Что полезного было в скандальном законопроекте «О бытовом насилии»?

Новым законом о противодействии семейно-бытовому насилию собирались заменить старый, действующий с 2009 года. Главный аргумент разработчиков нового — существующий закон никак с этим самым насилием не боролся, а в стране участились случаи смертельных случаев, связанных с ним.

Новый документ значительно расширял права пострадавших и ужесточал ответственность обидчиков. Тем не менее 22 тыс. граждан РК подписали петицию против нового варианта закона. Людям, в частности, не понравилась туманно прописанная норма об изъятии детей из семьи в случае насилия.

Как эволюционировал законопроект с момента разработки и до приостановления рассмотрения, рассказала депутат мажилиса Ирина Смирнова.

— Чтобы не путать читателя, сразу скажу: нашумевший законопроект — это не смесь поправок в законы о профилактике бытового насилия и о правах ребенка. Поправки в закон о правах ребенка рассматриваются отдельно от закона по профилактике семейно-бытового насилия, — уточнила депутат.

Закон есть, прав нет

— Особенно шумно вокруг закона стало к концу 2020 года. А какова вообще хронология событий?

— Начну с самого начала. Следует признать, что

в Казахстане семейно-бытовое насилие есть. Признаем мы и тот факт, что наши органы полиции никаким образом не работают на профилактику

этого явления. Чаще всего, когда к ним обращаются за помощью, они ее оказать не могут — до тех пор, пока у жертвы не будет тяжелых последствий для здоровья и жизни. Если вред легкой и средней степени, полиция может задержать дебошира только на 3 часа, а затем отпускает.

— И он возвращается туда же, откуда его доставили 3 часа назад…

— Именно. И какой он туда возвращается? Мало того, кипит от злости, а тут еще и в полицию на него пожаловались. Конечно, он возвращается разъяренный. Что там в семье продолжается дальше, уже никто не знает. И скорее всего, жертва звонить уже не будет. Вот по такому алгоритму проблемы семейно-бытового насилия оказываются за закрытыми дверями. Страдает жертва. И дети, скорее всего, тоже.

Новый закон предполагал совершенно другой подход, реальное противодействие семейно-бытовому насилию

В старом есть возможность примирения. То есть если пострадавшее лицо обращается в полицию с заявлением, то после уговоров или давления агрессор заставляет его забрать. В большинстве случаев жертвы так и поступают. Из страха, конечно. А для полиции нет заявления — нет дела. Никому больше  эта семья неинтересна.

По действующему закону сообщения о насилии в семье от третьих лиц — соседей или очевидцев, не принимаются. В полиции первым делом спрашивают, является ли этот человек членом семьи? Если не является, его сообщение воспринимается как вмешательство в чужую семью. До тех пор, пока кого-нибудь не убьют. Немаловажно, что если жертва обращается в полицию неоднократно, каждый последующий звонок никого не настораживает. А должно быть наоборот.

В новом законе предлагалось так: если жертва обращалась в полицию уже неоднократно, установить это как отягчающее обстоятельство.

Умысел — основа

— Противники законопроекта возмущались и определениями видов насилия.

— Так они есть и в законе 2009 года. Это не новелла. В глоссарии все эти определения уже существовали. Под всеми видами насилия — физическое, психологическое, сексуальное и экономическое — подразумевалось умышленное воздействие.

Споры вызвало определение экономического насилия. Опять же, это умышленное лишение человека жилья, пищи, одежды, имущества, средств. Это не значит, что если в холодильнике пусто из-за финансовых проблем в семье, то это факт экономического насилия.

А вот если в холодильнике есть еда, дома деньги, одежда и другое имущество, но жертву к ним не допускают, тогда это экономическое насилие

Или когда есть жилье и в нем свободное место для сна, а жертва вынуждена спать в коридоре или в подъезде, это тоже экономическое насилие.

Выступавшие против принятия закона слово «умышленно» исказили. Ссылка шла на то, что если, допустим, в жилье не будет хватать квадратных метров, положенных по санитарным нормам на каждого члена семьи, у семьи заберут детей. Да не было в законе ничего подобного.

Законопроект появился после того, как в 2019 году президент в своем послании народу Казахстана сказал, что Казахстану надо обеспечить защиту пострадавшим от семейно-бытового насилия и усилить ответственность правонарушителей. После этого появился инициативный законопроект, написанный депутатами. Авторов восемь, трое из них сенаторы, пятеро — депутаты мажилиса.

Новая модель законотворчества

— Некоторые общественники приписывают себе авторство в законопроекте?

— Они давали рекомендации. Писать законопроекты может либо правительство, либо депутаты. В нашем случае законопроект был инициирован депутатами. Он зашел в парламент и был опубликован на сайте парламента.

Внесу одну ремарку. Буквально недавно, как раз в связи с дебатами по законопроекту о бытовом насилии, принято решение публиковать на сайте парламента изменения в любые законопроекты после каждого заседания рабочей группы. Чтобы общественность видела динамику нашей работы. 

Рабочую группу по обсуждаемому нами проекту закона возглавила депутат мажилиса Айгуль Нуркина. А всего рабочая группа состояла из 55 представителей от разных государственных и общественных организаций:

• депутаты, от каждого комитета мажилиса по 1 одному человеку;
• представители от всех министерств, потому что каждое рассматривает законопроект обязательно в рамках своего кураторства;
• представители Верховного суда, Генеральной прокуратуры, МВД;
• юристы;
• представители институтов законодательства, права, гендерного развития — каждый по своему направлению давали рекомендации;
• желающие от общественности.

Перед началом рассмотрения законопроекта в мажилисе целый год под кураторством Генпрокуратуры шел пилотный проект по профилактике семейно-бытового насилия в Южном Казахстане. Затем мы работали еще 8 месяцев. Спорили, доказывали, исключали, что было в первоначальном виде.

Отвергнутые нормы

— Что именно вызвало наибольшие споры, что из законопроекта исключено?

— Самое страшное, о чем все шумели — наших детей заберут. До сегодняшнего дня не забрали и дальше бы не забрали. Было за год 700 случаев по стране, когда родителей лишили родительских прав.

Ситуации бывают разные, когда родители пьют или наркоманы, детьми не занимаются. Но этой практике не год, а десятилетия

Это практика, когда заседает комиссия по делам несовершеннолетних, представители образовательных учреждений или органов опеки. Вопрос решается, когда для ребенка есть опасность находиться в такой семье. Тогда детей определяют в детские дома через центры адаптации несовершеннолетних.

И эта норма есть в Кодексе о браке и семье от 2012 года. То есть ей 8 лет. В законопроекте о противодействии семейно-бытового насилия было разъяснение этой нормы. Но еще в сентябре 2020 ее исключили. Мы лишь указали в другой статье, что все касаемо несовершеннолетних решается в рамках имеющихся законов РК. Больше ничего. Это было в сентябре, но нас обвиняли дальше, что якобы это не так.

Далее — понятие «половой свободы», которое также подвергли резкой критике. Это определение мы не приняли на самом первом заседании рабочей группы

Хотя в международной практике оно есть. Мы сами сняли эту норму, чувствуя и понимая, что это вызовет резонанс.

Затем нас обвинили, что мы хотим детей сделать равными родителям, а у нас горизонтальные и вертикальные семьи. Я вообще не знаю, откуда это взялось, такого понятия нигде нет.

Право на жизнь

— А еще что вы лоббируете гендерное равенство!

— Да! Мы хотим гендерное равенство. У нас закон с 2007 года о гендерном равенстве работает. В Казахстане мужчина и женщина равны. Даже если кому-то это не нравится. Поэтому мы в одно время уходим на пенсию, одинаково претендуем на трудоустройство, отдых и реализуем на равных другие права. Кому гендерное равенство особенно не нравится, в основном ссылаются на  обычаи. Не будем путать правовое государство и народные традиции. 

Несогласные с проектом закона смешали все в одну кучу и постарались показать, что закон будет нарушать права семьи. Хотя никоим образом это не так.

— Что осталось в законопроекте?

— Бывает, что законопроект в мажилис заходит один, а после рабочей группы вообще другой. Там может быть 80% норм снято, а новые внесены. Для того мы и работаем.

Что в итоге там осталось, пока проект закона не отозвали?

Если кто-то заявляет, что является пострадавшим от семейно-бытового насилия, полиция имеет право сразу же по приезду выписать защитное предписание

Оно защищает жертву от агрессора. Ему в свою очередь разъясняют, что он не имеет права возвращаться домой, выяснять с жертвой отношения, звонить и так далее. 

Право на психолога

— По действующему закону защитное предписание действует 30 дней, а в новом законе какие сроки предполагались?

— В зависимости от ситуации. Однако сейчас защитное предписание хоть и действует 30 дней, нет никакой ответственности за его нарушение. По новому закону она есть, вплоть до уголовной ответственности. Нас спросили: «А куда идти агрессору?». Мой ответ — куда хочет.

Почему избитые члены семьи за три часа отсутствия дебошира должны быстро собраться и убежать из дома в кризисный центр?

С какой радости нарушитель возвращается в пустой дом, пока члены его семьи ютятся у знакомых, оторванные от привычной обстановки? Приняли бы закон, стало бы наоборот. 

В новом законе предлагалось реагировать на свидетельские сообщения о насилии в семье от третьих лиц. Нас обвинили в том, что мы пропагандируем стукачество. Дескать, семья должна разобраться сама. Разберется до топора. В женской колонии в Жаугашты 30% женщин сидят за то, что убили своих обидчиков, потому что им никто не помог.

А за ложные доносы, к сведению тех, кто боится стукачества, есть ответственность по закону. Почему-то об этом все забыли

Было предложение, чтобы с агрессором в случае обращения жертвы обязательно работал психолог. Вообще, выяснить, в чем проблема, не имеет ли человек психических отклонений. Может быть ему самому нужна помощь? Если агрессор ментально здоров, но не знает, как коммуницировать, не умеет правильно выстраивать отношения, потому что из своей семьи получил такой пример отношений криком, матом и кулаком и перенес его в свою новую семью, его можно и нужно научить. Он же член нашего общества. Есть определенные техники работы в этом направлении.

Группа противников сказала по этой норме, что мы хотим всех в психиатрическую клинику закрыть

«У вас поползновения на психическое здоровье людей? — кричали нам. Ну а если человек агрессор и кого-то постоянно бьет, что-то нужно же делать. Была тогда внесена норма, что «по желанию» нарушитель может получить психологическую помощь.

Детки с агрессором в клетке

— Ни один алкоголик не признается, что он таковой. Также как и психически неуравновешенный человек.

— Примерно так. Тогда пошли ссылки на традиции молчать о том, что происходит в семье. Спорили, доказывали, невозможно доказать. 

А стало бы как? Жертва под охраной, нарушитель — под работой специалистов. В конце концов, даже если агрессор уйдет из одной семьи, он окажется в другой. И не факт, что будет в ней вести себя адекватно.

Если для него агрессивное поведение норма, он будет переносить его из семьи в семью. А не лучше ли с ним поработать? Оказалось — нет

О том, чтобы отобрать детей, была норма. Если факт насилия случился ночью, полиция по согласию жертвы  может определить детей в специальные организации центры адаптации несовершеннолетних до выяснений обстоятельств. Иногда ведь такое случается, что после избиения мать оказывается в больнице, а с отцом-агрессором остаются перепуганные дети. И наоборот бывает.

— А как дети могут дать согласие уехать с полицией, если им нет 10 лет?

— Согласие дает мать. А если она без сознания и не может этого сделать, без чьего-то согласия детей на время определяют в центр адаптации, создав спокойные условия.

Эта норма, обращаю ваше внимание, была рассчитана только на ночное время, когда не работают органы опеки

Днем же полиция работает совместно с ними.

Отобрать нельзя оставить

— А если и правда детей из этой семьи потом отберут?

— Чтобы это произошло, там тысяча самых разных препон. Просто так никто никого не отберет. Если рядом есть бабушка, дедушка или другие родные люди, конечно, детей на время отвезут к ним. В центр адаптации — только в случае, если ребенка некуда больше увезти, а он оказался в опасности. Что такое опасная жизненная ситуация, в законопроекте хорошо описано. Эту норму надо было включить, иначе полиция не смогла бы помочь детям, оставшимся перепуганными после случая насилия в семье. Не соседям же отдавать в конце концов.

— А у нас эти самые центры адаптации по вместительности готовы принимать детей на время? Инструмент исполнения этой нормы вообще есть?

— Конечно. Ведь если бы законопроект был принят, обязательно следом бы пошли подзаконные акты о правилах и порядке исполнения норм закона.

Нам не нравятся ваши законы

— Мужчин больше всего возмутило в проекте закона, что их заранее демонизировали. Уже никто не говорит, что это может быть оговор, например.

— Ничего подобного. Если кто-то роль агрессора сразу примерил на себя, нужно подумать, а нет ли у него этой роли на самом деле? В проекте закона нет полового разделения. Там есть нарушитель и пострадавшее лицо. Но мужчины очень сильно запереживали. Видимо, почувствовали какую-то опасность для своего поведения. Я не о свободе, она должна быть одинаковой у всех. Достаточно вести себя каждому по-человечески, уважать друг друга и своих детей.

Некоторые возмущены, что теперь и шлепнуть ребенка нельзя будет. А с какой радости детей вообще нужно шлепать? Не очень хорошо, что где-то подобные традиции являются нормой

Теперь законопроект отозван, под петицией против него подписались 22 тыс. человек. Параллельно существует петиция за законопроект с более чем 80 тыс. подписей.

Инициативная группа противников законопроекта попала на прием к помощнику президента Тамаре Дуйсеновой. Она предложила рассмотрение законопроекта приостановить, а его нормы пересмотреть. Кстати говоря, представителей этой инициативной группы включили экспертами в рабочую группу. Они присутствовали на 3-4 заседаниях, совершенно не дав никому работать. В конце концов, законопроект депутаты отозвали.

Его нет сейчас. Работает старый закон о профилактике бытового насилия 2009 года. Что будет дальше, я не знаю

Сейчас рассматривает поправки в закон о правах ребенка. Теперь у той же инициативной группы появились новые претензии против слова «буллинг». «Это не наше слово, оно для нас нехарактерно», — говорят они. А как назвать то, что происходит в школах? Теперь идет блокирование и этих поправок.