Великая Отечественная: Узбекистан спас сотни тысяч детей со всего мира

«В тяжелый час войны суровой

Ты дал приют и мне.

С узбеком мы слагали слово

И песню о войне.

И меч один мы с ним ковали

На злобный вражий стан,

Ты обогрел меня в печали, мой брат Узбекистан»

Якуб Колас

Термин не мой, это воспоминания наших респондентов, которые оказались в годы войны в Узбекистане, озвученные в документальном фильме «Мама. Спасение в Ташкенте». И называть нашу страну спасением у них были все основания.

Как вспоминают очевидцы, с началом войны жители Узбекистана, мало думая о преимуществах «соцсистемы” (еще свежа была боль от кровавого разгона «Туркестанской автономии», подавления повстанческого движения, уничтожения джадидов и мусульманских богословов), вместе с другими народами шли защищать свою землю от гитлеризма.

Перед лицом общей беды прежние обиды были забыты

Мусульмане защищали Родину и религию

Была принята фетва к воинам-мусульманам, в которой в частности говорилось:

«Мы, мусульманские богословы и представители верующих в Узбекистане, Таджикистане, Туркмении, Киргизии и Казахстане, от имени всех мусульман адресуем это Обращение к вам, наши дорогие сыны и братья!

Плечом к плечу со всеми народами сражайтесь против нацистских захватчиков, как храбрые львы,

уничтожайте ненавистных фашистов так, чтобы ни один из них не остался на нашей планете!

Защищайте каждую пядь нашей земли и укрепляйте свои ряды железной дисциплиной. Мы призываем всех верующих молиться Аллаху, просить Его помочь нашим солдатам и ниспослать быструю победу над врагом…»

Участвуя в борьбе против фашизма, мусульмане защищали не только Родину, но и свою религию. Духовное управление мусульман Средней Азии сразу же после создания в результате благотворительных мероприятий собрало в мечетях за 1943-44 гг. 970 405 руб. Из них 876 626 руб. 17 коп. были переданы на создание танковой колонны и семьям красноармейцев.

К 1945 году Духовное управление мусульман перечислило на расчетный счет государства 2 млн руб. для производства танков и 260 000 руб. — самолетов.

Четвертая часть населения ушла на фронт

В республике развернулась работа по организации национальных воинских частей. Уже к декабрю 1941 г. были сформированы четыре отдельные курсантские стрелковые бригады и развернуты многочисленные военные учебные заведения для подготовки командного состава.

В Узбекистан были эвакуированы десятки военно-учебных заведений, готовящие высококвалифицированные военные кадры. Всего за годы войны было укомплектовано и отправлено на фронт 15 национальных дивизий и бригад.

 из 6,5 млн человек, проживающих в Узбекистане в 1941 г., в войне участвовали 1,5 млн

За военные годы Узбекистан потерял погибшими и без вести пропавшими около 550 тыс. своих сыновей (несколько больше, чем военные потери такой державы, как США), 640 тыс. человек получили ранения.

При этом республика была еще и крепким тылом, одним из центров оборонной промышленности. Здесь выпускались танки, самолеты, бомбы и снаряды. Из узбекского хлопка шилась не только военная одежда, но и производился порох. На фронт отправлялись продовольствие — сухари, консервы и сухофрукты.

В Узбекистане работали эвакуированные из западных областей страны заводы, а за станками стояли в большинстве своем женщины и дети.

«Элитная» зона эвакуации

Узбекистан принял более 1,5 млн человек, эвакуированных с охваченных войной территорий, среди них почти 300 тыс. детей. Им было предоставлено более 135 тыс. кв. м жилой площади, велось их трудоустройство. Жители Узбекистана делились с беженцами одеждой, жильем и последним куском хлеба.

Из книги Ребекки Манли «Станция назначения — Ташкент»:

«Ташкент считался «элитной зоной» эвакуации. Туда направили Академию Наук и множество деятелей культуры. Косыгин лично проследил за отправкой в Ташкент 400 престарелых и немощных писателей, а также членов семей воюющих писателей, режиссеров, актеров и целые театры (ГОСЕТ, Театр Революции)».

Георгий Эфрон, долго сомневавшийся, стоит ли уезжать из Москвы, писал в дневнике, что по крайней мере может не бояться холода в Ташкенте и вообще в тех местах. Для ленинградцев Ташкент тоже казался более благоприятным выбором, чем Новосибирск, Челябинск и Свердловск — многие были плохо подготовлены к суровым зимам.

Евгений Пастернак вспоминал, что мать считала Ташкент спокойным, богатым и хорошо снабжаемым городом. Эвакуированные радовались, что попадут именно туда.

Дефицит рабочих рук

Но все же это было не так. Фронт забирал значительное число мужчин, нарастал дефицит рабочих рук. Уже с 26 июня 1941 года были введены обязательные сверхурочные работы. Рабочий день для взрослых увеличился до 13 часов при 6-дневной рабочей неделе, были отменены отпуска. Самовольный уход с производства карался заключением на срок от 5 до 8 лет.

Жизнь людей резко ухудшилась. В городах ввели карточную систему. Рабочие и служащие получали по 400-500 г хлеба в день, иждивенцам полагалось по 300-­400 г.

Нормированное распределение было введено на мясо, рыбу, жиры, крупы, макароны. Но и оно часто не выдерживалось, карточки оставались не отоваренными.

На сельское население система нормирования не распространялась, что осложняло и без того трудную жизнь дехкан

Зарплата рабочих и служащих была повышена, однако в условиях острого дефицита продуктов и товаров деньги быстро обесценивались.

Приют для детей со всего мира

Тем не менее Алексей Толстой назвал Ташкент «Стамбулом для бедных». Стамбул служил пристанищем для беженцев от гражданской войны в России. В Узбекистан только с 1 октября 1941 по 1 октября 1942 были эвакуированы 43 тыс. детей из 78 детских домов, расположенных в прифронтовых городах.

50 детских домов были сохранены в качестве самостоятельных и размещены в различных городах Узбекистана. Например, в начале войны в Андижанскую область прибыло 26 детских домов, 10 тыс. детей разных национальностей и 100 тыс. человек населения.

Четыре детских дома из Донбасса были размещены в детские дома Ойимского района, а также в кишлаке Бутакорин при сельском Совете в Андижанском районе.

Во вновь организованных 8 детских домах в Самаркандской области разместили 4 270 детей. Кроме того,

в городах Узбекистана были размещены детские дома с польскими и испанскими детьми

В частности, в Самарканде был открыт детский дом для польских детей, организован интернат для 120 испанских детей из Москвы. Только из блокадного Ленинграда нашли приют в Узбекистане около 5 тыс. детей.

Из воспоминаний

Маргарита Меркулова:

«Я сама из Ленинграда, нас вывезли из осажденного города еще в августе 41-го вместе с заводом «Вулкан», где директором был мой отец. Уже через месяц в Ташкенте он стал выпускать продукцию для армии, хотя не имел даже стен и крыши.

Я пошла в девятый класс, у нас были «Боевые дежурства» на вокзале. Поезда приходили ночью, объявляли, что дети из Ленинграда находятся в таких-то вагонах. Мы мчались туда с носилками и аптечками.

Из «теплушек» выносили и выводили еле стоящих на ногах детей в возрасте от 4 до 14 лет

Многие не знали своих имен и фамилий, умерших от голода родителей. Первым делом прямо на вокзале сирот кормили манной кашей и давали полкружки теплой воды. Больше было нельзя, запрещали врачи. Потом дезинфекция одежды, стрижка, вели в баню на Полторацкого (ныне ул. Нукуская). Опять-таки на вокзале устраивали на ночлег. А на следующий день утром детей отправляли по детским домам республики».

Вообще, к эвакуированным из блокадного Ленинграда отношение было особое.

Вот выдержки из воспоминаний Светланы Сомовой об Анне Ахматовой, которая в годы войны жила в Ташкенте:

«Базар жил своей жизнью – чмокали верблюды, роняя слюну на оранжевые дыни, выглядывали из-под паранджи смуглые женские лица, какой-то старик в чалме разрезал красный гранат, и с его желтых пальцев капал красный гранатовый сок.

К Ахматовой прислонился оборванный мальчонка с бритвой, хотел разрезать карман. Я схватила его за руку, прошептала: «Что ты? Это ленинградка,

голодная». Он хмыкнул, а потом снова попался нам навстречу. Привязался, надо бы сдать его в милицию. Но он протянул Ахматовой румяный пирожок в грязной тряпке: «Ешь». И исчез.

«Неужели съесть?» – спросила она». Конечно, ведь он его для вас украл…» Кажется, никогда не забуду этот бесценный пирожок, бесценный дар базарного воришки».

Хочется верить, что этого никто никогда не забудет…

В своих воспоминаниях Анна Ахматова отмечала:

«В те жестокие годы в Узбекистане можно было встретить представителей едва ли не всех национальностей нашей страны. На одном заводе или на одной съемочной площадке вместе работали русские и белорусы, молдаване и украинцы, поляки и узбеки, литовцы и греки, курды и болгары.

А сколько детей-сирот из захваченных немцами республик обрели своих новых родителей в Средней Азии! В Узбекистане, например, и без того

многодетные семьи усыновляли, удочеряли русских, белорусских, украинских, молдавских, польских, греческих сирот,

давали приют беженцам, делились с ними последним куском хлеба, сахара, последней пиалой плова или молока. Хочется верить, что этого никто никогда не забудет…»

Если накануне войны в республике существовало 106 детских домов, а число их воспитанников составляло 12 тысяч, то в начале войны это число выросло до 236, а число воспитанников составило 30 тысяч.

Наряду с воспитанием детей, оставшихся без родителей, в семьях и детских домах массовый характер приняла также работа по их воспитанию и обеспечению на коллективной основе. Население Узбекистана за свой счет организовывало интернаты и детские дома.

В целях регулярного обеспечения продовольственными и другими необходимыми продуктами детей, детских домов, эвакуированных ЦК ВКП(Б) Уз. был принят ряд официальных постановлений: в феврале 1942 г. “Об организации питания детей эвакуированных граждан”.

Было указано выделить определенное количество продовольственных продуктов на каждого ребенка в день, в том числе 470 г хлеба, 56 г рыбы, 15 г кондитерских изделий, 32 г масла, 20 г сахара.

Принимали как родных

В январе 1942 г. женщины Ташкента выступили с обращением ко всем женщинам Узбекистана проявить материнскую заботу об эвакуированных. Откликнулись тысячи. Часто на вокзал приходили узбечки и уводили детей в свои семьи.

В детские дома выстраивались очереди на усыновление пострадавших малышей. Это уникальный факт

Как родных принимали в свои семьи сразу по несколько детей, окружали их заботой и вниманием, чтобы не только выкормить и вырастить, но и залечить их душевные раны.

Всего в годы войны узбекские семьи приняли больше 4,5 тыс. детей-сирот. Например, семья Х. Самадова усыновила 13 детей, Ф. Касымовой – 10.

50-летняя Бахрихон Аширходжаева взяла на воспитание восемь детей различных национальностей. Символичен фрагмент, связанный с Ташкентом, из романа К. Симонова «Живые и мертвые»:

«…в один из вечеров лежали на этой площади вповалку несколько тысяч улегшихся ночевать эвакуированных, а к утру из этих тысяч под открытым небом не осталось ни одного: хорошо или худо, а всех взяли под крыши».

Или признание одного из персонажей этого романа Малинина:

«Я русский человек, и если при мне нашего брата заденут, могу и по шее дать!

Но как здесь людей под крышу принимают и как детишек в семьи берут, тому при нашей русской широте не грех поучиться»

Из воспоминаний Елены Бобер, эвакуированной из Белоруссии:

«Узбеки ни разу не упрекнули нас ни в чем. Жили они бедно, но всегда делили с нами последнюю лепешку.

Мы никогда не делили людей на нации. Русский или украинец, еврей или узбек… все мы были братья»

Вот что писал К. И. Чуковский о Ташкенте и его жителях того времени:

«Этого действительно никогда не бывало, чтобы люди другой национальности, другого быта, другого языка, другого климата и другой части света проявляли такую пылкую любовь и уважение к беженцам. Это происходит впервые за всю нашу историю.

Всегда знал, какое большое значение имеет дружба народов, но должен сознаться — мне и в голову не приходило, что эта дружба может дойти до такой взволнованной, задушевной и самоотверженной нежности…»

Праведники мира

Приведем мнение  Марка Фукса, публициста из Израиля, посвященное узбекам. Но эти слова можно отнести и ко всем без исключения советским людям, жившим далеко от фронта:

«Многие европейские страны с удовлетворением зачеркнули бы, забыли бы те страницы своей истории,

когда они в годы Второй мировой войны не только не смогли спасти своих граждан – евреев, но и по сути дела сотрудничали с нацистами в этом позорном, не достойном понятия «цивилизованное общество» процессе уничтожения целого народа.

Сказанное ни в коей мере не отрицает или ставит под сомнение подвиги отдельных героических людей, названного впоследствии явлением «Праведников народов мира». Но если можно говорить о народе – Праведнике мира, то узбекский народ, безусловно, в числе первых, заслуживающих это звание.

Сам факт такого явления, такого проявления гуманизма целым народом по-своему уникален. Он свидетельствует о многом и безусловно является входным билетом в гуманитарный клуб свободного мира…

Уникальный опыт Узбекистана по жизнеобеспечению, реабилитации и адаптации беженцев не только вошел в золотой фонд человечества, но и, по нашему убеждению, является примером и предметом изучения, осмысления и подражания в лучшем смысле этого понятия».