Куда приведет Узбекистан внутренняя политика Мирзиёева?

— Для начала предлагаем поговорить об экономике. Насколько удачно проходят реформы в экономической сфере?

— Основные ключевые вещи, о которых говорили еще во времена Каримова, республике были крайне необходимы. К примеру, свободная конвертация валюты (СКВ), налоговая реформа — все это сегодня осуществляется. СКВ практически полностью, а в налоговой и банковской сферах идут достаточно серьезные преобразования.

В Узбекистане существует запрос на изменение экономической модели развития, который связан с изменением доступа к ресурсам и населения, и властных структур. Понятное дело, что

ни в одной стране невозможно предложить какую-то экономическую модель, которая будет всех устраивать

В осуществлении СКВ вполне очевидно были противники — те, кто занимался обменом валюты на базарах. Разумеется, это был серьезный доход для отдельных граждан и структур, покрывавших эту нелегальную деятельность.

Кроме того, это был доход крупных предприятий, имевших доступ к конвертации валюты. Ведь они получали серьезные конкурентные преимущества по сравнению с теми, у которых конвертации валюты не было.

Естественно, эти группы выражали недовольство, говорили о высоких рисках, прогнозировали резкий рост цен на товары и услуги. И все же их оппоненты, которые выступали за введение этой процедуры, нормализацию введения цивилизованного формата валютного обращения, добились своей цели.

Рустам Бурнашев, специалист по Центральной Азии

Аналогичная ситуация сейчас происходит и с введением налогового кодекса. В Узбекистане реализуется модель по снятию налога на добавленную стоимость. И безусловно, это меняет правила экономической игры. Следовательно, многие игроки, раньше имевшие налоговые преференции, потеряют свое конкурентное преимущество. А потому они выступают против налогового кодекса и налоговых изменений.

К сожалению, новый кодекс внедряется гораздо медленнее и со многими оговорками

В этом плане реформирование выглядит не таким динамичным, каким его хотелось бы видеть. Однако с моей точки зрения, это явление временное. После того как основные игроки привыкнут к равному правовому полю, ситуация выравняется. По моим оценкам, которые опираются на аналитику экономистов, примерно к середине 2019 года налоговая реформа реализуется полностью.

Свобода слова

Сейчас в Узбекистане открылось дискуссионное поле, люди достаточно свободно выражают свое мнение, критикуют те вопросы, по которым еще не принято решение. Тот же самый налоговый кодекс очень активно обсуждался в течение всего 2018 года.

Люди высказывают свои опасения, дают оценки, выстраивают модели, прогнозируют, как поведет себя рынок в ситуации изменения налоговых законов, как отреагируют цены, как это отразится на кошельках и какие социальные риски могут возникнуть.

— То есть все реформы проходят в цивилизованном поле.

— Это характерно для Узбекистана, начиная с середины 90-х годов. Дискуссия не проводится в рамках жесткого противостояния. Возможно, это происходит по причине свертывания или сжатия политической конкурентной борьбы.

Разрыв сетевых отношений

— Вернемся к вопросу о свободной конвертации валюты. Звучали мнения, что теневой рынок обмена валют «крышевали» силовики. В частности речь шла о службе нацбезопасности, а в 2018 было произведено несколько арестов. Часть экспертов связала эти события между собой. Как вы можете прокомментировать эту связку?

— Давайте смотреть на ситуацию комплексно. Надо понимать, что если в стране происходят системные правонарушения, они не могут системно проходить без «крышевания» со стороны силовиков.

Все знали, что в Узбекистане действует практически открытый черный рынок валюты, а значит, его «крышевали» силовики

Это были не только сотрудники СНБ, но и милиция, и другие правоохранительные органы. «Крышевали» отдельные сотрудники, которые между собой были повязаны, это сетевые отношения.

Второе. Чистка в правоохранительных органах, которая сопутствует реформам, на мой взгляд, не связана напрямую с вопросом конвертации валюты. Причины здесь более глубокие.

В любой политической системе, которая долго существует и системно и структурно не меняется, как это было в Узбекистане, складываются нелегальные связи внутри силовых структур. Отсюда взаимное попустительство, прикрывание и коррупционные схемы.

Поэтому причины тех чисток в силовых структурах, которые частично продолжаются и сегодня, являются более глубокими.

— Фактически сейчас реформы внутренней политики продолжаются.

— Да, конечно. Мы знаем, что силовые структуры на всем постсоветском пространстве обладают одними и теми же проблемами и без глубинных фундаментальных реформ изменить ситуацию крайне сложно.

Мы все сталкиваемся с наследием 90-х годов. К примеру, та же самая коррупция, слабое исполнение решений, принимаемых руководством страны, концентрация в руках силовиков значительных властных ресурсов доступа и контроля над информацией. Спектр очень большой.

Необходимость структурных преобразований

— Некоторые эксперты считают, что Мирзиёев, как и Каримов, делает все-таки ставку на силовиков, только меняет персоны. А значит, возможности в их руках остаются.

— Ни одна власть, ни один руководитель страны не может не опираться на силовиков. Ту же самую картину мы можем наблюдать в любой стране, насколько бы демократической она ни была.

Безусловно, в Узбекистане на каком-то этапе встанет вопрос о необходимости структурных изменений и в правоохранительных органах, и в службе безопасности, и в милицейских структурах. А

прежде чем начать реформу силовых структур, надо выстроить надежную и сильную экономическую базу

Но сейчас, на данном этапе, речь идет больше о кадровых перестановках, потому что необходимо разрушить ключевые проблемные линии. Выстраивание новых структур требует значительных ресурсов — и временных, и административных. Которых сейчас команде Мирзиёева, на мой взгляд, не хватает.

Акцент на экономику

— Наблюдается ли в Узбекистане внутриклановая борьба? 

— Смотря что понимать под кланом. В классическом варианте, я думаю, уже давно нет. Это была одна из стратегических линий Ислама Каримова, которая была обозначена им фактически в середине 90-х годов. Как мне представляется, Каримову удалось разрушить классические кланы достаточно эффективно уже к началу 2000-х.

— Коснемся вопроса террористической исламистской угрозы. Ислам Каримов в свою бытность достаточно жестко с этим боролся. Мирзиёев тоже продолжает эту линию, но опять-таки, в связи с чистками в рядах силовиков появляется опасение, что пока придут новые люди (и неизвестно, кто это будет), уйдет немало времени. В результате радикалы могут поднять головы. Есть какие-то предпосылки для таких опасений?

— С моей точки зрения, абсолютно никаких. Во-первых, когда речь идет о чистках,  это не значит, что 100% сотрудников выгонят, а новых наберут с улицы. Нет, останутся профессионалы и структурные связи. Повторюсь, для Узбекистана нехарактерно принятие огульных решений.

Во-вторых, надо понимать, что угроза терроризма и исламского радикализма на самом деле не столь велика, как ее представляют. С моей точки зрения, наоборот, в Узбекистане намечается очень хороший вектор. Главный акцент сейчас делается не на безопасность с военной точки зрения и не на безопасность с точки зрения противостояния терроризму.

В настоящее время ставка делается на аспекты социальной и экономической жизни

Узбекистану сейчас более важна экономическая безопасность. Ведь если у людей хорошие условия жизни, если они могут нормально зарабатывать себе на жизнь, значительно сокращается и поле для радикализации, и обращения к экстремальным позициям.

Полная версия интервью здесь