«Страшно жить вдали от детей». Фоторепортаж о встрече осужденной с семьей

Примерно 3 тысячи женщин в Казахстане находятся в местах лишения свободы. С одной стороны — это исполнение справедливости. С другой — так рвутся связи между матерями и детьми. Закон разрешает осужденным свидания c семьей, но далеко не все могут это право реализовать. При поддержке госорганов мы помогли устроить встречу одной такой осужденной с детьми.

— Я не видела детей три года, два месяца и четыре дня, — говорит наша героиня. И в то же время понимает, что оказалась в колонии не зря…

Осужденная за убийство мужа Елена Беклемышева отбывает наказание в женском исправительном учреждении в Карагандинской области. За все время срока она ни разу не видела детей. Теперь, благодаря Департаменту УИС по Карагандинской области и помощи редакции, она смогла встретиться с ними.

Исправительная колония  АК 159/9 в поселке Коксун находится примерно в 80 км от Караганды. Женская колония, одна из шести в стране, относится к учреждению средней безопасности. Здесь содержится около тысячи осужденных.

Женское учреждение в Коксуне — одно из старейших исправительных учреждений в стране — работает с 1937 года. Если поначалу колония была предназначена для исправления преступников по политическим статьям, то теперь здесь отбывают наказание самые разные осужденные: за преступления экономического характера (растрата и мошенничество), за незаконный оборот наркотиков и за преступления против личности (убийства и грабежи).

Территория колонии ухоженная, здесь цветут петуньи, говорят, вплоть до первого снега. Среди осужденных есть опытная садовница, которая раньше работала в Ботаническом саду Алматы.

«Какой ценный кадр прибыл», — замечает заместитель начальника Сланбек Турсыханов. Он сопровождает нас и попутно знакомит с жизнью учреждения.

На нас здесь смотрят тысячи пар любопытных глаз. Женщины подходят и пытаются заговорить. Любой новый человек на зоне — это событие. Здесь изо дня в день ничего не происходит, жизнь течет по привычному распорядку, который не меняется годами. Соблюдение режима — не только требование администрации, но и одна из возможностей получить желанное УДО.

«Из-за мужа в тюрьму попала…»

— Докладывает осуждённая Елена Беклемышева, дежурная по отряду. Статья  103, часть 3. Срок пять с половиной лет, начало срока 11.09.2012 года, конец срока 11.02.2018 года, твердо встала на путь исправления, — так в дверях отряда нас встречает сама Лена.

Увидев нас, она теряется, хотя была предупреждена заранее. Ее первая реакция на вопросы — скованность и недоверие, которое она пытается перебороть. Оставшись одна в комнате отдыха, Лена медленно рассказывает свою историю.

— Из-за мужа попала, маму защищала и детей. Ко мне приехала подружка на мой день рождения. Мы вместе отпраздновали, немного выпили пива. Муж Саша был на работе, а когда пришел, набросился на меня с кулаками, мама заступилась. Тогда он взял кочергу и ударил маму по ноге, дочка подбежала к нему, он и ее ударил. Тогда я побежала на кухню и сама не знаю, как под рукой оказался нож…

Лена Беклемышева положительно характеризуется администрацией, как ответственная и неконфликтная заключенная. У нее есть поощрения: за добросовестное отношению к труду, примерное поведение и за активное участие в жизни колонии и отряда. Имеет вторую положительную степень, что означает: твёрдо встала на пусть исправления и проживает в отряде с облегчёнными условиями содержания. Она уже отбыла две трети срока и имеет хорошие шансы получить условно-досрочное освобождение (УДО).

— Вначале суд откладывали, потом все-таки состоялся, — ей тяжело вспоминать, она вздыхает и продолжает. — Когда меня завели в зал суда, прокурор попросил пять лет условно. Он сказал, что я сама призналась, и у меня еще дети малолетние. Адвокат дал мне надежду — обычно судьи прислушиваются к мнению прокурора, а он идет тебе навстречу, можешь не беспокоиться. Судья вернулся и объявил, что приговорил меня к пяти с половиной годам заключения общего режима за то, что имела умысел убить его. У меня был шок, я поняла, что не увижу своих детей все пять с половиной лет.

— Там на воле я не знала, что такое зона. У меня была обычная жизнь. Рано утром схожу на ферму, коров подою, домой возвращаюсь, домашними делами занимаюсь. Вечером еще раз схожу на ферму, снова домой возвращаюсь. Я не нарушала закон, была домохозяйкой, за детьми следила, маме помогала, все в дом несла.  А тут — подъем и отбой, звонки по разрешению, жизнь по режиму – через два месяца я поняла, где нахожусь.

В каптерке отряда хранятся вещи всех женщин. Иногда, когда совсем тоскливо, Лена перебирает личные вещи, разглядывая фотографии детей. В поселке Баймырза на попечении старой бабушки живут ее дети: 9 -летная Катя и 8-летний Сережа. За все время срока она их ни разу еще не видела — материальное положение матери Лены, которая содержит детей на пенсию, не позволяет приехать. Единственной связующей нитью являются звонки домой — два раза в месяц, как предписывает закон.

— Мне очень повезло с детьми, они учатся хорошо, не капризничают, все понимают и ждут меня.

Я не видела детей три года, два месяца и четыре дня.

— Даже не представляю, как пройдет завтра встреча. Меня вина гложет, ведь я бросила их на столько лет… И не только муж виноват, но и я сама, когда выпивала. Мне страшно им в глаза посмотреть, получается, что я предала их. Постараюсь завтра не плакать. Я не актриса, не хочу, чтобы люди думали, что хочу разжалобить…

— Первые полтора года здесь были самыми тяжелыми. Я даже о плохом думала.

Муж мне снился, приходил в кошмарах, за собою звал, но я не ходила за ним. Я ему говорю, не пойду за тобой, у меня дети есть, ради них должна остаться.

— Просыпалась в холодном поту, вспоминала, за что я здесь оказалась, и становилось еще хуже. Потом помянула его, конфеты раздала, и он перестал приходить ко мне. Я верю в Бога, верю, что он поможет мне. Он видит, как мне тяжело, он все видит. У меня есть крестик, когда мне плохо, держусь за него. Первым делом, когда выйду на волю, пойду в церковь и поставлю свечку за Сашу.

— Иногда сама с собой разговариваю, говорю себе, что назад ничего не вернешь, поэтому надо отмотать срок и больше никогда сюда не возвращаться.

«Хорошо, что есть работа — она выручает»

Получить работу в колонии — непростая задача, количество осужденных превышает наличие рабочих мест. Но Лене повезло, она работает ассенизатором, сантехником по совместительству, с зарплатой в 24 тысячи тенге в месяц. Несмотря на всю специфичность работы, она рада этому, к тому же у нее есть возможность помочь своей матери и детям.

— Благодаря работе у меня быстро идет время. Я занята, а все остальное неважно. Усталость спасает от тяжелых мыслей по ночам. Наработаешься, потом приходишь и сразу засыпаешь.

Атмосфера на зоне не является доверительной, каждая из женщин в одиночку переживает свои мысли. У каждой женщины свой приговор, своя судьба. Общие места, где все собираются: отряд, столовая и курилка. Здесь не бросают, здесь начинают курить.

«Слава Богу, семья не отказалась от меня»

У Лены есть несколько минут перед обедом, и она тратит их на то, чтобы пересказать нам историю своих отношений с убитым мужем:

— Мы познакомились, когда мне было 16 лет, а ему – 22. Потом сошлись, не расписывались. Он детдомовский был, без документов. Родилась дочка Катя, вроде был счастлив, на руках носил. Жили мы хорошо, как все люди. Когда родился Сережа, его как будто подменили. Если вначале был уравновешенный, спокойный, то потом завел себе компанию друзей, на работе начал задерживаться, приходил выпивший. Начал придираться, руки распускать, ревновал по пустякам. А мне ведь было некогда изменять ему, двое детей маленьких, а еще работа на ферме. Но я как-то терпела, он же отец моих детей. Бил сильно, чем под руку попадется. Я вся была в синяках, стыдно было перед людьми выходить. Потом успокаивался, просил прощения, давал обещания, что исправится. Семь лет так жили, потом перед той трагедией я его выгнала. Три месяца жили раздельно, я уже начала успокаиваться, вроде хорошая жизнь пошла. Потом он пришел и дал клятву, обещал, что исправится, сказал, что не может жить без детей и меня…

Она начинает считать по пальцам:

— Сентябрь, октябрь, ноябрь, а через три месяца он снова запил, снова начались побои. У меня уже терпение кончалось, я ему говорила: «Саша, ты когда-нибудь меня доведешь…». Когда он сломал матери ногу, а дочь ударил так, что она отлетела в сторону, я не выдержала. Это было последнее, что он сделал.

— Я выбежала на кухню… Не помню, чтобы успокоиться или что я там хотела… Все было, как в тумане. Он подбежал ко мне и начал бить меня по ногам. Так получилось, что возле меня оказался нож, я схватила его и ударила под лопатку. Он упал, потом встал, выбежал на улицу, его кто-то привел, вызвали скорую, машина приехала через полчаса, а он уже умирал. Сразу приехал участковый, начал меня расспрашивать, и только тогда я очнулась. Я сразу призналась. У меня не было отрицания, я не собиралась куда-то убегать. Я привыкла идти до последнего, что сделала, то сделала.

— Вы точно привезете мне детей? — вдруг с сомнением переспрашивает Лена в который раз. И через мгновение продолжает: — Какая бы я не была, пусть даже убийца, я все равно мать. Никто ни от чего не застрахован! Все может измениться за один день! Какой за один день — за полчаса! Он был жив, он работал и я была обычной домохозяйкой, и вот так все получилось…

— Я попала сюда вроде как случайно, а с другой стороны – человека убила, не кошку, не собаку, а человека. Я понесла свое наказание. Я попала сюда, и эта жизнь — не сахар.

Страшно быть вдали от родственников, и в первую очередь, от своих детей. Я здесь, они — там, и ничего не можешь сделать.

— Я не вижу, как мои дети растут, как они в школу ходят, как они засыпают. Живут сиротами при живой матери. Не могу им  помочь сделать домашнее задание, приготовить обед, постирать одежду… Слава Богу, что моя мама не отказалась от меня, я очень благодарна ей. В таких ситуациях, становится понятно, что главное – это семья. Кроме мамы и детей мне больше ничего не надо в этой жизни. Даже мужчины не нужны, у меня такое ощущение, что все они одинаковы.

— У меня есть тяжелое чувство, когда я думаю, что если бы не Саша, я бы здесь никогда не оказалась. У меня только одно желание: выйти отсюда и никогда больше не возвращаться. Теперь я пить больше не буду, даже глотка больше не сделаю. Я поняла, что в пьяном виде можно что угодно сотворить. Я больше ни глотка не сделаю.

Как заключение меняет людей?

Тюремное учреждение – это совсем другая система координат. За решеткой у женщин меняется мировоззрение — либо со знаком плюс, либо со знаком минус. Жизнь здесь – это тяготы ограничения, подъем в шесть, отбой в десять, а звонки, свидания и покупки в местном магазинчике — по заявлению.

На территории колонии есть комнаты свиданий, в которых осужденные могут получить 2-часовое краткосрочное свидание или трехдневное долгосрочное. У многих заключенных на воле остались дети, с которыми они могут не видеться весь срок, иногда по семь или десять лет. Обычно такие дети находятся в детдомах, и руководство детдомов по-разному относится, не заинтересовано в налаживании семейных связей своих воспитанников. Реже дети находятся на попечении пожилых родственников, которые часто имеют материальные затруднения. Как правило, женщины отбывают срок в колониях не по месту жительства, что также осложняет встречи.

— По долгу службы стараюсь наладить контакты с детьми, приглашаю вместе с представителями или опекунами на дни открытых дверей, — рассказывает заместитель начальника по воспитательной части Сланбек Турсыханов. —

Редко директора детдомов идут нам навстречу. Они не стремятся наладить контакт по вполне понятным причинам: на воле многие из заключенных были нерадивыми матерями,

но я вижу, что со временем здесь у них происходит переоценка ценностей и мировоззрения. Нахождение в местах лишения свободы, тяготы, ограничения – это не та ситуация, которая может влиять положительно. В любом случае – отсутствие общения с детьми, разрыв родственных связей накладывает негативный отпечаток на женскую психику.

Дорога к маме

После знакомства с Леной мы едем за детьми, в поселок Баймырза Бухаржырауского района Карагандинской области.

65-летная Нина Николаевна едва справляется с детьми, но не хочет расставаться с ними. Несмотря на то, что поселок находится всего в 200 км от Коксуна, для Нины Николаевны поездка с внуками на свидание невозможна — по финансовым причинам. Поселковые таксисты только в одну сторону просят 15 тысяч тенге. Если сложить общий доход семьи, пенсию Нины Николаевны и пенсию по инвалидности ее другой дочери, то будет 50 тысяч тенге в месяц. Пособие по опекунству Нина Николаевна оформила только недавно, документы собрать мешала травма — неправильно сросшаяся кость на ноге.

Увидев нас, Нина Николаевна показывает на неестественно опухшую ногу и рассказывает о событиях того трагичного вечера:

— Он начал душить Лену подушкой, я стала их разнимать и получила по ноге. Меня в больницу положили, а какое мне лечение? Разве душа выдержит, когда дома двое маленьких детишек и дочка больная, еще больше беспомощная, чем внуки. Дома печку топить надо, обед готовить, следить, чтобы они в школу ходили. Гипс убрала наполовину, чтобы могла двигаться, так нога неправильно и срослась. И хромаю с тех пор…

Кроме осужденной Лены, у Нины Николаевны есть еще одна дочь, Нина, инвалид с ментальными нарушениями. Умственное состояние Нины равняется возрасту ее племянников, но несмотря на болезнь, она любит и не обижает их.

— Поначалу мне не хотели давать опекунство, предложили сдать детей в детдом. Мне пришлось переехать в дом, где больше комнат, чтобы соответствовать требованиям. Я даже не представляю, как можно своих детей отдать, оторвать от себя и сдать в казенное заведение! Дети и так тоскуют по матери, все время спрашивают, когда она вернется. Они не знают, что она в тюрьме находится, я им говорю, что она работает в городе и пока не может приехать.

— Денег хватает только на самое необходимое, на продукты. Например, уголь и дрова начинаю с лета покупать, когда подешевле. Когда была Лена, то жили получше, она постоянно подрабатывала, чтобы детей прокормить. То стены покрасит, то огород прополет, как белка в колесе крутилась. А зять не задумывался, как его семья живет, всегда надеялся  на Лену.

Дом, в котором Нина Николаевна живет с детьми, давно нуждается в ремонте, здесь тяжелый запах сырости встречает с самого порога. Это наводнение, случившее весной этого года, оставило напоминание о себе. По словам соседей, Лена чистоплотная и шустрая, и будь она дома, она бы обязательно навела порядок. На вопрос, болеют ли дети, Нина Николаевна ответила, что за три года Катя и Сережа ни разу не простудились. Как началось лето, Катя и Сережа целыми днями пропадают на улице, купаются на речке и играют в футбол. Катя, не по годам умная девочка, пытается помогать бабушке и говорит, что сама может убираться дома.

— Мама научила меня мыть посуду, подметать и слушаться бабушку, — рассказывает нам Катя. — Моя мама очень хорошая, добрая, она знает много сказок. В школу приходят другие мамы, и мне хочется, чтобы она тоже приходила. Я хочу,  чтобы мама жила с нами, а не в городе. Мой братишка плачет, он сильно скучает по маме. И я тоже скучаю, думаю, что маме тоже без нас плохо. Я всегда у нее спрашиваю, когда она приедет, она говорит, потерпи немного, и я буду всегда с вами, больше никуда не уеду. У меня есть только одно сильное желание, чтобы мама приехала и была рядом.

— Я согласен, — отвечает серьезно Сережа.

Приходит племянник Костя, чтобы забрать детей на речку. О себе коротко рассказывает:

— Как лето началось, я устроился работать на ферму. Мне еще один год остался, закончу 11 класс и уеду в город. Что мне здесь ловить?

— Рыбу,  — отвечает бесхитростно Сережа.

Вечером Нина Николаевна сходила в местный магазинчик и купила все необходимое для передачи. Чай и сигареты по важности стоят на первом месте, на втором — порошок, мыло, шампунь. Вообще в колонии полное казенное обеспечение, кормят хорошо и сытно, на кухне можно даже что-то легкое приготовить в микроволновке, но женщины любят попить чаю со сладостями по вечерам.

В день встречи Катя проснулась в шесть утра и рассказывает нам:

— Мне приснился сон, как будто мама приехала домой с цветами и в красивом белом платье. Бог добрый, он живет на небе и исполняет все сны, особенно хорошие. Вы точно нас отвезете к маме? Мы сегодня увидим маму?

Услышав положительный ответ, она прыгает от радости.

Встреча

Всю дорогу Катя и Сережа не могли дождаться, когда приедут. Нина Николаевна пытаясь успокоить детей, сама вдруг расстроилась и не могла удержать слез.

А в это время, пока родные стоят на КПП и дожидаются открытия ворот, Лена готовится к встрече:

— Я не спала всю ночь, лежала с открытыми глазами, мне до сих пор не верится, — с утра она неразговорчива.

Увидев детей, Лена повела себя, как обещала, и вовсе не так, как можно было ожидать. Она не стала плакать на публику, реагировала очень сдержано и… И через какое-то время все-таки расплакалась.

Белая полоса

Это первый раз за три года, два месяца и четыре дня, когда Лена может побыть вместе со своими детьми целые сутки. Мы не докучали им это время — каждый час для мамы и детей был очень дорог.

На прощание она поблагодарила всех:

— Я очень счастлива… У меня родилась надежда, что белая полоса начинается, что в моей жизни все изменяется к лучшему. Надо только верить и продолжать.

В настоящее время дело Лены рассматривается в суде и, возможно, в конце августа, она получит УДО и будет дома.

Редакция выражает благодарность за содействие в подготовке статьи: 

и.о. начальнику Департамента уголовно-исполнительной системы Карагандинской области Дархану Канатбекову

главному специалисту отдела воспитательной работы среди осужденных Есимжану Байтасову

начальнику исправительного учреждения АК 159/9 Нуралы Дюсенбекову

заместителю начальника Сланбеку Турсыханову

инспектору  ТБУ Сание Башкеновой

Фото Владимира Третьякова