«Минимум геополитики — максимум прагматизма»: Ильгар Велизаде об итогах 2025 года для Казахстана

— В 2025 году одной из самых обсуждаемых инициатив стала идея парламентской реформы — переход к однопалатной системе и упразднение Сената. Как Вы оцениваете логику этого шага президента Токаева и влияние на политическую систему Казахстана??

— В Казахстане уже не первый год идет реформа системы государственного управления и политической системы в целом, поэтому этот шаг органично вписывается в новую внутриполитическую архитектуру страны. Речь идет прежде всего об оптимизации работы властных институтов, сокращении и устранении дублирующих функций, промежуточных уровней и повышении эффективности, особенно выборных органов власти, причем самого высокого уровня.

Этот шаг согласуется с другими решениями президента Токаева как во внутренней, так и во внешней политике. Не случайно эта инициатива была озвучена в Послании президента народу Казахстана, и в том же ряду прозвучала идея создания Министерства искусственного интеллекта и цифрового развития. На первый взгляд это разные вещи и разные направления, но между ними есть внутренняя логика. В условиях глубокой трансформации системы общественных отношений и радикальных изменений функций власти предпринимаются шаги по обновлению не только исполнительной, но и законодательной ветви власти. Мы видим, что эти процессы развиваются синхронно. Думаю, в ближайшее время люди, граждане, общество оценят результаты этой инициативы.

— Казахстан в этом году сделал акцент на цифровизацию и развитие искусственного интеллекта, в том числе на уровне государственного управления. Насколько значимыми Вы считаете эти изменения?

— Сегодня многие страны пытаются внедрять технологии искусственного интеллекта на практике, в том числе в системе государственного управления. Делать это, безусловно, нужно осмотрительно и взвешенно. Созданное по инициативе президента Казахстана Министерство искусственного интеллекта и цифрового развития как раз и призвано адаптировать эти технологии под потребности общества и государства.

Это новое направление, и пока сложно говорить о конкретных результатах: процесс многоуровневый, а международный опыт показывает, что эффект от внедрения ИИ далеко не всегда оценивается однозначно и государством, и обществом. Поэтому задача министерства в координации с другими структурами, включая Администрацию президента, — «подчинить», если так можно выразиться, искусственный интеллект целям государственного развития. В этом, по сути, и заключается его ключевая функция. Как именно будет выстраиваться этот процесс, станет понятно уже в ближайшее время.

— В уходящем году Казахстан приступил к строительству первой АЭС: «Балқаш» строит российский «Росатом», вторую станцию возле поселка Улькен доверили китайской CNNC. Как этот шаг, на Ваш взгляд, меняет энергетические и геополитические перспективы Казахстана?

— В условиях глобального энергетического перехода атомная энергетика вновь выходит на первый план — и не только в Казахстане, но и во многих других странах. Многие страны осваивают этот вид энергии. На мировом рынке атомных технологий сегодня есть серьезная конкуренция, которая далеко не всегда носит здоровый характер. Почему? Потому что к чисто экономическим вопросам часто примешиваются политические мотивы, иногда в действиях государств, которые эти технологии продают другим странам, есть геополитический интерес.

Но для Казахстана важно, чтобы геополитика не мешала основным целям, которые заключаются в том, что атомная энергетика, включая малые атомные станции, способна дать мощный импульс экономическому развитию, более эффективно использовать традиционные энергоресурсы и повысить общую энергетическую производительность страны. Для Казахстана важно в условиях растущего потребления электроэнергии обеспечить собственные потребности и даже подумать об экспорте энергии за рубеж.

Не менее важно и то, что Казахстан диверсифицирует источники технологий, чтобы не быть зависимым от одной страны. И китайские, и российские решения в данном случае выполняют роль, во-первых, важного элемента по обеспечению энергобезопасности страны и растущих потребностей в электроэнергии. С другой стороны, они позволяют диверсифицировать источники энергии и не быть зависимыми от какого-то одного центра. В этом смысле здесь меньше геополитики и больше экономического прагматизма. Именно этим принципом — минимум геополитики, максимум прагматизма — сегодня и руководствуется Казахстан.

— Какие события и решения, на ваш взгляд, стали ключевыми для развития отношений Казахстана и Азербайджана в этом году?

— Этот год действительно стал важным этапом в казахстанско-азербайджанских отношениях. В ноябре состоялся официальный визит президента Азербайджана в Казахстан, по итогам которого были подписаны значимые соглашения. В течение года лидеры стран Касым-Жомарт Токаев и Ильхам Алиев неоднократно встречались как в Баку, так и в Астане, что свидетельствует о высоком уровне политического диалога и доверия.

В условиях геополитической турбулентности принятые решения в сфере транспортного, энергетического и инвестиционного сотрудничества отражают растущий взаимный интерес двух стран. Казахстан и Азербайджан являются институциональными союзниками: в этом году был отмечен 20-летний юбилей со дня подписания соглашения о союзнических отношениях между нашими странами. Примечательно, что Казахстан стал первой страной, с которой Азербайджан заключил подобный договор, и в Баку это очень ценят.

Как союзники и братские государства, мы координируем позиции на международной и региональной арене. Отдельно стоит отметить включение Азербайджана, в том числе по инициативе президента Касым-Жомарта Токаева, в формат Консультативных встреч лидеров стран Центральной Азии — это показатель высшей степени доверия и близости между нашими странами. В целом 2025 год стал действительно знаковым, а если посмотреть на динамику последних лет, видно, что каждый следующий год не уступает предыдущему по значимости. Все это создает устойчивую синергию сотрудничества, которое движет нашими странами и определяет вектор их политического развития на годы вперед.

— В уходящем году Казахстан вел активную внешнюю политику: переговоры в Вашингтоне, Москве, Ташкенте, Токио, визиты мировых лидеров в Астану. Можно ли говорить о росте международного влияния страны и какова в этом роль внешней политики Токаева?

— Саммиты «Центральная Азия плюс» — с Европейским союзом, Россией, США, Японией — наглядно демонстрируют растущий интерес мировых центров силы к региону Центральной Азии. При этом очевидно, что воротами в Центральную Азию для всех этих стран является именно Казахстан.

Товарооборот Казахстана с Китаем, ЕС, Россией, Японией и другими партнерами составляет, как правило, от половины до 60–70% всего совокупного товарооборота этих стран с Центральной Азией. Казахстан — это ключевой игрок для всех государств, центров силы в Центральной Азии. Причин здесь несколько. Прежде всего либеральная экономическая политика — Казахстан открыт для инвестиций и гарантирует их сохранность, что очень важно, а также прагматичный политический курс Токаева. Несмотря на сохраняющуюся геополитическую турбулентность, когда центры силы борются и даже воюют за влияние, Казахстан сознательно дистанцируется от этого противостояния и конфронтаций и стремится быть предсказуемым и релевантным игроком.

Кроме того, надо сказать, что казахстанское общество в целом хорошо интегрировано в международные связи, казахи более открыты миру и, как показывает практика, очень адаптивны к новым веяниям — к технологическим и социальным изменениям. Вкупе это создаёт такой эффект, который мы видим сегодня на примере активизации взаимодействия мировых центров силы с государствами Центральной Азии. Важно и то, что Казахстан не стремится демонстративно подчеркивать свою роль лидера региона. Речь идет о равноправном партнерстве, основанном на взаимном уважении. Именно такой подход обеспечивает уважительное отношение как со стороны внешних игроков, так и со стороны соседей по Центральной Азии. Все это говорит о том, что все процессы, которые мы наблюдали в 2025 году, органично вписываются в долгосрочную стратегию развития казахстанского государства и общества.