«Арийский след» в горах Семиречья?

Петроглифы характерны для всей глубинной Азии. Здешняя земля, от Кавказа до Саян, покрыта ими так густо, словно некогда подверглась какому-то космическому нашествию молчаливых татуировщиков. Множество древних сакральных центров таит в своих скалах и Семиречье. Самое известное и знаменитое — святилище Тамгалы в Чу-Илийских горах. Но даже на его фоне Ешкиольмес и выглядит значительней, и впечатляет больше.

Знаковая земля

Хребет Ешкиольмес, один из последних западных отрогов Джунгарского Алатау. Его абсолютная высота небольшая – всего 1300 метров, но в сторону Коксу, он падает довольно резко, склон изобилует скалами, осыпями и крутыми ущельями, заросшими кустарниками и травами. Вот их-то, эти труднопроходимые кулуары, складки окаменелой шкуры моего дракона, мне и предстоит прочесать и исследовать в ближайшие дни.

Дело в том, что здесь, на Ешкиольмесе, расположено одно из крупнейших в Казахстане скоплений петроглифов — наскальных гравюр. Самые древние из них дошли до нас из эпохи бронзы, того загадочного времени, когда по территории нашей страны продвигались откуда-то с северо-запада загадочные арийские племена. Тогда-то и начала действовать «сакральная зона» Ешкиольмеса. Саки, усуни, гунны, тюрки – народы сменяли друг друга, но каждый из них обязательно причащался тут, у этого гигантского природного алтаря, приносил сюда свои жертвы и оставлял на скалах свои священные знаки.

Так, за несколько тысячелетий, здесь насобиралось более 10 тысяч наскальных изображений! Хотя в том, что ныне найдены и описаны все петроглифы, никто не уверен – каждый год приносит новые открытия. Ещё совсем недавно учёные про Ешкиольмес вообще-то знать не знали – например, в культовой книге советского исследователя Якова Шера, «Петроглифы Средней и Центральной Азии», выпущенной в 1980 году, про него вообще-то не упоминается.

[gallery ids=»42667,42666,42665,42664,42663,42661″]

Территория призраков?

Несмотря на то, что от южного Ешкиольмеса до Талды-Кургана всего 30 километров, места эти до сих пор посещаются крайне редко. Даже местные жители предпочитают обходить их стороной.  Между тем, на противоположной стороне Коксу жизнь бурлит – там распростёрлось довольно большое село Талапты, вокруг раскинулись возделанные поля, проходит довольно оживлённая асфальтная дорога. Да и супротивный склон самого Ешкиольмеса также обильно населён.

А тут – тишина и безлюдье. И это при том, что скалы гигантского алтаря несут в себе следы участия огромного числа людей в прошлом. От чего так? Может быть, территория призраков – не место для живых?

Вечерами, когда заходит солнце и на фоне темнеющего неба проявляются грозные силуэты костей, когтей, зубов и шипов поверженного дракона, человек впечатлительный действительно может почувствовать себя в тени Ешкиольмеса неуютно. Но, мало ли где, мы чувствуем себя на этой планете не в своей тарелке. Однако ж — живём…

Среди козлов и оленей

Я долго не могу отыскать того, ради чего приехал. Но вот, после долгих блужданий по тесным ущельям, на глаза попадается олень. Рядом с первым оленем я вижу ещё пару. Тут же — вездесущие козлы. Какие-то напряжённые персонажи с растопыренными руками. Нечто похожее на страуса. Я брожу среди безмолвных знаков и, чем больше нахожу новых, тем яснее понимаю, что это — не главная часть святилища.

Петроглифы тут не представляют чего-то особенного и, судя по характеру знаков, не самые древние. В основном это козлы, да олени. По козлам трудно вообще-то определить возраст – их гравировали на скалах во все эпохи и изображения эти вообще-то мало изменялись со временам. Хотя здешние, местами, отличаются какой-то нежной кошачьей грацией. Олени же, откровенно изящные, с подломленными ногами – выдают эпоху ранних кочевников. Это — знаменитый «звериный стиль» саков (скифов) во всей своей обыденной красе.

Считается, что и олени и козлы – символизировали у древних какие-то горние силы, их изображения связаны с культом Солнца и Неба. Что ж, логика в этом есть – и те и другие, населяя склоны гор, казались жителям степей некими посредниками между Землёй и Небом. Но это – наша логика, чем руководствовались пращуры, никто достоверно не знает.

Но я приехал в Ешкиольмес из города не для того, чтобы любоваться всякими козлами. И хотя эти, наскальные, куда симпатичнее всех прочих — они наиболее встречаемые персонажи всех петроглифов Глубинной Азии. Здесь, на берегах Берилловой реки, в складках окаменелой шкуры Поверженного дракона, я ищу изображения Солнечных колесниц, на которых «странствовали» когда-то по просторам Евразии загадочные «арии».

По логике, связанной с древними культами, персонажи любого иконостаса (а Ешкиольмес рассматривается именно как гигантский алтарь, колоссальное святилище) должны быть чётко упорядочены. Иначе культурный смысл мифа, лежащего в основе любой религиозной системы, даже самой примитивной, просто теряется. Ан, нет. Изображения расположены без всякой видимой системы: по разным сторонам каменных блоков, сверху, снизу, по одному, по многу, боком, вверх ногами и т.д. Их, правда, больше с южной, солнечной стороны. Но это имеет вполне тривиальное объяснение — обратная сторона камней просто лишена «пустынного загара», основного «холста» для нанесения скальных гравюр.

Но петроглифы — это не какие-то там автографы подвыпивших балбесов, снедаемых чувством собственной неполноценности или переполненных страстью к своим подружкам. Петроглифы имеют изначальный смысл.

Смысл, к сожалению, утерянный. Те обряды и те чаяния, которые сопровождали когда-то нанесение этих знаков, не дошли до нашего времени ни в письменных «переводах», ни в этнографических параллелях. Быть может, мы не поймём их назначения никогда, и это, само по себе будет вечным стимулом к осмыслению и переосмыслению того, что хотели сказать древние.

Древние «зеркала» отлакированных камней хранят в себе нечто, что мы можем увидеть снаружи, но не можем понять до конца «изнутри». От того они будоражат и будут будоражить воображение и стимулировать поиск. Вот она, тайна в чистом виде! А отсюда, главный вопрос — не «что», а «ради чего». Ради чего, собственно, поколения пращуров лезли на эту крутобокую гору и долбили на камнях свои знаки?

[gallery ids=»42660,42659,42658,42657,42656″]

Путями Солнечных колесниц

Прошла гроза. И сразу стало свежо и ароматно. Грозовой фронт, словно огнедышащий змей, припугнув землю, отошёл вверх по Коксу, оставив после себя сверкающую каплями траву и взбухшую, наполненную глиной и мусором реку. Там, в темноте фиолетовых туч ещё урчит сердитый гром. Но соловьи в тугаях уже заняты своим обыденным делом. Перепевами.

И даже не верится, что пару часов назад я изнывал от жары и жажды наверху, на гребне Ешкиольмеса. И солнце вытапливало из меня последние капли влаги. И в глазах темнело от нестерпимого жара и хищного блеска чёрных скал.

День дался нелегко. Я почувствовал это во время третьего «восхождения» на хребет. Я пёр по узкой щели, мелким осыпям и густому шиповнику. И это вымотало окончательно.

Зато на следующий день, разобравшись, наконец, в местной орографии, я двинул наверх совершенно другим путём, по гребню. И вышел аккурат к месту – к загорелым скалам близ гребня, которые маячили впереди ещёнакануне. Они и оказались тем самым грандиозным скоплением 4000 петроглифов – центром всего Ешкиольмесского святилища.

Наконец-то я увидел то, зачем, собственно, приехал – «космические колесницы арийцев». Некоторые из них, такие же чёрные, как сами камни, выглядят ужасно древними, в сравнении со «свежевыбитыми» конями древних тюрков и даже изящными оленями саков. Они настолько въелись в камень, что их сразу и не приметишь – нужно покрутиться, исхитриться и поймать такой солнечный луч, который высветит древние знаки из мутных глубин скалы.

Большинство исследователей связывает  изображения колесниц с одной из самых волнительных и неясных страниц истории – продвижением древней группы народов, условно называемых «ариями», «арийцами», «индо-ариями», «индо-персами» или даже «индоевропейцами». Это было первое великое переселение народов, потоки которого достигли Северной Индии и Ирана, осели на Кавказе и в Средней Азии, расселились по Европе и Русской равнине. Чтобы осознать масштаб и важность этой мощной миграции, достаточно вспомнить, что сегодня, к индоевропейской языковой семье, относится чуть ли не половина человечества! Когда-то, возможно, существовало некое племя, забытый язык которого и дал начало всей лингвистической палитре индоевропейцев.

Мы знаем – куда они пришли. Мы предполагаем – как они двигались. Но мы ничего не знаем о том, откуда они вышли! И это, пожалуй, не одна из самых, а самая жгучая тайна Евразии.