Как оценивают смену власти в Казахстане украинские политологи

19 марта Нурсултан Назарбаев объявил о своей отставке. Ровно через три недели, 9 апреля, Касым-Жомарт Токаев, занявший главный пост страны, объявил досрочные президентские выборы. Сам по себе уход Назарбаева стал политической сенсацией для всего постсоветского пространства. Во многом потому что впервые власть в Центральной Азии сменилась не в результате смерти первого лица или революции.

При этом на казахстанском лидере держалась не только республика

Назарбаев — один из основателей Таможенного и Евразийского союзов, а также «русского НАТО» – ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности). Поэтому внимание к его фигуре — и шире, ко всей республике — пристальное.

Политическая мудрость Назарбаева

За пределами Казахстана новый формат работы оценивают высоко. Например, президенты Украины, в отличие от РК, сменяются регулярно. Велика вероятность, что в ближайшие две недели государство возглавит уже шестой по счету политик. При этом

среди всех кандидатов в президенты Украины нет ни одного, кто бы может хоть отдаленно соперничать с Назарбаевым

в вопросах политической мудрости и государственнической ответственности, считает украинский эксперт-международник Олег Волошин.

«Назарбаев взял в руководство страну, где этнические казахи составляли лишь 49% населения, а уход исторически заселенных русскими областей считали неизбежным. В итоге он не допустил ни потери территорий, ни отторжения русскоязычных. Тихой сапой он строил казахскую нацию, которая сегодня не рвется назад в СССР. И что особо важно, он показал, что национальную идентичность далеко не обязательно строить на противопоставлении России и всему русскому», — высказывает свое мнение Волошин.

В Казахстане, считает эксперт, сталкиваются интересы не только США и России, но и Китая. Но Астана в лице Назарбаева умудрилась выстроить выгодное партнерство со всеми тремя.

«Наконец, Казахстану не грозит радикальный исламизм, который стал проблемой у соседей к югу», — уверен Олег Волошин.

Лидеры могут принимать мудрые решения

При этом украинский политолог Руслан Бортник отмечает, что «оценивает смену власти в Казахстане как процесс управляемого трансфера, призванного обеспечить социальную, экономическую, политическую стабильность государства».

По его мнению, переход Назарбаева в новое качество и выход на первые роли Токаева — пример того, что «лидеры могут принимать мудрые своевременные решения и находить модели, при которых трансфер происходит логичным, стабильным и мирным путем, не приводит к конфликтам и не делает страну геополитической добычей».

Он уверен, что

«для Запада такая смена власти выглядит не до конца оформленной»

«Но с точки зрения украинского эксперта и видя то, что происходит на постсоветском пространстве, я считаю эту модель наиболее безболезненной и чистой. Она может служить примером для других лидеров», — подчеркнул Бортник.

Главное, — уверен специалист, — что страна цельная, сохранила свой экономический, военный и политический потенциал, оставила за собой роль переговорщика и одного из ключевых миротворцев не только в Центральной Азии, но и во всем мире.

«Результаты выборов 9 июня, скорее всего, предоставят вотум народного доверия решениям, которые приняты Назарбаевым и казахскими политическими элитами. И на 100% закроют все вопросы насчет легитимности, корректности, юридической оформленности трансфера власти в Казахстане», — заключил Бортник.

Самая выигрышная модель

При этом для всех опрошенных специалистов очевидно, что казахстанская модель смены власти в стране совершенно точно выглядит самой выигрышной в регионе.

К примеру, в Кыргызстане смена руководства происходила дважды в результате государственных переворотов. В апреле-июне 2010 года пришедший к власти на волне предыдущей революции Курманбек Бакиев был свергнут оппозицией и покинул страну.

По официальным данным, всего во время массовых беспорядков, которыми сопровождалось смена Бакиева, погибли 84 человека. События 2010 года негативно сказались на показателях страны. Количество преступлений увеличилось на 20%. Туристический поток рухнул на 45% — дореволюционные показатели были достигнуты только в 2012 году.