Откуда низкий уровень жизни у казахстанцев? Мнение певицы

Говорят, джаз — эта такая музыка, которая говорит о свободе. О ней можно свободно говорить. Поэтому сегодня гость студии — музыковед, педагог и певица Ирэн Аравина.

— Ирэн, почему джаз? Почему для своего творчества вы выбрали именно джаз?

— Внутренне чувствуешь себя свободным. Прикасаешься – освобождаешься. Для меня это свобода не только в музыкальном восприятии, это свобода в личной жизни, мироощущении. Свобода как основополагающее. Потому что освобождает от каких-то рамок, стандартов, которые навязывает общество… Какое бы оно хорошее ни было, оно все равно заставляет тебя быть ровным. Это свобода, определяющая мой жизненный путь. И всегда во всех проявлениях я иду в обход, как настоящий герой.

— Вы из музыкальной семьи.

— Так и есть.

— А ваши дети занимаются музыкой?

— Младшая занимается. Старшая — меломанка. Но она выбрала путь врача. Причем ветеринара. Она очень любит животных, любит спасать их. Ее мечта с детства – создать центр по спасению животных.

— Очень благородное дело. Но она же поет для себя?

— Поет.

— А младшая у вас совсем маленькая?

— Во втором классе. Пошла в музыкальную школу. Очень любит фортепиано.

— А как у нас в Казахстане обстоит дело с музыкальным образованием? Оно вообще есть?

— Оно есть. И в основном на плечах настоящих энтузиастов. У нас есть джазовая музыкальная школа, которую поддерживает замечательный человек Тагир Михайлович Зарипов. Он многие годы самоотверженно налаживает межконтинентальные мосты между Евразией и Америкой. Он вывозил свой детский джазовый коллектив Almaty Youth Jazz Band 3 раза в Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Новый Орлеан, Амстердам, Роттердам на многие международные конференции джазовых преподавателей. Они выступали последний раз в Линкольн Центре в Нью-Йорке, получили замечательные отзывы и вызвали настоящий американский восторг.

— Я сама люблю джаз и хожу на все мероприятия, связанные с джазом в нашем городе. Но очень часто слышу от своих знакомых, что в Алматы так скучно, серо. А мне хочется крикнуть: «Люди, как так! Вы что, никогда не были на этих концертах?» Скажите, есть ли среди молодых людей те, кто готов продолжать дело алматинского джаза?

— Очень много. Есть несколько авторов, которые пишут программную и авторскую музыку. Их коллективы вывозятся на международные джазовые фестивали. Казахстан сейчас заинтересовал соседей. Меня очень радует, что Казахстан узнали в Америке – на родине джаза. И узнали на очень хорошем уровне.

Наши студенты выступают на мастер-классах в лучших джазовых учебных заведениях мира, таких как Berklee College и получают там большие стипендии.

Такие стипендии в Berklee College получали единицы за всю историю его существования. То есть талантливые гениальные люди с мировым именем. Сейчас наша студентка Анастасия Петрова там учится. Она хочет экстерном три года за один закончить. Дай Бог ей сил! Потому что она практически не спит. Вы знаете, там такой темп обучения колоссальный. Все ее очень хвалят. Очень сильная пианистка.

— В нашем родном городе и в Казахстане есть ли люди, которые вас поддерживают – меценаты или госпрограммы поддержки уникальных музыкальных проектов? Такие программы вообще существуют? Или все сами?

— Поначалу мы думали, как же это все сложно. Как организовывать концерты? Конечно, филармония, оркестр, официальный бюджет, акимат… В 2015-м году выделялись деньги, проводились джазовые фестивали. Скажем, на День города был фестиваль. Привезли группу из Грузии – «Тбилиси». Была группа из Новосибирска, из Бишкека. Наш коллектив выступал. Было много городских событий, которые акимат также спонсировал. Но международному джазовому фестивалю, который проходит в Алматы каждый год в апреле, помогают в основном посольства – Британский совет, Французский альянс, американское посольство. Если брать частные фестивали «Джазистан», то ищем спонсоров. Вот тут и начинается тот самый трудный путь: «Люди, помогите!» Я вступила на этот тернистый путь организатора фестиваля только в 2015 году. Подготовка началась летом, а в ноябре состоялся первый концерт Silk Music Fest, который помогли создать многие замечательные люди. Я очень всем благодарна. Потому что за любым логотипом, за любым лейблом стоят прежде всего люди. Он услышал тебя, заинтересовался, захотел помочь. Это настоящий живой интерес в глазах и доброе огромное сердце. Я благодарна людям, которые помогли Silk Music Fest провести два события в Алматы – концерт в музее им. А.Кастеева и во Дворце спорта в декабре.

— Были прекрасные мероприятия. А что в планах на ближайшее время?

— Планов громадье. Откликнулось много коллективов не только из соседних стран, но и дальних. К нам намерены привезти несколько американских солистов. Под аккомпанемент российских музыкантов будут выступать известные солисты саксофонисты из Америки – Нью-Йорка, Нового Орлеана, Лос-Анджелеса. Конечно же, мы планируем привозить наших замечательных джазменов из Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга. Они считаются ведущими джазовыми центрами. Мне очень бы хотелось увидеть армянских, грузинских музыкантов, потому что это невероятно высокий уровень и колоссальная аутентичность. И даже фестиваль мы назвали фестивалем не джазовой, а аутентичной музыки. Потому что каждый человек, хочет он этого или нет, в своем творчестве показывает просто навыворот свои корни, свою натуру, свои истоки, свой генофонд, свой ДНК. И все, что вы слышите, вы читаете его поколения назад. Это удивительное общение.

— Приезжают музыканты из разных стран, играют разную музыку. А как наш зритель воспринимает? И что эти музыканты думают о нашем зрителе? Им тепло, легко?

— Наш зритель сейчас разбирается. Чему мы очень рады. И разбирается уже лет 10. Например, чем контемпорари отличается от традиции? Чем артхаус отличается от диксиленда? Соответственно, есть вопрос – возникает ответ. И люди идут на те стили и направления, которые им ближе. И это радует. Потому что публика идет на конкретный стиль, жанр, направление, музыканта. И она дает соответственную реакцию. Публика в восторге, музыкант счастлив. В результате запланированное действие происходит с максимальной отдачей. Алматы всегда был культурным центром. Публика всегда старалась если не быть, то казаться разбирающейся. Постепенно из позиции «казаться» она переходит в позицию «быть». Есть очень образованные и тонко разбирающиеся в направлениях и жанрах музыки.

— Я в последнее время наблюдаю, что зрителей, которые не просто слушают, но еще и танцуют под джаз, все больше. Вас как исполнителей это не раздражает?

— Есть направление, которое возникло в 1950-60-е годы, когда на сцене появилась надпись во время выступления Чарли Паркер или Диззи Гиллеспи — «Сегодня никто не танцует». Есть определенный посыл, который музыкант дает в зал. Зал начинает двигаться и не может усидеть на месте. И наоборот. Музыкант своей энергией, харизмой и профессионализмом дает понять публике, чего он от нее ждет. Она сама должна почувствовать и идти за музыкантом. И если он не захочет, чтобы она танцевала, публика не будет танцевать. Но бывают прецеденты, наши девушки – самые танцующие в стране. И на интеллектуальном концерте они могут вскочить и танцевать. Это очень удивляет музыкантов, особенно приезжих. Они говорят, что такого не видели. Но, как говорится, ничего страшного.

— А вы дома что-то для себя напеваете? Это джаз или не джаз? Есть какие-то музыкальные предпочтения кроме джаза?

— Сегодня я с утра пою джаз, потому что я его слушала ночью. А вчера я напевала старинную грузинскую песню в связи с тем, что мы вспоминали мою бабушку. Вообще, ассоциативно, потому что дома ты себя чувствуешь расслабленным, не привязанным ни к какому событию, теме. Музыка идет ассоциативно. Это может быть ностальгия, воспоминания, планы о будущем концерте. Начинаешь мысленно по нему ходить, неосознанно репетировать. Иногда просто наслаждаться.

— Несмотря на то, что публика взрослеет, умнеет и становится избирательной в своих предпочтениях, не хватает каких-то элементарных знаний или забавных историй о музыке. Где сейчас это можно услышать, посмотреть?

— Сейчас многие стали проводить свои концерты с музыковедами, с информационной наполненностью, чтобы произведения, не только джазовые и классические, вызывали у людей ассоциацию с историей создания этого произведения. Кто и при каких обстоятельствах эту музыку написал? Какой период в жизни он переживал? Например, у Баха есть кельнский, веймарский период. Венский период у Моцарта. То есть период их депрессии, период творческих взлетов. Произведение четко зависит от состояния композитора. Надо понимать, что это из раннего, из зрелого, из позднего. Очень интересно понимать, какую музыку вы сейчас слушаете. Это очень дополняет восприятие. Хотя можно и без знания.

— Интуитивно.

— Да. Понимать, сопереживать, прочувствовать до мурашек. Некоторые произведения биографичны, а некоторые совершенно оторваны. Дело в том, что музыка для композитора – это параллельный мир, куда он уходит из быта, где он прячется, не ощущая времени, каких-то условностей этого мира. Это выход в такие миры, куда они и нас за собой тянут. Вот так хорошо прикоснуться к музыке, ходить на концерты, потому что ты начинаешь жить полной жизнью и посещать не только свой мир, в котором довольно узкий маршрут – работа-дом, возможно, несколько друзей, несколько событий, на которые вы поедете на соседний континент, покупаетесь и опять вернетесь в эту же точку. А вот чтобы из этой плоскости выйти в вертикальную плоскость, полетать между… Многомерность – вот что дает музыка. Мышление, ощущение – эмоциональное, ментальное, какое хотите. Чем музыка отличается от других видов искусств, которые не менее важны? Кинематограф, живопись, музыка – это искусство во времени. Только сейчас, только здесь. То, что идет в записи, теряет 80% энергии. Вы слушаете пластинку, смотрите концерт в записи, вы многие вещи не чувствуете. Вы не чувствуете температуру воздуха, дыхание музыкантов. Вы не чувствуете, какая энергия от них исходит. Но когда вы попадаете на концерт, у вас начинаются все метаморфозы, которые объединяют музыканта и зрителя. И когда вы выйдете оттуда, вы не можете сказать, в какую сторону вы изменитесь. Но вы обязательно изменитесь, потому что у вас изменится вектор движения мысли и сердца.

— Мне даже кажется, что какие-то огрехи во время исполнения, они живее, чем грамофонные, точно отглаженные пластинки, потому что они живые.

— Ну, есть своя атмосфера и в записи. Потому что там все изумительно. Но бывали истории, когда первые записи вплоть до 1950-х годов проходили в один дубль. Потому что они сразу писались на пластинку – на восковую матрицу. Сели музыканты, сыграли, пластинка записалась. Вы свободны. Потому что очень дорого было записать пластинку и очень сложно. Нужно было все отрепетировать идеально. Очень много смешных историй, связанных с первой записью. Один микрофон в центре и баланс звучания у всех разный – кто-то тише, кто-то громче. И основоположник, лицо джаза — Луи Армстронг. Ему приходилось выходить в коридор, потому что у него мощный сносящий звук, что его труба перекрывала весь оркестр. Его отводили как можно дальше от микрофона, чтобы он был в балансе звучания со всеми.

— А чего вы ждете от зрителей? Вы же поете не только для себя. Вам же важно, как мы себя будем вести и что мы вам можем дать.

— Просто внимания. Зритель не обязан слушать музыку. Нужно очень хорошо играть, чтобы на тебя обратили внимание. А зритель не обязан ходить на концерты, не обязан слушать музыку. Но

если человек не будет слушать музыку, и это не мои слова, то «он падет до очень низкого уровня жизни. И таким зрителем очень легко завладеть любому тирану»

Это цитата Бродского. Люди, которые не развиваются духовно – не ходят на концерты, не читают стихов, не читают книг, я даже не знаю, можно ли их назвать людьми. Это один из подвидов…

— Животного мира.

— Так и есть. Они просто едят и спят. Все. Ничего интересного сказать не могут.

— Спасибо большое! Желаю вам зрителей, внимательных к вашему творчеству! А от вас мы ждем новых концертов и новых произведений.

Видеоверсию смотрите здесь