Газовый тупик: как преодолеть энергокризис

Потом, в конце 90-х — начале 2000-х мы наблюдали, как «Газпром» сначала зажал по ценам и объемам Туркменистан, а потом и вовсе перестал брать его газ для перепродажи в Европу. В итоге большой советский газопровод «Средняя Азия – Центр» стоит полусухой и полузагруженный.

При таком раскладе перспектив развивать добычу газа и продавать его на экспорт у Казахстана не было. Тем более, что продавать его сложно — сначала газ нужно подготовить на газоперерабатывающем заводе, потом поместить либо в трубу до конечного рынка, либо в сжиженном виде отправлять в железнодорожной или морской цистерне до потребителя.

Экспортных перспектив не было, а внутренний рынок просто-напросто игнорировали из-за других планов. Так оно шло бы и дальше, если бы Китай не построил по территории Казахстана три нитки газопровода от Туркменистана до своих западных провинций. И тут  мы выторговали себе квоту в 10 млрд кубов в год, и даже нашли резервы газа, став первыми экспортерами этого топлива в Китай и получая очень неплохую выручку.

Параллельно возникли идеи, которые вообще-то давно надо было реализовать —  газифицировать север и юг страны — труба-то есть теперь. И пошли строить от китайской трубы отводы на Астану и Алмату. Труба есть, а газа нет. Где его взять?

Начали от экспортных объемов отрезать на внутреннее потребление. Но внутри страны цена на газ в районе 50-60 долларов за тысячу кубов, а на границе Китая забирает по 160 долларов и выше. На каждой тысяче кубов теряем сто долларов выручки. Мало того, на этой экспортной марже «Казахгаз» и перекрывал убытки внутреннего рынка.

Но теперь решили запустить еще три новых электростанции на газе на юге и перевести Алмату и Астану на газ. С такими планами и этих 10 млрд не хватит, даже если полностью отказаться от экспорта.

Каков же выход? Выход простой — надо исправлять ошибки прошлого… а на это уйдут десятки миллиардов долларов и десяток лет.

Общее производство газа составило в этом году 52 млрд кубометров, из них 28 млрд кубометров товарного газа, то есть доступного для потребления.

Одним из побочных эффектов «странной» экономической среды в этой сфере является то, что нефтяникам выгоднее закачивать попутный газ обратно в пласт для поддержания давления, использовать на собственные нужды, нежели перерабатывать и продавать. 10 млрд с Карачаганака отправляется на переработку в Оренбург и по сложной схеме что-то возвращается обратно. Зарубежные нефтяники предпочитают отправлять то, что остается на экспорт, нежели отдавать на внутренний рынок.

Газ у нас почти весь попутный, то есть выходит «попутно» с нефтью, и понятно, почему: более 80% его производства — это наша большая тройка нефтяников. Если добавить еще пару больших нефтяных компаний КМГ, цифра вырастает до более 90%. Независимых производителей 9%. Да и те непонятно как выжили в условиях монополии Казахгаза, который имеет исключительные права не только на транспортировку, но также на покупку и продажу газа.

Вывод достаточно простой – газификация бытового сектора, развитие газохимической промышленности, электричество и тепло на газе – все это никак не просматривается при сохранении сегодняшнего положения подходов к сектору.

P. S. Алмас Чукин ставит под сомнение возможность IPO компании «Казахгаз» без экспорта топлива в Китай. По его подсчетам, выручка компании от продажи газа в 2021 году составила 900 млрд тенге  – 17,5 млрд кубометров на внутреннем рынке и 6 млрд на внешнем.

Цена для Китая в 2021 году в среднем составила 178 долларов за тысячу кубов, по тогдашнему курсу Нацбанка 450 млрд тенге, или половина всей выручки. Чистая прибыль компании — 400 млрд тенге. Таким образом, если убрать экспорт, то и прибыль вся испарится.