Адвокат мальчика из ЮКО: я везу его маму в Астану

Адвокат пострадавшего ребенка рассказал подробности разбирательства по нашумевшему делу.

Запись интервью с Бауыржаном происходила в ночь с 15 на 16 марта. Уже было известно из СМИ, что экспертизы пройдут все-таки в Астане, а также, что бабушка благодарит всех сочувствующих за помощь. Как дело обстоит на самом деле, в эксклюзивном интервью медиапорталу 365info.kz рассказал адвокат пострадавшего мальчика и его бабушки Бауыржан Азанов.

Бауыржан Азанов, фото с сайта bureau.kz

Паника у поезда

— Бауыржан, вы писали на своей странице в Facebook, что бабушка мальчика может отказаться от ваших услуг. Вы до сих пор представляете интересы этой семьи?

— Да, так и есть.

— Между бабушкой и вам заключен договор?

— Да, совершенно верно.

— Зачем вам это было нужно делать на бесплатной основе, и как вы там оказались?

— История стала распространяться на прошлой неделе. И когда стали писать, что экспертиза ничего не показала и так далее, я наблюдал за происходящим. Особенно интересовался – кто же из правозащитников и адвокатов отреагирует на это, а реакции не было. Я решил взяться за это дело. У меня уже день с ночью перепутался, но кажется, это было 13 марта.

— Вы единственный их представитель или есть кто-то еще?

— Адвокатов по статусу больше нет. Остальные – кто по доверенности представляют интересы бабушки ребенка. И как они подключились? Когда началась вся эта история со снятием с поезда, что-то там происходило?

Но я в это время был в ДВД ЮКО, а там была паника. Люди начали со всего города к КПП съезжаться, приехали адвокаты Даурен Момбаев  и Галия Алдиярова, юрист Болат Досыбеков. Мы там провели 4 часа. Потом нам сказали, что бабушку и ребенка повезли в центр адаптации для несовершеннолетних, а это вообще в другом конце города. Туда приехали, там никто ничего не знает, никто никого не привозил. Тогда мы поняли, что это был массовый вброс. Мы промотались до утра. Были какие-то звонки, что по такому-то адресу везут ребенка и так далее. Над нами так издевались, думаю.

Центра адаптации не было

— А на самом деле куда повезли ребенка, в центр адаптации? И действительно ли их разлучили с бабушкой?

— Нет, их не могли разлучить, иначе это было бы превышением служебных полномочий. Почему? Потому что по Гражданскому кодексу бабушка и дедушка тоже являются близкими родственниками.

Вне зависимости, оформила ли бабушка себе опекунство. В данном случае она остается его самым близким родственником

Моя ошибка была в том, что я поверил словам сотрудников, что бабушку и мальчика повезут в центр адаптации несовершеннолетних. А ведь у меня еще тогда была мысль, кто ее, пожилую женщину, туда поместит, если это центр для несовершеннолетних.

Астана победила

— Сейчас мальчик и бабушка где?

— В пансионате в Астане. Никто их не разлучал ни на одну минуту. Они все время вместе. В плане физической безопасности их никто не обижал, я уверен.

— Сколько времени с момента начала вашего участия в деле вы лично встречались с бабушкой и мальчиком?

— В течение двух дней, как приступил к делу, виделся раза 3-4.

Где мама мальчишки?

— А где мама? Почему о ней ничего не слышно? Я читала, что она против проведения любых следственных действий без ее участия, но при этом все это издалека, будто она не рядом.

— Она не рядом с ними. Она, как и мы, не знает, кто забрал ребенка и куда, где он находится. Завтра (16 марта. — авт.) она вместе со мной едет в Астану, и я обеспечу ей встречу с ребенком.

— Вы ранее ее не видели?

— Не видел, говорил по телефону.

— Где она все это время была? Ведь бабушка давно обращалась за помощью и в полицию, и в школу.

— Не могу сказать. Знаю, что работает в Алматы. Поскольку в этой семье одни женщины, отца нет, семья небогатая, она все деньги отправляет бабушке домой и родственникам, чтобы они ни в чем не нуждались.

— А когда она последний раз виделась с ребенком?

— Не задавал этого вопроса. Но примерно знаю, что недавно.

— И она не знала, что с ним произошло?

— Не могу это комментировать, не знаю. Не могу на эту тему вообще что-то говорить, потому что не знаю.

Обидчики гуляют на свободе

— А со стороны предполагаемых обидчиков какие-то действия происходят?

— Был случай, что к ним домой один из родственников ломился. Они же рядом все живут.

— Эти все лица установлены следствием?

— Это тайна следствия. Если скажу, что да, это будет разглашением, на что я не имею права. Сейчас я под пристальным наблюдением.

— Что известно об обидчиках?

— Скажем так, все знают, кто это.

— То есть вы имеете в виду село?

— Это же деревня. Все всё знают.

— Еще до начала шумихи все всё знали?

— Конечно. Это давным-давно известно всем, даже несовершеннолетним и малолетним детям. Просто там в новостях было сказано, что папа одного из подростков из-за переживаний с этими обвинениями по мальчику умер. Но бабушка мальчика мне конкретно сказала 14-го числа, что это полная чушь. Он не от этого умер и что ему было все равно.

За селом стоят «люди»

— Кто они вообще? Речь идет даже о том, что все творилось с 2016 года.

— На счет 2016 года я вообще не знаю.

— Загипа Балиева сказала в интервью, что первые обращения были датированы 2016-м годом.

— Не знаю, что говорила Балиева.

— Что сказала бабушка?

— Про то, что все началось с конца августа — начала сентября 2017 года и она побежала в местную полицию, где ее долго мурыжили, держали на входе, она рассказывала прямо там, на КПП, что произошло. Но я так понял, что тема сама по себе какая-то стыдливая что ли для юга. Поэтому

изначально полиция ее не поднимала не из-за того, что им кто-то денег дал, а просто потому что для всей деревни это позор

И никто не хотел. И как мне говорят местные жители, вообще за деревней стоят какие-то местные «крутики», всех держат. И якобы мальчики-подростки те самые — какие-то родственники этих «крутиков».

— А сколько им лет? Они вообще под уголовную ответственность подпадают по возрасту?

— Я не знаю ни их имен, ни сколько им точно лет.

— А почему не выяснили?

— У меня все это есть, но мне самих мальчишек не показывают.

— Спрятали?

— Да нет. Свободно перемещаются по селу.

— Не задержаны то есть?

— Нет, конечно, как их задержат, если они подростки? Как я понял, по словам бабушки, они учатся, в 7-8 классах. Кому-то 13, кому-то 15 лет.

Почему процессом занялся омбудсмен?

— Сколько всего обидчиков? Информация разная – то 4, то 6 человек.

— У меня такая же информация. Было бы яснее, если бы мальчик был хотя бы раз надлежащим образом допрошен. Я только 13 марта вступил в дело, поэтому разбираюсь.

— Сейчас бабушка и мальчик в Астане. Планы Загипы Балиевой на счет экспертизы реализуются. А где и какую экспертизу ребенку предстоит пройти?

— Это разглашение тайны следствия, не могу сказать.