Почему в Казахстане могут пересадить сердце и не могут вырезать аппендицит? Часть 1

Любую болезнь легче предотвратить, нежели лечить, поэтому как бы ни отличались системы здравоохранения разных стран мира, первичной медико-санитарной помощи (ПМСП) везде уделяется особое внимание. И Казахстан декларирует ключевую роль этого первичного звена уже не первый год, но пока, к сожалению, ПМСП остается у нас одним из слабых звеньев.

В Казахстане приоритетное развитие этого направления отмечено и в «Стратегии «Казахстан-2050», и в «Ста шагах на пути к развитому государству», где речь идет о приоритетном финансировании первичной медико-санитарной помощи, которая должна стать центральным звеном национального здравоохранения для предупреждения и ранней борьбы с заболеваниями.

Астана и Алматы — это ещё не вся страна

Не только в Казахстане, но и в других странах процесс реформирования здравоохранения в той или иной степени идет практически всегда, а идеальной модели пока еще никто не создал. Казахстан учитывает опыт, ошибки и успехи различных систем и уже сумел добиться определенных успехов в здравоохранении. Например, на уровне стационаров областных центров и высокотехнологичные операции проводят, и зарплаты у тех же хирургов и узких специалистов вполне достойные.

Юрий Пя

А если уж речь заходит о клиниках Национального медицинского холдинга в Астане, который собрал лучшие кадры со всей страны, оснащен самым передовым оборудованием и прошел аккредитацию по «золотому» стандарту оказания медицинских услуг JCI, то тут нам по праву есть чем гордиться. Скажем, к ведущему казахстанскому кардиохирургу Юрию Пя и нейрохирургу Серику Акшулакову стремятся попасть не только казахстанцы, но и иностранцы. Но столица – это еще не вся страна. И несмотря на то что идет постоянная работа по трансферту технологий в регионы, а именитые врачи передают свой опыт коллегам, пациенты, имеющие право в рамках ЕНСЗ выбирать любую клинику, образуют огромные очереди, чтобы попасть в ведущие ЛПУ Астаны и Алматы.

Серик Акшуаков

Степень развития медицины в стране часто определяют по трансплантологии – если она практикуется, то это уже определенный уровень. В Казахстане в 2014 году проведено 242 трансплантации органов и растет число клиник, которые этим занимаются. И если в 2012 году в стране сделали первую в истории пересадку сердца от посмертного донора, то к концу 2014 года была проведена уже юбилейная, десятая трансплантация сердца, успешно осуществленная в Национальном научном кардиохирургическом центре под руководством Юрия Пя.

 

 

 

Между тем мы не можем говорить об охвате этой отраслью всей страны, так как трансплантология сосредоточена опять же в Астане и Алматы

Но если речь идет о развитии посмертного донорства, то необходимо очень быстрое реагирование, а значит, требуется и развитие региональной трансплантологии, так как страна у нас большая и расстояния между городами огромные. Правда, определенные шаги тут предпринимаются и уже делались операции по пересадке почки в БСМП Шымкента, в Актюбинской областной больнице и медцентре города Кызылорды, но пока в основном в рамках пилотных проектов и при участии более опытных коллег из Алматы и Астаны.

Этическая сторона вопроса

Впрочем, развитие трансплантологии связано не только с техническими возможностями и мастерством врачей, но и с правовыми и морально-этическими аспектами. В мире существуют две основные модели на использование донорских органов – презумпция согласия и презумпция несогласия. Последняя модель действует, например в США, где граждане по определению не согласны с тем, чтобы после смерти их органы были кому-то пересажены, но у каждого американца при получении документов обязательно выясняют его отношение к этому вопросу, и лояльных к проблеме в стране очень много. Когда человек высказывает свое согласие на донорство, в закодированном виде эта информация заносится в его документы, и в случае, например, аварии с летальным исходом помогает оперативно среагировать и доставить подходящие органы нуждающимся очередникам.

Презумпция согласия, напротив, подразумевает, что человек согласен на донорство, а если он принципиально против, то должен оформить соответствующую бумагу.

В Казахстане действует презумпция согласия, но так как трансплантология от посмертного донора – это молодая медицинская отрасль в Казахстане, а ее развитию придается большое значение, никто не хочет настраивать общество против.

Поэтому все сделанные за последние годы пересадки делались с испрошенного согласия родственников посмертного донора. И вот тут медики говорят о морально-этическом аспекте и о том, что необходимо проводить разъяснительную работу с обществом, взывать к гуманности людей, так как один посмертный донор может подарить жизнь семи людям.

Ежегодно в Казахстане около 3000 человек нуждаются в пересадке почки, порядка 170–200 казахстанцев ежегодно ожидают пересадки печени, и стольким же необходима пересадка сердца.

И если почку или часть печени, которая имеет потрясающую способность к восстановлению, можно пересадить от живого родственного донора, то с сердцем и поджелудочной железой сделать этого невозможно. Кроме того, родственный донор должен подходить по ряду показателей, и очень часто не находится человека, который соответствует всем необходимым требованиям.

«Потребность в трансплантации печени в Казахстане намного больше того, что сейчас делается, и мы планируем ежегодно увеличивать число операций», – отмечает заведующий отделением хирургии печени ННЦХ им. А. Н. Сызганова Данияр Токсанбаев.

По мировым данным, необходимо проводить 10–12 операций по пересадке печени на 1 миллион населения, то есть в Казахстане требуется делать 200–250 операций в год.

«Пока мы далеки от этих цифр, но наш центр готов делать 80 операций в год, и все упирается только в развитие донорства. По нашим подсчетам, в Казахстане около 1200–1300 человек с терминальной стадией заболевания печени, и этот список ежегодно пополняется новыми больными. Например, в Южной Корее и Японии, где традиционно развито родственное донорство, делается 1500–2000 операций по пересадке печени в год, но нам, чтобы достичь необходимых объемов, все-таки требуется дальнейшее развитие посмертного донорства. Мы связываем свои надежды по развитию отрасли в первую очередь с гуманизмом людей, их пониманием актуальности и важности вопроса», — говорит врач.

Можем делать сложные операции, но не можем поставить простой диагноз

Прочитав о первых успехах в отечественной трансплантологии, о развитии малоинвазивных операций, о внедрении высоких технологий в другие области медицины, вы легко можете тут же услышать от своего знакомого истории вроде следующей. В городе Текели Алматинской области в поликлинике к дерматологу на прием пришла пациентка и продемонстрировала сыпь на руке, на что доктор изумленно спросил: «Ой, что это у вас?» Пациентка скромно пояснила, что именно это и хотела узнать у профессионала, а потом не солоно хлебавши ушла без диагноза и назначения. В итоге женщине помог Интернет, который позволил идентифицировать заболевание и выбрать лечение. И это отнюдь не единичный и не исключительный случай. Подобные ежедневные примеры демонстрируют, насколько велика пропасть между некоторыми успехами высокоспециализированной медицинской помощи в Казахстане и тем «передним рубежом», который призван не допускать роста числа пациентов, нуждающихся в этой самой высокоспециализированной помощи.

Государство тратит огромные деньги на современное медицинское оборудование, оснащая им в том числе региональные клиники и поликлиники. Но если оборудование и не простаивает, как это тоже часто бывает и о чем не раз писалось, а все-таки используется, то далеко не всегда с правильным результатом. Ведь каждый понимает, что

можно купить суперсовременный компьютер, но если ты не умеешь им пользоваться, то и толку не будет

Так и лучшее медицинское оборудование бесполезно без квалифицированного специалиста, умеющего на нем работать. Поэтому, несмотря на хорошую оснащенность поликлиник и клиник всевозможными диагностическими аппаратами, уровень диагностики в Казахстане, мягко говоря, оставляет желать лучшего. А неправильно поставленный диагноз – это неправильное лечение, которое для пациента выливается в новые проблемы со здоровьем, а для государства – в новые денежные траты.

Весной этого года в Алматы проходил 4-й Международный конгресс по здравоохранению и медицинскому туризму (4th Global Health and Medical Tourism, GHMTC-2015), собравший представителей медицинских компаний и клиник из разных стран, и участники его отмечают большое количество неправильных диагнозов, устанавливаемых пациентам в казахстанских ЛПУ.

«В дни конгресса на стенд нашей компании и к моим коллегам из других стран приходило очень много людей со своими выписками из медкарт, результатами исследований, и всех нас поразило просто огромное количество неправильно установленных диагнозов, неправильно назначенного лечения», – рассказывает врач из Берлина Инна Фульде.

Она отметила, что наблюдается тенденция к гипердиагностике, то есть людям делают анализы и назначают исследования, которые делать вовсе не нужно.

«Непонятно, то ли врачи не знают, что ищут, то ли эти анализы платные и таким образом пациент «раскручивается» на деньги. В Германии назначают только те обследования и анализы, которые нужно, так как это связано и с эксплуатацией оборудования, и со временем, и с деньгами», — сказала она подчеркнув, что 80 процентов диагнозов приезжающих на лечение в Германию казахстанцев при повторном обследовании, проведенном  там, не подтверждаются.

«Были случаи, когда приезжали пациенты, которым здесь в Казахстане даже неправильные операции сделали. Самое страшное, что речь идет не о единичных случаях, а о неверном подходе в целом. Например, у вас пациент получает заключение специалиста по УЗИ и на основании него делается назначение. И если в УЗИ-исследовании есть ошибка, то дальше эти ошибки могут нарастать как снежный ком. В Германии врач сам, будь то ортопед, гинеколог или онколог, обязательно обследует своего пациента», — рассказывает Инна Фульде.

«Еще меня поражает, когда приезжают пациенты с данными МРТ, где в ходе исследования поставлен диагноз — рак. Во-первых, в Германии диагносты не могут ставить диагнозы – они лишь описывают то, что видят. Во-вторых, необходим комплексный подход, и такой серьезный диагноз, как злокачественная опухоль, нельзя устанавливать лишь на основе данных МРТ, существует еще гистология, биопсия, другие методы. В-третьих, у нас есть определенный перечень заболеваний, при подозрении на которые один врач не имеет права поставить диагноз – он должен собрать консилиум и только совместно с коллегами при комплексном подходе установить диагноз», — делится опытом врач из Берлина.

Продолжение следует

Статья любезно предоставлена журналом «Центр Азии».