Казахстану нужно министерство сельской жизни, а не цифровизация ферм — эксперт

За последний календарный месяц сельское хозяйство и все, что с ним связано, едва ли не ежедневно оказывается в сводках новостей.

22 апреля сенатор Андрей Лукин назвал субсидирование в сфере АПК одним из самых коррумпированных. По его словам, с 2017 по 2021 годы объем госсубсидий АПК составил 2,9 трлн тенге. В то же самое время за эти же годы расследовались 144 уголовных дела, связанных с реализацией госпрограммы развития АПК. Все — за взятки, хищения и мошенничество. Ущерб составил 2 млрд тенге.

А буквально на днях в СМИ появились новости о миллионных тратах на электронное отслеживание сельхозпродукции, проекта цепочки поставок от фермы до стола, автоматизированных ферм.

Кроме того, разрабатывается Комплексный план импортозамещения продукции АПК на 2021-2023 годы. Уже в 2021 году запланирована реализация 285 инвестиционных проектов в АПК. Она позволит создать порядка 7 тысяч постоянных новых рабочих мест в сельской местности, заявляют в правительстве.

Какова цель? Достичь индикаторов самообеспеченности на 2021 год по:

• яблокам — 80%;
• рыбе — 75%;
• колбасным изделиям — 70%;
• сырам и творогу — 70%;
• сахару — 65%;
• мясу птицы — 75%.

В общем, как говорят в народе, заживем! А аграрный консультант Кирилл Павлов сомневается. Он из года в год подвергает критике существующую систему работы государства с аграриями. Хотя бы на том основании, что программы пишутся и продукты питания производятся на разных полюсах жизни.

Ты видишь субсидии? Нет! А они там есть!

— Кирилл, около месяца назад сенатор Лукин рассказал об объемах госсубсидирования в АПК и их хищениях. Он даже назвал причину — несовершенство законодательства. Действительно ли в проблеме тотального воровства виноваты не фермеры, а криворукая госмашина?

— У нас все любят произносить слово «субсидии», приводя какие-то ошеломительные цифры. На самом деле любые заявления выглядят как средняя температура по больнице. Субсидии надо четко понимать и разделять.

Есть субсидии, которые фермер не видит совсем. В этих 2,9 трлн тенге, которые назвал Лукин, солидную часть составляет субсидирование процентной ставки

Оно уходит напрямую в финансовые институты. Фермеров эти деньги даже не касаются.

Еще один очень мощный кусок — субсидирование цен на ГСМ. То есть фермеры получают топливо сразу по субсидированной ставке. Отвратительного качества, но дешевле, чем рыночные цены.

Субсидии за воду тоже уходят напрямую ирригатору, то есть поставщику воды. Любые инвестсубсидии на создание нового объекта, если он создан на кредитные средства, уходят на погашение основного долга.

Таким образом, от общей массы субсидий до фермеров напрямую доходит не более 20%. Из них большой объем занимает субсидирование минеральных удобрений и пестицидов

Допустим, аммиачная селитра и аммофос являются самыми ходовыми, они субсидируются на 50%. Там схема такая, что государство сразу платит заводу, а фермеры покупают у завода по удешевленной стоимости.

Вывод какой? Часть субсидий и не предназначена для фермеров, на самом деле. Они уходят в банки, каким-то производителям и поставщикам. То есть  просто удешевляют расходы фермеров на ведение текущей деятельности. В итоге это удешевляет продукты питания для нас.

Если прямо сухо посчитать эффект от такого механизма, было бы проще и эффективнее напрямую перечислять фермерам, серьезно

Но у нас продолжают играть цифрами. 

Мутные схемы и дорогие ресурсы

— Тогда что это за 144 уголовных дела, которые назвал Лукин?

— Больше всего уголовных дел заводят по итогам инвестиционного субсидирования. Правила по нему за пять лет менялись более 20 раз.

А толковой методики, как весь бизнес-проект просчитать грамотно для справедливого распределения денег, нет до сих пор

Поэтому возникают мутные схемы. В чем же проблема? В законодательстве, конечно, здесь Лукин прав.

— Какие-то новые планы мероприятий по продовольственной безопасности правительство в целом и минсельхоз в частности инициируют едва ли не каждый год. Вот снова нам рассказывают о неких 285 инвестпроектах, которые улучшат индикаторы самообеспеченности. Где результаты всей ранее проделанной работы, если мы себя на 100% даже яблоками накормить не можем? 

— А мы и не сможем себя обеспечить, пока будем находиться в неконкурентных условиях с соседними странами. У нас дорогая вода, сельхозтехника, удобрения. 

Если рассмотреть ситуацию на примере тепличных овощей, у нас нет никаких льгот на энергоносители

А у узбекских и российских производителей между тем скидка 50% что на электричество, что на газ.

— Поэтому у нас еще в феврале появляются свежие огурцы из Ташкента?

— Да. И ежегодно в январе-феврале начинаются истерики у наших тепличников. Потому что Россия защищает своего производителя, а Казахстан — нет.

В России действует негласное правило — пока собственные поставщики не продадут свою продукцию на внутреннем рынке, импорт внутрь не пущать

Какими бы ни были цены. В Казахстане такое не работает. 

Когда надо, будет и вирус

— Это мы сейчас говорим о российско-казахстанских сельсхозторговых войнах? Буквально недавно был скандал — якобы казахстанские помидоры заражены вирусом коричневой морщинистости. Это выдуманная россиянами проблема, или мы правда пытались «впарить» соседям зараженный продукт?

— Любой специалист, который знаком с болезнями растений, особенно тепличных, скажет, что

вирус коричневой морщинистости уничтожит на территории любого постсоветского государства любую теплицу за 15-30 минут

В серьезных странах типа Израиля вирусу потребуется три дня на убийство теплицы. Там 100-процентная заражаемость. 

А скандал заключался в том, что якобы в одной из трех фур, которые везли помидоры из одной (!) теплицы, нашли этот вирус. Сомнительная история с точки зрения фитосанитарии. 

— По последним новостям отрасли, на электронное отслеживание сельхозпродукции потрачены 181 млн тенге. Система заработает в сентябре 2021 года. А есть что отслеживать вообще? Неужели проблема отслеживания — то самое, на что нужно тратить миллионы?

— Я думаю, что этот проект реализуется исключительно для улучшения показателей цифровизации.

За последние лет десять на единую автоматизированную систему управления в отрасли потрачены миллионы долларов. И каждый год она не работает — то виснет, то какие-то сложности

Я обсуждал эту тему с четырьмя крупными IT-производителями. Они говорят, что такие задачи можно реализовать за 1 млн долларов в течение года. 

— А как будет физически выглядеть электронное отслеживание сельхозпродукции? Государство будет знать, сколько картошки с севера перевез такой-то производитель на юг, так?

— Грубо говоря, оказавшись на прилавке магазина, у продукции будет информация, на каком поле она выросла. Здесь по идее решается вопрос серого и черного реэкспорта, реального реэкспорта и продовольственной безопасности. Но это работать не будет.

Ценные указания, которые не работают

— Основные наши производители сельхозпродукции — это мелкие фермерские хозяйства. Как небольшой урожай мелкого производителя вообще подцепится к этой электронной системе? Мы же знаем, что они не вхожи в крупные торговые сети, а реализуют через серые каналы. 

— В моем понимании, отправляя на экспорт, производитель получает сертификат о происхождении товара. Скорее всего, при реализации на внутренний рынок тоже обяжут покупать сертификат. Усложнят жизнь фермеру. А любое действие, связанное с тремя буквами «ЭЦП», у фермера сразу вызывает паралич и дикое отторжение. Он тут же берет тяпку и идет в поле. Ему проще вырастить гектар картошки, чем запустить Еgov и что-то там разобрать.

На самом деле все эти фишки цифровизации придумывают в кабинетах умные ребята, которые никогда не были в поле. Они автоматизируют то, что в их представлении является правильным

При этом они считают, что если фермеру дать ценное указание, он его выполнит. Возможно, и выполнит, но используя другие, более удобные ему механизмы. Либо найдется прослойка, которая научится на этой цифровизации зарабатывать. Либо фермеры станут специально для этой электронной отчетности объединяться и оформлять всю отчетность на кого-то одного. Вариантов много.

То есть каждый раз государство усложняет, а фермер упрощает. Ничего, кроме автоматизированного бардака, на этом месте не возникает. Цифровизация грез и мыслей, которые в головах у теоретиков.

— Может быть это делается, чтобы принудить фермеров к сельхозкооперации? Кооперативу легче исполнить кучу государственных требований, чем отдельному фермеру, так ведь?

— Сельхозкооперация на самом деле шикарная вещь. Но не при такой коррупции, как в Казахстане. В наших условиях кооперация становится чемоданом без ручки.

Есть куча примеров на юге, когда были созданы сельхозкооперативы, чтобы фермеру было дешевле поливать свои овощи. Известно, что для кооперативов субсидии составляют до 80%.

Закончилось тем, что фермеры стали получать воду по рыночной стоимости, а субсидии осели в карманах руководителей кооперативов

Да, по таким фактам были уголовные дела и посадки. Но легче ли от этого фермеру?

Все сложности в кооперации — из-за недоверия и тех печальных примеров, которые были. К тому же по закону члены кооперативов должны передать кооперативу права владения своим имуществом. А это, знаете ли, слишком рискованно в казахстанских реалиях. Вполне можно остаться без ничего.

С поля на стол — провал?

— Еще одна интересная тема — маркировка молочной продукции в ЕАЭС. С июля 2021 года Казахстан уже не сможет немаркированную молочку поставлять в Россию. Помнится, была статистика, что мы сами себя по молоку не обеспечиваем. Что же мы тогда экспортируем?

— Ничего натурального, кстати говоря. Мы экспортируем молочные продукты, произведенные из сухого молока. Те самые тетрапакеты, которые способны храниться полгода.

В последние годы уже многие ученые высказались о том, что все это подобие молока — редкостная гадость, в которой нет ничего полезного

Россияне — молодцы, они с 2019 года честно на такой продукции пишут, что это не молоко, а молочный или молокосодержащий продукт. Казахстан, поставляя в Россию аналогичную «бурду», продолжает упорно называть ее молоком. Я этот вопрос поднимаю с 2015 года. Надо перестать морочить людям голову и говорить, что они пьют молоко. Это как крабовые палочки, которые не имеют к крабам никакого отношения.

— Снова заговорили о создании цепочки поставок сельхозпродуктов от фермера до стола. Вопрос — как?

— Не будет такого никогда. Возьмем масс-маркет — мясо, молочку, овощи. Фермеры скот сами не забивают, это бывает крайне редко и вынужденно. Фермеры живьем отдают скот на откормплощадки, где есть бойни. Это уже другая цепочка.

— Откормплощадка — это же и есть посредник?

— Конечно! Второй посредник — оптовик. Потому что откормлощадка не возит мясо на базар. Его задача кормить скот. У всех своя роль. Это все равно что заявить: «Мы добыли кучу металла, и очень скоро имярек сделает из него автомобиль». Так не бывает.

Есть фермеры, которые умеют хорошо выращивать помидоры, огурцы, арбузы, капусту. 100% из них предпочитают наличку на поле

Как государство хочет наладить поставку сельхозпродукции с поля на стол в таких условиях? Даже если появятся некие люди, которые будут развозить с поля по домам, это уже не с поля на стол. Это уже доставка посредником. 

— Может быть это будут некие фермерские спецмагазины?

— Попыток было уже очень много. Все закончились ничем. Тем, что в них оказывались все те же посредники-оптовики, скупали продукцию и перепродавали конечному потребителю.

20 долларов за палку колбасы

— Белорусы же смогли? Их мясо-молочку в Казахстане отказались принимать торговые сети, они зашли из-за угла — открыли фирменные магазинчики на каждом шагу. И уверенно шагают вперед! Фермерам нашим что мешает?

— Белорусы взяли рынок широкой линейкой ассортимента, стабильностью поставок, отработанным маркетингом, стабильным качеством и объемами. У наших фермеров нет ничего из перечисленного. 

Когда мы говорим о производстве местной качественной колбасы, сразу встает вопрос, что наш министр хочет делать местную колбасу из местного мяса. Это невозможно.

Наша колбаса будет стоить 7-8 тысяч тенге за палочку, так как говядина слишком хорошего качества и дорого стоит

Почему США импортируют дешевую аргентинскую говядину? Потому что она хорошо подходит для производства колбасных изделий благодаря цене. Почему уральское ТОО «Кублей» успешная компания? Потому что она работает с импортным мясом. Местное сырье слишком дорогое, чтобы конечный продукт был конкурентоспособным по цене. Либо это будет мясо скота, умершего своей смертью.

— Еще одна из проблем, которую намеревается решить правительство, — низкая производительность труда в сельском хозяйстве. А у людей просто нет денег покупать сельхозтехнику, чтобы расширяться и налаживать эффективное производство. Верным ли курсом в этом направлении идет минсельхоз?

— Сложный момент на самом деле. Я не скажу, что делают неправильно. Какие-то результаты есть, но ждать слишком больших результатов смысла нет. Если посмотреть на всю картину целиком, в принципе, давно можно было бы создать огромный холдинг, загнать туда все сельхозземли и заставить всех работать по профилю.

Скорее всего, минсельхоз просто не сильно заморачивается ростом показателей производительности труда на селе. 

Как «похоронили» хорошую идею

— Тогда зачем заявлять о неких планах создания автоматизированных ферм? В условиях Казахстана, когда для среднего фермера большой праздник раз в 10 лет купить трактор, автоматизировать его ферму будет просто фантастикой. Это что вообще за фантазии у чиновников?

— Автоматизированные фермы, честно говоря, должны быть. Хотя бы 1-2 в регионе в идеале. Чтобы видеть, как это работает. Но это никогда не будет массовым проектом. Это все фантазии и больное воображение. Фермер — человек, который умеет считать деньги. А автоматизация фермы — это огромные инвестиции.

Беспилотный комбайн даже у богатых зерновиков будет окупаться лет десять. Что говорить о мелком фермере в селе?

У нас сейчас происходит то, о чем говорил Елбасы. То, чего он боялся и чего  предупреждал избежать — чтобы за позолоченным фасадом не образовались свалки. А это, к сожалению, и происходит. Мы делаем автоматизированные фермы и электронное отслеживание товаров. В это же время большинство сел без интернета, питьевой воды и газа.

— Ну так это проблема не одного минсельхоза. Не он должен проводить в села интернет, газ и воду. Значит, налицо несогласованность действий госорганов?

— Нужен хороший премьер, который бы организовал слаженную работу всего кабинета министров. На мой взгляд, Казахстану, в котором 60% населения проживает в сельской местности, надо создать министерство сельской жизни и сельского хозяйства. Если посмотреть повестку всех министерств за апрель 2021 года, у половины фигурируют проблемы сельской жизни. При этом никто глубоко этими проблемами не занимается.

Приняли программу «Ауыл – Ел бесігі», которая должна была смагнитить людей из депрессивных районов в более-менее обустроенные, создав условия для бизнеса. Но опять все пошло не так.

Министр национальной экономики Руслан Даленов трансформировал программу. В результате деньги направили не туда

Вместо перспективных сел, где можно было создать условия для привлечения людей и бизнеса, дополнительное финансирование дали райцентрам, где уже есть все условия. Номинально, конечно, где-то провели водопровод, кое-где газификацию. Но с идеологической точки зрения программа оказалась бесполезной.

Условно — в селах, где школьный туалет на улице, должны были обустроить уборные внутри школ. Благодаря трансформации программы деньги потратили на установку более качественных унитазов там, где они уже были. Где было хорошо, вроде стало лучше, а где было плохо, ничего не изменилось. Зато у нас есть цифровизация!