СССР умер окончательно. Его история завершается на наших глазах

100 лет со дня подписания договора это очень символическая дата и хороший повод подвести некоторые итоги. Тем более, что дата в 100 лет пришлась на самый пик тяжелейшего военного конфликта, который происходит сегодня между двумя крупнейшими осколками этой некогда могущественной страны – Россией и Украиной.

СССР окончательно гибнет

Собственно, в этой войне СССР окончательно гибнет, не как страна, это произошло 31 год назад, а как идея. И вопрос здесь не только в том, что у современной России уже явно не получается восстановить в том или ином виде СССР. Вернее сказать, что не саму эту страну, к ее наследию отношение российских властей как раз бывает весьма критическим, а территорию, которую она объединяла. Скорее можно говорить о том, что в огне этой войны сгорает идея наднациональной имперской общности.

В основе представления о существовании такой общности в СССР находилось очень многое — идея социальной и национальной справедливости, а также военно-политической и экономической мощи. Последнее позволяло широкой общественности ощущать свою принадлежность к гипотетически самому великому проекту в истории, даже несмотря на все связанные с ним издержки – репрессии, страшный голод.

Ностальгия об этом времени имела отношение к большей части тех, кто вырос в СССР, а также тех, кто некомфортно чувствует себя в современных реалиях с их рыночными отношениями.

По сути, ностальгия о временах СССР была широко распространена по всему бывшему его пространству и не только среди старшего поколения. Так получилось, что современная Россия в какой-то мере пытается организовать и возглавить эти настроения, если исходить с точки зрения ее сторонников, или использовать их, если исходить с позиции ее противников. Отсюда главный идеологический тезис, высказанный в свое время президентом России Владимиром Путиным о том, что «распад СССР был величайшей геополитической катастрофой».

Эволюция идеологической концепции

Но затем в современной России произошла определенная эволюция идеологической концепции. Здесь стали больше делать акцент на том, что СССР ответственен за создание национальных республик и их границ, что привело к тому, что к ним перешли многие территории, которые были ранее в составе России. В частности, такая риторика особенно активно стала использоваться с момента аннексии Крыма в 2014 году. Между прочим, многие российские политики периодически используют такие аргументы и в отношении Казахстана.

Однако если следовать этой логике, то речь идет не совсем о тех или иных конкретных территориях, вроде того же Крыма, а скорее об их населении. До момента образования СССР и территории, и население, входили в состав Российской империи. После же реализации советской национальной политики и образования СССР образовались национально-территориальные образования, связанные с той или иной нацией, а в их составе оказались отдельные территории, где преобладало русское население.

В самом начале существования СССР была острая дискуссия, что делать с такими национально-территориальными республиками и русским населением, проживавшим на их территориях. Например, в Казахской АССР в 1925 году работала присланная из Москвы комиссия Серафимова, которая обсуждала вопрос о выделении населенных русскими четырех районов Семиреченской области в отдельную Калининскую область с прямым подчинением Москве. Оренбургские коммунисты в 1920 году предлагали выделить из Казахской АССР населенные русскими территории Кустанайского и Актюбинского уездов и присоединить их к Оренбургу.

Но для Москвы тогда это было неприемлемо с точки зрения управления территориями. Например, ей необходим был в национальных республиках русский пролетариат – рабочие, которые могли выступить в качестве социальной и политической опоры власти. Поэтому в 1920 году Оренбургскую область с ее 95% русского населения присоединили к КАССР и до 1924 года оренбургские коммунисты фактически управляли республикой.

Кроме того, создание чисто национальных территорий не способствовало политики унификации в СССР.

Унификация  системы управления, включая язык делопроизводства и образования, была необходима советским властям для управления огромной территорией. С этим была связана последующая политика русификации, которая активно проводилась после середины 1930-х годов.

Естественно, что такую политику проще проводить, если в составе национальной территории есть русское население. Хотя в то же время советская власть до начала 1930-ых напротив проводила политику коренизации, связанную с переходом к использованию национальных языков в делопроизводстве. Но строительство большой империи после 1930-ых годов потребовало изменения подходов и романтический период в национальной политике Москвы завершился.

Мини-СССР

Поэтому национальные республики в СССР не были мононациональны. Они строились по образу и подобию советской наднациональной общности, каждая была частицей единого целого. Когда СССР развалился, то новые независимые государства фактически стали мини-СССР, за исключением тех, которые столкнулись с межнациональными конфликтами.

Собственно, и Российская Федерация стала такой моделью наднациональной общности. Поэтому в России в 1990-ых годах не было широкого русского национального движения. Напротив, популярность коммунистической партии Российской Федерации (КПРФ) и в целом левых политических идей как раз и была связана с ностальгией об СССР в самом широком смысле этого слова. Левые тогда в России противостояли правым, с которыми ассоциировались не столько либералы, сколько сторонники рынка.

В то же время

централизация политической власти в России при президенте Владимире Путине привела к тому, что государство стало использовать те идеологические идеи, которые могли обосновать концепцию сильной власти.

Это автоматически привело к образу СССР, как сильного государства, падение которого привело, по известным словам президента Путина, «к крупнейшей геополитической катастрофе».

Но одновременно это привело Москву и к образу Российской империи, как другого варианта сильного имперского государства. При этом к собственно русским национальным движениям внутри России государство относилось критически, потому что они выступали конкурентами идеи имперского государства. Потому что в классическом понимании империя не является национальным государством, даже если использует те или иные национальные символы.

В первую очередь империя

Сложность нынешней ситуации заключается в том, что в ходе войны России против Украины государство должно использовать не столько имперскую, сколько национальную идеологию. Потому что таким образом можно мобилизовать патриотическую общественность.

Отсюда отрицание радикально настроенными российскими политиками украинской государственности, а некоторыми даже украинской национальной идентичности.

Однако само государство в России хотя часто и использует национально настроенных радикалов и их риторику, но не переходит полностью на их идеологию. Потому что оно все-таки рассматривает себя в первую очередь как империю, а не национальное государство.

Тем более, что сама Россия остается наднациональной общностью с учетом большого количества национальностей в ее составе. Кроме того, Москва традиционно рассчитывала на симпатии всех тех по всему пространству бывшего СССР, кто ностальгирует по этому государству. Понятно, что если перейти к чисто национальной риторике, то об этом можно будет забыть.

Хотя конечно, в любом случае

в этой войне сама идея СССР и ностальгии по нему окончательно гибнет на полях сражений. Это государство окончательно уходит в историю.

Сегодня идет война новых символов. С одной стороны выступает имперская идея, которая использует символы двух погибших империй – Российской и Советской. Она хочет восстановить былую мощь.

С другой стороны, выступает украинское национальное государство, которое борется за украинскую идентичность, в том числе против символов Российской и Советской империй. При этом в политической элите Украины много представителей национальных меньшинств, начиная с президента Владимира Зеленского. С идеологической точки зрения Украина ориентируется на европейские ценности. То есть, по сути, украинское национальное государство это реализация европейской концепции государства-нации.

В то же время стоит отметить, что сегодня у России и Украины разные принципы организации государства и общества.

Россия это централизованная бюрократическая имперская модель условно восточного типа, каковой был и СССР. В то время как Украина стремится перейти к модели самоуправления условного европейского образца и, соответственно, хочет уйти от имперской бюрократии. То есть, она хочет уйти от СССР и Российской империи одновременно.

По сути, это война между разными подходами к государственному строительству. В самом общем смысле речь идет о том, что бюрократическая имперская модель хочет вернуть часть своей бывшей территории, которая в этот самый момент стремится уйти из-под ее влияния туда, где у нее будет больше самостоятельности в рамках европейской модели самоуправления.

Старый конфликт

Здесь надо отметить, что это очень старый по своей идеологической сути конфликт, он продолжается еще примерно с XIV века. Собственно, раскол между двумя частями прежней Древней Руси произошел из-за изменений в государственной организации.

В северо-восточных княжествах – Москве, Нижнем Новгороде, Рязани утвердилась модель централизованного бюрократического государства, которая была заимствована у улуса Джучи (Золотой Орды). Благодаря этому великие князья этих княжеств получили возможность для создания централизованной бюрократической власти восточного типа. Это было необходимо для сбора налогов в пользу улуса Джучи и в свою пользу тоже. После падения улуса Джучи бюрократия осталась и возникли условия для деспотической власти. В результате в Московском княжестве исчез институт городского самоуправления – вече, а местная аристократия перешла в разряд «служилых князей», то есть той же бюрократии.

В то же время западные древнерусские княжества вошли в состав Великого княжества Литовского. Особенностью их развития в рамках этого государства было развитие городского самоуправления, условно говоря, от веча до Магдебургского права. По сути, Магдебургское право одна из юридических систем Европы, которая обеспечивала независимый статус городов и их самоуправления. Собственно, из этого во многом и произошла европейская демократия.

Кроме того, аристократия западных русских княжеств обладала значительной автономией. В отличие от аристократии в Московском княжестве, которая находилась на службе государства и зависела от него. Заметим, что стремление аристократии в Западной Европе к автономии было еще одним, наряду с городским самоуправлением, источником развития европейской демократии. Достаточно вспомнить «Великую хартию вольностей» в Англии 1215 года, в которой бароны ограничили права королевской власти. В 1265 году на ее основе был создан первый парламент.

Но централизованная бюрократическая государственность имела преимущество над децентрализованными государствами за счет концентрации ресурсов и как раз деспотической власти. Первое государство всегда сконцентрировано и может, в том числе интриговать в соседнем децентрализованном государстве.

Всегда найдутся те, кто поддержит сильного соседа из собственных внутренних противоречий.

Соответственно слабо организованным государствам и обществам было крайне сложно ей противостоять. В этом смысле весьма показательна судьба Польши, в которую ранее вошла Литва, в XVIII веке. Она пережила три раздела и получила независимость только после завершения первой мировой войны и падения трех империй – Австро-Венгерской, Германской и Российской. Конечно, в Европе тоже были мощные империи, та же Австрийская, но все же здесь было место и самоуправлению.

Тем не менее, военно-политическая мощь централизованного бюрократического государства не создает автоматически экономического могущества. Поэтому и Российская империя, и потом Советский Союз обычно зависели от европейских технологий, развитие которых обеспечивается конкурентной средой.

Эпическая битва разных подходов к жизни

В целом нынешняя война России и Украины это старый конфликт между разными моделями. Но при этом он происходит на прежней внутренней территории двух самых могущественных империй этого пространства – Российской и Советской. Поэтому в России настолько болезненно относятся к тому, что Украина отходит от нее и становится частью исторически конкурирующей с ней Европы. Поэтому она попыталась помешать этому. С этим связаны высказывания некоторых российских политиков о том, что они воюют, чтобы Украина не стала анти-Россией.

Несомненно, на наших глазах происходит эпическая битва принципиально разных подходов к жизни государства и общества.

Национальный момент здесь, безусловно, играет свою роль, причем, с обеих сторон конфликта, но все-таки не вполне определяющую.

Собственно, об этом говорит тот факт, что стороны обвиняют друг друга в разных формах фашизма. Как известно, это крайнее проявление радикального национализма.

Но про Украину этого точно нельзя сказать не только в связи с ее президентом евреем и главой правящей фракции в парламенте грузином.

Кроме того, украинские радикальные националисты на последних выборах вообще не попали в Верховную Раду. При этом, безусловно, радикальные украинские националисты воюют за Украину, равно как многие радикальные русские националисты воюют за Россию, но не все из них. Парадоксально, но есть отдельные группы, которые с 2014 года воюют как раз за Украину. Тем не менее, радикальные националисты не определяют политику воюющих стран, как бы это не хотелось бы этого их оппонентам.

Идентичность

По большому счету стороны воюют за идентичность. Но Украина воюет за украинскую идентичность и украинскую политическую нацию. В то время как Россия все-таки воюет за идентичность, связанную с имперской государственной традицией, будь она производной от Советского Союза, от Российской империи или от Московского государства.

Поэтому у России в этом конфликте немало сторонников в разных странах на пространстве бывшего СССР, точно также как немало и противников. Те, кто за Украину, они в самом общем смысле не хотят возврата империи, а, значит, и СССР. В то время, как те, кто за Россию, напротив, хотели бы ее вернуть. Проблема для России здесь в том, что последние хотели возврата именно идеализированной версии СССР, но не Российской империи и тем более не Московского государства. В то время, как официальная Москва все-таки больше склоняется к условной модели Российской империи. В том числе потому, что она не может игнорировать подъем патриотических настроений в собственном обществе, которые носят все же национально ориентированный характер.

Останется только ностальгия

Так что можно сделать вывод, что при любом исходе этой войны история СССР окончательно заканчивается и символично, что это происходит через 100 лет после его образования. Ностальгия по СССР, безусловно, останется, но она будет уделом уходящего поколения и его памяти о молодости, когда все было лучше. Но как политический проект ностальгия по СССР окончательно потеряла свой потенциал.

После этой войны стороны в основном останутся при своих.

Украина будет государством-нацией в его европейском понимании, но гораздо более сплоченным и политически однородным. В том смысле, что здесь не будет места пророссийскому или просоветскому политическому движению. В то время как Россия останется централизованным бюрократическим государством, но с меньшими ресурсами. Даже если в итоге ей удастся удержать за собой часть занятых территорий, это не отменяет того обстоятельства, что ресурсов будет меньше. Ей придется определяться со своим позиционированием в новых исторических условиях и искать новую идентичность.

СССР мог конкурировать с коллективным Западом, потому что в экономике у него была достигнута автаркия на основе директивного планирования и под его контролем находились обширные территории в той же Восточной Европе. Сегодня же не приходится говорить о возможности достижения автаркии в России, да и у кого бы то ни было еще.

Невозможно и полностью вернуться к плановой экономике, даже в Китае этого не могут.

Хотя там существует весьма эффективная централизованная бюрократия пусть и в духе империй прошлого, но ориентированная на конкуренцию с западными странами в настоящем в рамках глобальной экономики.

Поэтому Москве так сложно сегодня найти поддержку своей политики у государств с восточными бюрократическими моделями государственного устройства. Потому что они используют свои сильные стороны для конкуренции в области экономики и геополитики, в том числе с западными демократиями, но не для открытого противостояния. Последнее сегодня не очень выгодно, в том числе потому, что слишком дорого.

В то же время нельзя сказать о том, что может быть солидарность между восточными централизованными бюрократиями, какая существует между европейскими демократиями. Поэтому президент Зеленский может апеллировать в США и Европе к общим ценностям, а президент Путин не может. Потому что на Востоке имеют значение интересы и те возможности, которые могут быть использованы для их достижения.

Бои за наследство погибших империй

Россия попыталась сыграть в свою игру, но у нее не получилось или, вернее, не получается, потому что еще ничего не закончилось. Но, по сути, она ведет арьергардные бои за наследство давно погибших империй. В наши дни ей просто не с кем поделить это наследство, как это было в XVIII веке, когда делили Польшу или даже в середине XX века, когда сначала СССР и Германия в 1939 году делили Польшу, а потом СССР и США с Англией после 1945 года делили Восточную Европу. Сегодня Москва фактически просит о том, чтобы с ней все-таки договорились, что означает, в том числе и поделились, но ответа пока нет.

Похоже, что СССР умер окончательно. Его история завершается на наших глазах.

Будет ли у истории продолжение, скорее всего нет. Но ее начало, 100 лет со дня которого мы отмечаем 30 декабря 2022 года, было впечатляющим, особенно для Казахстана.

Главное, что в результате усилиями Владимира Ленина было принято историческое решение образовать именно СССР, а не включать все республики в состав России в качестве автономий. Это предлагал сделать Иосиф Сталин. Но уже сильно больной Ленин настоял на своем. Тогда казалось, что это не имеет значения, но в итоге получилось важнейшее историческое решение. Оно позволило мирно завершить историю СССР и создало условия для появления независимых государств, в том числе и Казахстана.

К СССР сегодня никто не относится равнодушно, одни ненавидят, другие ностальгируют. Но когда это великое в прошлом государство окончательно уйдет в историю, тогда и настанет время для того, чтобы относится к нему без особых эмоций. Наверное, так, как мы относимся к любой из великих империй прошлого, например, Монгольской.

Султан Акимбеков