемонстрированную в речи 11 сентября. Когда Трамп говорил о том, что «если они вернутся, мы нанесем такой удар», все выглядело так, что он перед кем-то оправдывается. Точнее пытается показать, что он может быть жестким, решительным и тому подобное.

Угроза импичментом

В какой-то мере давлением на Трампа можно объяснить и шум в США, который поднялся из-за его разговора с Зеленским. После него спикер конгресса США Нэнси Пилоси заявила о начале процесса импичмента. Напомню, что Трамп обратил внимание украинского президента на сына Джо Байдена, основного кандидата на предстоящих выборах от демократической партии. Тот работал в украинской компании, а Байден якобы настоял на увольнении генпрокурора Украины, которая расследовала дело этой компании. Разговор произошел 25 июля, но стал известен в сентябре, когда некий шпион слил СМИ его содержание.

Возможно, это как раз тот колокол, который звенит по Трампу. Хотя понятно, что импичмент маловероятен — в контролируемом республиканцами сенате никогда не удастся собрать две трети нужных голосов. Да и в конгрессе его готовы поддержать далеко не все демократы.

Но этим они могут троллить Трампа несколько месяцев, разбирая его деятельность по деталям. А накануне выборов это имеет большое значение. В то же время это может быть выгодно и республиканской элите. Скорее в обстановке импичмента и давления со стороны демократов для Трампа очень важна поддержка республиканцев. А значит ему придется учитывать их мнение. То есть  республиканская элита может потребовать от своего лидера принятия тех или иных решений.

Афганский вопрос

В начале сентября Трамп наверняка уже считал, что сделка с талибами у него в кармане. Он сможет вывести часть войск и потом на публику объявить о завершении войны в Афганистане. Тем самым демонстрируя свою эффективность как президента, по крайней мере по сравнению со своим предшественником Бараком Обамой.

Главным для Трампа в данной ситуации было, чтобы это не выглядело как поражение и бегство американцев из Афганистана. Поэтому представитель США на переговорах с талибами Залмай Халилзад приложил максимум усилий, чтобы талибы согласились не требовать полного вывода американских войск в короткие сроки.

Взрыв в Кабуле 5 сентября, конечно, стал неприятным сюрпризом. Но все же для отмены переговоров его было недостаточно. Хотя тот факт, что талибы взяли ответственность за теракт, создавал неблагоприятный фон для встречи в Кэмп-Дэвиде. Но при желании всегда можно сослаться на неких экстремистов, которые хотят сорвать переговоры.

И все же более вероятно, что Болтон обрисовал Трампу или собранию высокопоставленных чиновников Белого дома всю сложность этой ситуации. Не исключено, что были представлены некие данные по Талибану. Плюс к этому  показаны риски для коалиции разных афганских группировок в Кабуле, которую собрали с таким трудом. Наверняка делался и акцент на предстоящих 28 сентября президентских выборах в Афганистане. Ведь в случае подписания соглашения они теряют легитимность. Могли поднять вопрос об Иране в свете общей политики на Ближнем Востоке. И еще отдельно поговорить о Пакистане и его влиянии на талибов.

Возможно, представленные аргументы были настолько убедительны, что Трамп в итоге был вынужден отказаться от идеи соглашения с Талибаном. Но как раз этого он Болтону и не простил. По сути, кроме Болтона в Белом доме было просто некому разговаривать с Трампом в таком формате.

При Обаме такого не было

Очень характерно высказывание президента Афганистана Ашрафа Гани, который после срыва саммита в Кэмп-Дэвиде заявил:

«Мир с группировкой, продолжающей убивать невинных граждан, просто лишен смысла».

Очевидно, что афганские власти были не в восторге от перспективы подписания договоренностей между США и талибами. Потому что, по сути, они оказывались выведены за скобки уравнения.

Однако именно на стороне правительства Афганистана сегодня больше всего разных афганских военно-политических группировок. Для них, особенно из числа тех, кто был в Северном антиталибском альянсе, договоренности с талибами неприемлемы или представляют слишком большой риск.

Даже среди афганских пуштунов много тех, кто полагает, что Талибан чересчур тесно связан с Пакистаном, и его основная социальная база по-прежнему находится на пакистанской территории в сотнях медресе, находящихся под патронажем пакистанской религиозной партии Джамиат-и улема-и ислами.

В этой связи весьма показательно, что после срыва переговоров США с талибами премьер-министр Пакистана Имран Хан заявил, что самой большой ошибкой его страны была поддержка США во время их антиталибанской кампании после 2001 года.

Косвенно это заявление демонстрирует явное разочарование пакистанской стороны в происходящих событиях. Тем более, что Имран Хан считается близким к пакистанской армии, а именно ее представители долгое время определяли политику в отношении Афганистана, в том числе и Талибана.

Это очень серьезный выпад со стороны Пакистана в адрес США. Раньше в Исламабаде такого себе не позволяли. Собственно это стало возможным именно при Трампе. Пакистанцы, таким образом, также испытывают США на прочность.

Чего ждать от Трампа?

В общем, ситуация становится все более неопределенной. И теперь главные решения зависят напрямую от Трампа, который гораздо меньше связан с долгосрочными целями американской политики на Ближнем Востоке и в Афганистане. Сегодня его волнуют другие проблемы. И основная — выборы.

Трамп способен на все. Он может продолжать избегать сложных ситуаций, но в состоянии сделать и решительный шаг. Особенно если ему покажется, что это может помочь на выборах. Маленькая победоносная война всегда считалась средством улучшения внутриполитических позиций из-за роста патриотических настроений. Просто в случае с Ближним Востоком война явно не будет маленькой. И не факт, что станет победоносной.