Скачок цен на сахар: почему запасы «на черный день» не смягчили удар инфляции?

Стратегические запасы сахара и других важных товаров на складах стабилизационных фондов призваны противостоять дефициту и инфляции. Однако сахар подорожал. Почему не сработала подушка? Или это она так сработала?

В начале октября первый вице-министр сельского хозяйства Арман Евниев доложил премьер-министру о росте цен на социально значимые продукты. С его слов, сахар в стране подорожал на 17,6 %, рис — на 11,3 %, капуста — на 8,6%.

Как стабфонды борются с ростом цены на продукты

Для борьбы с резкими колебаниями цен на продовольствие в Казахстане работает целая сеть социально-предпринимательских корпораций. Они формируют специальные стабилизационные фонды для товарных интервенций при росте цен. Работа и использование резервов стабфондов утверждена постановлением правительства.

Арман Евниев, фото с сайта mgov.kz

В резерв входит 19 социально значимых товаров:

• пшеничная мука первого сорта
• формовой хлеб из пшеничной муки первого сорта
• весовые рожки
• гречневая крупа
• шлифованный рис
• картофель
• столовая морковь
• репчатый лук
• белокачанная капуста
• белый сахар-песок
• подсолнечное масло
• говядина (лопаточно-грудная часть с костями)
• мясо кур (бедренная и берцовая кость с прилегающей к ней мякотью)
• молоко пастеризованное 2,5 % жирности в мягкой упаковке
• кефир 2,5 % жирности в мягкой упаковке
• несоленое сливочное масло не менее 72,5 % жирности
• куриные яйца
• поваренная пищевая соль
• творог 5-9 % жирности.

В случае резкого роста цен на эти товары или возникшего дефицита запасы стабфондов распродаются на рынке.

По данным первого вице-министра сельского хозяйства, по состоянию на 20 сентября 2018 года в стабфондах хранилось 4,5 тыс. тонн продовольствия. Из них 2,16 тыс. тонн — сахар.

Из-за возникшего в сентябре ажиотажа на сладкий песок минсельхоз поручил стабфондам докупить еще 10 тыс. тонн сахара

Как они сработали? Что не дает ценам упасть? В этом мы разбирались с нашими экспертами.

Деньги есть, было бы желание

— Железных правил работы стабилизационных фондов нет, — говорит экс-вице-министр сельскогохозяйства, ныне — глава Союза сельхозкооперативов Казахстана Толеутай Рахимбеков. — Основа работы стабфондов идет из закона о государственном регулировании, развитии АПК и сельских территорий. Он рамочный, все остальное регулируется уже отраслевыми актами.

В 2011 году впервые во время резкого роста цен появилось понятие региональный стабилизационный фонд. И впервые через Продкорпорацию 16 социально-предпринимательским корпорациям (СПК — ред.) дали кредитов по 1,5 млрд тенге.

По идее, это должен был быть бюджет, но такие технические операции в межбюджетное время невозможны. Примерно через полгода бюджет отправил трансфертами деньги в области, чтобы их вкачали в уставный капитал СПК. Так они смогли вернуть долг Продкорпорации.

С тех пор у СПК есть эти деньги. Кое-где даже по 4-5 млрд тенге крутится

На них в период уборки урожая они должны закупать продовольственные товары и держать их до особого периода, когда начнется рост цен на социально значимые товары. Решение об интервенции де-юре принимает комиссия, а де-факто — аким области. Закуп у товаропроизводителей осуществляется по правилам госзакупок.

Толеутай Рахимбеков, фото с сайта mgov.kz

— То есть эти закрома физически существуют?

— Да. Либо на арендуемых, либо на собственных складах СПК. Мы работали в Караганде, там есть овощебаза на 3 тыс. тонн.

— Овощи и фрукты — это скоропортящиеся продукты, как часто их обновляют и куда девают просрочку?

— В списке социально значимых продуктов огурцов и помидоров нет. Список тех, на которые контролируются цены, есть в постановлении правительства. Когда запасы обновляют, СПК продают остатки на рынок.

Соцярмарки — одна из мер

— Через госзакупки?

— Нет. В каждой области все по-разному. Вот в Караганде, допустим, было порядка 20 социальных павильонов, находящихся в собственности СПК. И везде идет реализация по социальным ценам, то есть ниже рыночных. Но там только часть продукции из стабфондов, около 5-7%.

И дешевая продукция туда, как правило, поступает путем выкручивания рук районам областными акиматами

Те, в свою очередь, выкручивают руки фермерам, чтобы привозили и подешевле продавали.

— А кому продаются запасы из стабфондов? Ни разу не видела никаких объявлений о распродаже продуктов питания из запасов фонда.

— Любому желающему. Перед распродажей, как правило, акиматы через региональные СМИ сообщают о планируемых мероприятиях. Над этим работают целые отделы.

— Как считаете, часто ли все эти дешевые продукты из запасов стабфондов оптом скупают какие-то заинтересованные лица для дальнейшей перепродажи по рыночным ценам?

— Вполне.

— Государство этот процесс никак не регулирует? Все это работает по принципу «кто первый — того и тапки»?

— Я вообще сторонник того, как поддерживают социально уязвимых в Москве. Им лучше платить деньгами. Увеличить адресную социальную помощь. Не надо всех этих регулирований. Регулирование всегда связано с какими-то манипуляциями.

— Кто устанавливает закупочные цены в стабфонды?

— Никто.

Ни денег, ни запасов

— А как в таком случае исключить коррупционный момент?

— Это невозможно. И факты были — вплоть до того, что половина  денег уходила впустую. Приведу образный пример.

Купили, к примеру, тысячу тонн сахара на 600 млн тенге. Пришла проверка, а сахара нет

Или купили тысячу тонн картофеля. Даже если по 40 тенге за килограмм — это уже 400 млн тенге. Проверка приходит — картофеля нет. Где? Отвечают: мол, не смогли сохранить, пропал.

— А на самом деле его могли продать в два раза дороже и навариться?

— Конечно. И хотя бы исходные деньги на место возвращали! Но нет ничего — ни денег, ни картофеля.

— А случайно не за такие дела нескольких руководителей СПК не так давно отправили в места не столь отдаленные?

— В 2012-2013 годах — да, скорее всего, за это. Как раз шло использование первых денег стабфонда.

— А кто контролирует все эти дела? Чтобы цены закупочные и цены реализации соответствовали целям образования этих стабфондов?

 — Реально никто. Это должно быть прописано в законе. Мониторинг ведет Министерство нацэкономики, в нем есть целый комитет торговли. Там же работают над развитием малого и среднего бизнеса.

— Эти стабфонды стратегические, как и резервный фонд на случай чрезвычайных ситуаций? Или туда можно попасть?

— Нет. Это совсем другое. Конечно, туда можно попасть. В 2017 году, когда я работал в минсельхозе, тогдашний министр Мырзахметов отвечал за эти вопросы, а я, как его заместитель, информировал его о запасах продовольствия. Миннацэкономики докладывало ему же о мерах регулирования рынка. Информация не секретная.

Цена вопроса — 50 млрд тенге

— Какие нарушения в работе стабфондов вы чаще всего находили? 

— Конкретно сказать не могу, потому что на руках должны быть материалы уголовных дел. Но, как я уже говорил, бывали и случаи, когда деньги растворялись, а продукции нет. Чтобы такого не происходило, все должно регулироваться законом. Там же ведь есть и другая сторона. Допустим, СПК работает, показывает результаты. Приходит аким и предупреждает о начале контроля или проверке, а полномочий таких, допустим, у него нет.

Так вот, закон должен конкретно расписывать все полномочия, чтобы исключить какие-то внешние влияния на работу стабфондов

Людям, которых назначают акимы, можно и руки выкрутить, и наклонить, куда положено. Этого исключать нельзя.

— Во сколько ежегодно обходится бюджету обновление запасов стабфондов?

— Точно я вам не скажу, потому что все зависит от цен на рынке, объемов потребления области и так далее. Примерно 2-3 млрд тенге в каждой области. В общем, если сказать, что 50 млрд по стране, это не будет ошибкой. Финансирование идет не из республиканского бюджета, а из региональных.

Когда спроса нет

Бывший депутат мажилиса, а ныне председатель Общественного совета по развитию АПК Михаил Трошихин говорит, что ежегодные скачки цен на социально значимые товары — следствие плохой работы акиматов.

Михаил Трошихин, фото с сайта bnews.kz

— Специально для сдерживания роста цен содержатся социально-предпринимательские корпорации в регионах.

Их задача — конкурировать на рынке в сторону понижения. Им для этого выделяются огромные деньги

Просто они очень плохо работают. И абсолютно прав был президент, когда обратился к премьеру и вице-премьерам с вопросом, куда они смотрят. То сахар исчезает, то гречка. За такими вещами же нужно следить.

— Вы считаете, что в рыночных отношениях у акима есть рычаги влияния на цены?

— Да их масса. И социальные ярмарки, и развитие межрегиональных связей — это здорово влияет на цены. Когда юг поставляет на север дешевые овощи, а север на юг — зерно, и так далее. Если бы маслихаты хоть как-то влияли на работу акиматов в этом направлении, мы бы видели на базарах другие цены. Когда спрос маленький, всегда творится безобразие.

— В начале октября дано конкретное поручение — закупить в стабфонды 10 тысяч тонн сахара. А кто-то вообще контролирует, по какой цене они закупят, по какой потом сделают товарные интервенции и так далее?

— Мне всегда интересно, когда ваши коллеги освещают торжественные выходы акимов в народ. Особенно только назначенных.

Смотришь — идут по рынку, смотрят на ценники с обратной стороны, где специально для них рисовали. Радостные лица, умиротворенные

Это от нежелания управлять этими процессами, хотя все управляется. Любое цивилизованное государство в случае резкого скачка цен тут же придумывает какие-то субсидии, какую-то другую помощь социально уязвимым слоям. У нас тоже таких механизмов много. Просто они плохо используются. Точнее — не используются совсем.

Несмотря на все поручения, сегодня средняя цена на него по республике составляет 200 тенге. Проскакивают объявления об оптовой продаже от 50 тонн по 140-150 тенге. Но кое-где розничные цены достигают 370 тенге за килограмм.