Бизнесмен из 90-х. Как отвечает за слова Маргулан Сейсембаев?

После 2009 года этого человека обвинили во всех смертных грехах и чуть ли не сделали автором кризиса в Казахстане и во всем мире. Ему пришлось отвечать по всем предъявленным юридическим претензиям и уголовным искам. Он прошел много судов – в Великобритании, в Цюрихе, в Лихтенштейне, в Дубае и в Казахстане. И почти все суды выиграл. Последние 5-6 лет он занимался только юридическими вопросами и очисткой своей репутации. У нас в гостях – Маргулан Сейсембаев.

— Маргулан, вы достаточно долго были в тени. Лет пять в публичном пространстве о вас ничего не было слышно, и вдруг резко проявились. Что-то изменилось?

— После того, как обвинения были сняты почти по всем позициям, я посмотрел на окружающую обстановку и увидел удручающую ситуацию с ответственностью в нашей стране. Такой замкнутый круг, в котором никто ни за что не отвечает. Раз никто ни за что не отвечает, то никто никому не доверяет, а раз не доверяет, то никто ничего не инициирует. Зачем инициировать, если никто не будет верить? И вот однажды я подумал, что есть проекты, за которые я отвечаю. Есть проекты моих друзей, за которые я могу ответить. И я подумал, почему бы не взять ответственность на себя и начать с себя. Все любят наводить порядок в каких-то дальних колхозах, начиная с власти. А я считаю, что нужно начинать с себя. Изменив себя, мы можем идти дальше. Поэтому я опубликовал небольшой пост.

— Манифест, я бы сказала.

— Это был пост для двух тысяч моих друзей. Но за три дня число подписчиков выросло вдвое. Процесс был неконтролируемый. Дальше мне пришлось нырять во все это и как-то структурировать. Это показывает, насколько это болевая точка общества. Искусственно такое не придумаешь.

— А расскажите, в чем суть вашего проекта? Звучит достаточно амбициозно – «Я отвечаю!». Вот рекламщики бы сразу сказали, что слоган «Я отвечаю!» для Алматы — самое то. Такие «пацанские понятки». С другой стороны – «Я отвечаю», я – Маргулан. За проектом стоит персона…

— Я тоже об этом думал. Само слово «отвечаю» опошлено. Это бандитский, уличный жаргон. Мне говорили, что лучше взять другое название. Но я по поводу названия не парился, потому что в жизни мы умудрились опошлить все святые слова, которые у нас есть. И любовь какая-то странная, и дружба. Понятие чести и достоинства какое-то странное. Особенно касательно чести государственного служащего. Никто ни за что не отвечает… И если выражение «я отвечаю» очистить, отряхнуть, придать ему первоначальный смысл, сказать «я отвечаю за свои мысли и поступки», тогда мы и свою жизнь сможем поднять из этой грязи. В этом и есть драматургия, что это обруганное слово по сути показывает честь, благородство и ответственность человека. Насчет того, что я сверху смотрю… Суть проекта в том, чтобы все бизнесмены встали из-за своих предприятий, из-за анонимных офшоров и сказали: «Я – собственник предприятия. Я отвечаю за свою продукцию». Чтобы производства перестали быть анонимными. Чтобы за каждым продуктом появилось ответственное лицо. Чтобы за каждой передачей появилось лицо. За каждым выступление чиновника появилось лицо. Касательно девальваций и повышения цен на бензин… У нас чиновники много что говорят. Я журналистам в рамках нашего проекта сказал: задавайте два вопроса: «Вы отвечаете за свою продукцию?» Пусть он скажет: Я, такой-то, отвечаю за свою продукцию. Или спросите: «Вы отвечаете за свои слова?» Пусть он скажет: «Я отвечаю». Тогда нам легче будет взять его за хвост. Мы скажем — ты месяц назад говорил, что отвечаешь за свой продукт, первый раз нас обманул, мы тебя простили, второй раз обманул, а третий раз показывает, что ты систематически нас обманываешь. А теперь что касается не только бизнесменов или чиновников. К нашему проекту присоединились творческие люди. Парвиз Назаров, к примеру, или Сара Найман. Они говорят: «Мы отвечаем, что мы не поем под фанеру». Проект призывает всех отвечать, не я за всех отвечаю. Это невозможно ни физически, ни технологически. Если экономиста, который дает прогноз, спросить: «Вы отвечаете за свои слова?» Он сразу изменит свой прогноз – по-другому запоет. «Я отвечаю» — это лакмусовая бумажка. Опускаете в воду и видите – человек истину говорит или ложь. Верит ли в то, что говорит, отвечает ли за свой товар. Это не меняет общество, но как бы дает фильтр, через который вы сможете увидеть, рискует человек своей репутацией или не рискует.

— С идеологией проекта понятно. А механика? Как это будет происходить? Для меня организационно-хозяйственный вопрос очень важен, потому что говорить можно много, а вот как это сделать? Я представляю это как серьезные вложения человеческого ресурса, вашего личного времени и капиталовложений, чтобы это все контролировать и координировать. А вы работаете только через Facebook. Но люди быстро сдуваются. Сегодня ему это нравится, а потом он переключается на что-то другое.

— Когда мы говорим о проекте «Я отвечаю!», аудитория Facebook, как сторона общественного договора, берет на себя ответственность, что будет ставить likes, комментировать. Это показывает их неравнодушие к проекту. Сегодня аудитория нас активно поддерживает. Я знаю, что интерес может быстро угаснуть. Но здесь вопрос такой — если интерес быстро угаснет, то и проект быстро угаснет. Потому что без общественной поддержки наши профессиональные партнеры перестанут добровольно выполнять свои функции, у предприятий не будет стимула. Раз общество не поддерживает – значит ему не нужны предприятия, производящие качественную продукцию. Интерес фейсбукчан и других соцсетей – это краеугольный камень этого проекта. Пока есть интерес среди пользователей соцсетей, у нас есть добровольные помощники – мы называем их профессиональными партнерами. Это те организации, которые помогают технологизировать процесс отбора предприятий, производящих качественную продукцию. Это три юридические компании, консалтинговые и аудиторские компании, IT-компании.

— Но координируете это физически только один вы. А если у вас возникнет новый проект, который будет требовать 90% вашего времени?

— У меня в жизни много разных проектов. Это было и есть. Но они никогда не отвлекают меня от вещей нужных и важных. На рыбалку и охоту я ездил независимо от загрузки. Это вопрос приоритетов. Этот общественный проект в приоритете первый, так как я должен оправдать общественное доверие. Я думаю, что во всех областных центрах у нас будут люди – мы называем их публичные партнеры. Это авторитетные люди с аудиторией, те, кому есть, что терять. Мы подпишем партнерский договор, команда профессиональных партнеров будет проводить проверку. Их задача только выезжать на предприятия, сделать видеоотчет, обойти все стадии производства глазами общественности. Потом они будут отвечать по тому региону. Например, я предложил быть публичным партнером Марату Тулебаеву. Он публичный деятель, блогер, я знаю его до мозга костей. Очень честный человек. Я бы хотел, чтобы такой публичный партнер был в каждой области.

Что касается предприятий, за которые должны отвечать публичные партнеры — это те, у которых нет известного акционера-собственника. Есть же еще куча предприятий, где сами акционеры – публичные люди. Как, например, Зейнулла Какимжанов, как Муратхан Токмади. Чтобы они встали и сказали: «Мы отвечаем за свои предприятия». Таких людей мы включаем в рамки ответственного партнера. Они могут сами за себя отвечать. У них есть репутация. Им есть, что терять. Поэтому мы призываем людей становиться ответственными партнерами – самим за себя отвечать. Мы, публичные партнеры, можем вас проверить и за вас ответить, но смысл такой, что мы можем масштабироваться по регионам и можем масштабироваться инициативой снизу. Когда люди сами за себя отвечают. Главная цель этого проекта – чтобы люди стали отвечать за свою продукцию. Не обязательно отвечать после того, как Маргулан проверит или чтобы Маргулан отвечал за вас. Каждый производитель может и обязан отвечать за свою продукцию. Основной страх бизнесменов – нас чиновники закошмарят, если мы проявимся. Тогда мы говорим — нас больше 500 тысяч, унас много медиапартнеров. Нас поддержал первый антикоррупционный медиацентр «Бизнес против коррупции». Нас поддержали предприниматели. Мы все вместе поднимем хайвай, но не дадим вас в обиду. Это наша часть общественного договора. Наше обязательство. Возьмите дело Алиби, дело Усенова. Когда в соцсетях поднялась буря, власти быстро реагировали. Поэтому мы не можем таких бизнесменов отдавать на съедение властям.

— Я правильно понимаю, что ваша аудитория, я имею в виду предпринимателей, это МСБ? А крупный бизнес пойдет или не пойдет, как вы думаете? Я сомневаюсь.

— Крупный бизнес – Муратхан Токмади. Он пошел. Зейнулла Какимжанов пошел. Я буду разговаривать с агрохолдингом. Тоже хотят участвовать. Я это к тому, что для нас неважен размер бизнеса. Это первое. Важно, чтобы собственник вышел и сказал: «Я отвечаю за свою продукцию». Будь то Карметкомбинат или Европейская группа. Пусть народ видит, кто собственник. И что он отвечает своей репутацией за свою продукцию. Второе – это предприятия малого и среднего бизнеса. Потребителю нужно показать, что у нас есть куча анонимных производителей, а этот продукт производится таким-то человеком и он за нее персонально отвечает. У нас сейчас есть IT-платформа – мобильное приложение, которое позволяет при наведении на штрих-код товара увидеть, где товар произведен, кто произвел и кто ответственный – собственник или Маргулан. Можно сфотографировать, написать рекламации, ваши претензии. Эта информация отразится у собственника и у меня с жалобами. Это хорошая форма обратной связи

— Получается, что вы подменяете собой комитет по защите прав потребителей, который у нас уже есть. Мы же кормим его как налогоплательщики.

— Я никого не подменяю. Я сотрудничаю с фондом «Даму», с «Байтерек» и с НПП, с комитетом по защите прав потребителей, с комитетом стандартизации и с сертификационной компанией. Каждый отвечает за свое поле деятельности. Если взять совокупность наших проблем как многожильный кабель, там тысячи жилок. То НПП режет этот кабель и говорит, что занимается всеми проблемами касательно предпринимательства. Им сложно, потому что там и крупный бизнес, и малый, и торговля, и производство. А торговля с производством частенько конфликтуют. Мы что делаем? Мы вытягиваем одну тонкую жилу и говорим, что мы проверяем. Если это мясо, то мы проверяем комбикорма, племенное хозяйство, откормочные площадки, убойные предприятия и торговую сеть.

— Качество произведенной продукции от начала до конца.

— Мы строим концепцию в отличии от наград «Алтын сапа» и других, которые ставят на конечную продукцию, на единичную продукцию. Мы говорим, что вся качественная цепочка не может произвести некачественную продукцию. В этой цепочке задействованы такие-то компоненты, они производят качественную продукцию, я за них отвечаю. Потому что у них правильное сырье, правильный технологический процесс, правильные процедуры и правильный менеджмент. И не перекредитованные, не закредитованные банками. Потом берем молочную жилку и проверяем от начала до конца.

— Вы за несколько жил взялись, судя по предприятиям, о которых вы говорите.

— Нам сбрасывают много заявок с разных отраслей. Мы говорим – сначала пищёвка. Это важно с точки зрения потребителя и производителя. Мы как Казахстан обязаны обеспечить себя качественной пищевой продукцией. В первую очередь, мясное производство, потом – молочное производство. На третьем месте овощи. Почему именно в таком порядке? Хлеба у нас производится много, макарон много. Рыночные механизмы эту отрасль хоть как-то регулируют, поэтому ситуация не горит. А в мясе горит. Я столкнулся – сколько поддельной дохлятины, сколько говядины везут с Беларуси, мясом молочной коровы забивают. Мясо молочной коровы и мясной коровы – это небо и земля.

— Но нужно же быть экспертом во всех этих областях.

— Нас подкрепляют эксперты. И плюс у меня есть опыт работы. Чем только я не занимался. Любой бизнес – это входное сырье.

— Качество входного сырья. Если вы не эксперт в мясной продукции, как вы определите, хорошее оно или нет? По виду, на запах? Наверное, анализы какие-то нужно делать? Не просто же впечатление. Можно нарисовать красивую картинку.

— Делается все просто. Например, мы хотим проверить комбикорма. Спрашиваем откормщика бычков: «Где берете комбикорма? На таком-то комбикормном заводе.» Мы едем туда, смотрим на его оборудование – в каком состоянии, откуда берут сырье? У нас много независимых лабораторий. Берем тест — дайте заключение. В корме всего три составляющие – белки, жиры, углеводы. Еще витамины и примеси. Витамины и примеси чаще всего импортируются. Углеводы – это кукуруза, пшеница, ячмень. Белки – это соя, мясокостная и рыбная мука. Жиры – это соевый и растительный шрот, подсолнечный шрот. Элементарно разложить и просчитать. Когда берется соевый шрот, смотрится количество белка, должен быть не менее 44%. Эти вещи легко подтверждаются. Ничего сложного нет.

— Согласна. Но найдется отрасль, в которой вы лично не специалист. Нужно будет приглашать экспертов. Они будут работать бесплатно за идею или им нужно будет платить? Лаборатории будут работать бесплатно или за идею? Пока все воодушевлены. Но придет время… Вы же столько лет занимаетесь бизнесом и точно знаете, что в какой-то момент человек охлаждается и начинаются товарно-денежные отношения.

— А как насчет регионов? Facebook – это ваша основная платформа для собирания мнений. Алматы, Астана — это 70 % Facebook. И только 30 % еле-еле по всей стране. Как вы будете работать там? Регионы в этом плане серьезно отстают.

— Я сделал анализ, с какого момента общество начинает активизироваться. Так как я — инвестор в интернет-стартапах. Во всех странах люди активизируются после того, как проникновение соцсетей достигает 22% по отношению ко всем пользователям интернета. В феврале прошлого года Астана, Караганда и Алматы прошли этот порог. И что мы видим? Дело Алиби раскачали, «усеновщина». Как люди в Караганде поднялись, как люди собрались, когда наш дорогой Батыр ушел из жизни. Когда наш друг Баглан Жунусов делал альпиниаду, рассчитывали на 400 человек, пришло 4000 человек. Когда Зейнулла Какимжанов объявляет добровольный сбор винограда – куча народа приезжает. То есть мы — в рамках мировых тенденций.

— А Петропавловск, Атырау, Шымкент?

— У меня же нет цели сразу на весь Казахстан. Это мне в каждом регионе нужно найти публичного партнера. Дай Бог мне в Астане кого-нибудь, в Караганде найти! Ничего страшного. Регионы тоже подтянутся. К тому моменту, когда они перейдут порог 22 %, мы уже будем готовы шагнуть дальше. Это не значит, что мы в один момент заживем счастливой жизнью. Это достаточно рутинный технологичный процесс. На сегодня у нас готовы три города. Алматы и область я покрываю. Дальше Астана, Караганда. А потом смотрим динамику по другим городам. Ни один город не останется без внимания, потому что там мало фейсбукчан. Это вопрос времени.

— Это похоже на политическую деятельность. Ячейки, пропартия, общественное движение. В нашей стране достаточно серьезно и даже опасно зарождать новое общественное движение. Что вы об этом думаете?

— У страха есть два фактора – реальный страх и тень от реального страха. Пугало стоит и пугает само по себе, тень от пугала пугает тоже. Мы частенько боимся тени самого пугала, поэтому замыкаемся и боимся инициировать что-либо. Но я не вижу в цели, задачах и философии этого движения хоть что-то, что противоречит официальной политике властей. С другой стороны, я вижу, что власти декларируют очень много правильных хороших идей, но ничего не реализуется по простой причине – население не верит. Власти говорят разумные вещи, пытаются внедрить – не получается. И это все усугубляет. Народ говорит, что каждый раз власть выходит с инициативами, но ничего не работает. А как оно будет работать, если народ не верит?

— А как власти относятся к тому, что появляется такой предприимчивый, опытный и энергичный человек, который вместо власти объединяет людей под хорошей идеей? По сути ваша общественная репутация становится серьезнее репутации властей, которые ничего не могут сделать.

— Вы преувеличиваете. Сами же сказали, аудитория Facebook небольшая. В Instagram, В Контакте я не планирую, потому что там молодежь, фото и пиратское видео. Почему филиалы? Опять же, чтобы тиражировать по регионам. В то же время у власти это может вызывать какую-то ревность. Недавно я встречался с представителем НПП. Они тоже дали много интересных предложений, хотели бы, чтобы мы при них были. Я говорю – вы не путайте. Гражданская инициатива, если мы ее формализуем при НПП, умрет. И это не в моей власти. Люди просто отпишутся, перестанут ставить like и комменты. И ты с этим ничего не сделаешь. А народ надо пробуждать, надо двигаться. Сегодня мы зашли в тупик. И народ сам организуется на какой-то непонятной платформе. А наша платформа вполне здорова. Мы везде декларируем, что революционный путь – не наш путь. Наш путь — последовательное каждодневное улучшение нашей жизни через применение конкретных мероприятий. Мы за то, чтобы народ сам взялся за свою жизнь. Мы стараемся переформатировать общественное мнение. Это то же самое, что тянуть один конец ковра. Они с ковра все равно будут двигаться и политику цеплять будут. Почему бы и нет? Власть тоже не хочет застыть в этом положении. Хочет меняться и менять жизнь народа. Они же не враги нам. В казахстанском обществе, посмотришь, все против коррупции. Но если смотреть по родственным связям – дядя работает в таможне, другой в МВД. Мои дяди – хорошие. А МВД – в целом – коррупция. Мы все так переплетены. Я не вижу врагов своего народа в Астане. Ревность какая-то будет, недоброжелатели будут, но это не причина, чтобы ничего не делать.

— Вы сталкивались с ревностью?

— В лобовую – нет. Но намеки есть. Тролли запускают. Но я все это не связываю с Астаной. Я это связываю с конкурентами.

— Вы очень системный человек. Я думаю, вы просчитывали, как это будет. Ваши прогнозы и реальность как сопоставились?

— Насчет моей системности — это миф. Не было такого, что я сначала просчитал, потом запустил… Буду отвечать за часть предприятий перед двумя тысячами людей. Я не думал, что будет такой всплеск. Но раз всплеск произошел, я готов двигаться до тех пор, пока мне доверяют. Мне партнеры задают вопрос: «А на сколько вас хватит?» Я не знаю. Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Мы «SOS-сайга» когда начали, правительство нас не поддерживало. Мы 7 лет поддерживали «Казохотзоопром», пока Даниал Ахметов не настучал по голове директору: «Вы что, принимаете частные деньги? Отказать!» И в 20 раз увеличил бюджет этого предприятия. Директор пришел ко мне и говорит, что не может принять деньги. Я говорю, что это же и было нашей целью – увеличить ваш бюджет. После этого мы прекратили проект. «Seimar Open» мы более 15 лет вели. До тех пор, пока на поле не осталось ни одного бизнесмена, одни чиновники. Потому что это было для людей и бизнесменов, а не только для чиновников. Поэтому мы закрыли этот проект. Seimar Social Fund 12 лет у нас проработал. Цели, которые мы ставили, выполняли, пока нам давали это делать. Не было проекта, который я бросал на полпути. В данном случае я сразу описал риски, которые могут быть. Чтобы аудитория фейсбукчан знала, почему проект может заглохнуть. Написал риски про себя. Я могу заболеть, умереть, меня могут закрыть. Так же может угаснуть ваш интерес. Вам надоест эта игрушка. А до этого… Как говорил Марк Твен: «Вся моя жизнь прошла в горечи и неудачах, большинство из которых так и не случились». Я должен каждый день делать то, что должен. А какой из рисков случится – это не в моей власти.

— А вам лично как человеку это зачем?

— Люди думают, что это только общественная работа и мне лично все это неинтересно. На самом деле мне очень интересно. Потому что в рамках этого проекта я встречаюсь с огромным количеством молодых людей неиспорченных, креативных. Я встречаюсь с проектами, о существовании которых знать не знал. Я открываю целый пласт таких людей. Мы, бизнесмены 90-х, привыкли считать, что кроме нас в стране бизнесменов нет. Смотрю — столько людей, которые даже не беря кредит в банке начинают все с нуля на свои средства, поднимаются и развивают наш Казахстан. Меня гордость берет. Я недавно читал лекцию в Алматинской бизнес-ассоциации. Меня ребята держали пять часов! Расспрашивали обо всем – проектный менеджмент, инвестиции. И меня поразило, что есть пласт людей, которые не преследуют PR, не выпячивают свое «Я», а каждый день спокойно занимаются своим бизнесом. Без всякого патриотического «Ура!» Очень приятно общаться с такими людьми. Я больше похож на человека, который поднял глаза от грязи, которая у нас под ногами, и смотрит на горизонт. Я вижу голубое небо. Как-то дискутировал с Ермеком Турсуновым и говорю: «Ермек, ты очень читабельный, потому что мы все знаем, что в грязи по колено. Ты – единственный художник, который пользуясь своим художественным преимуществом, описал нам, в каком мы дерьме находимся, описал нам структуру, запах, цвет. Но ты не сказал, что дальше. А наш подход – поднять глаза к горизонту, видеть и небо, и грязь. И месить ее каждый день. Когда-нибудь она закончится». Смотреть вперед — наша задача. Кто знает, может там болото еще глубже. Но надо двигаться вперед.

— Будем надеяться, что там светлое будущее и голубое небо. Надеюсь, что каждый из нас будет отвечать за дело рук своих! Спасибо!

Видеоверсию смотреть здесь.