Невернувшиеся: история советских солдат, оставшихся в Афганистане

26 марта 2018, 12:07

53865

Фотограф Алексей Николаев написал книгу об удивительной судьбе тех, кого отправили воевать на чужие землю за чужие идеи… и кто в итоге решил остаться там, вдали от Родины…

Афганский конфликт закончился более четверти века назад, но кто из нас знает о судьбе пленных солдат? И сколько этих пленных вообще было?

Данные разнятся. Из 417 пропавших без вести 130 были освобождены до развала СССР, более сотни погибли, восемь человек были завербованы противником, 21 стали «невозвращенцами». Такова официальная статистика. В 1992 году США предоставили России информацию еще о 163 российских гражданах, пропавших в Афганистане. Судьба десятков солдат неизвестна.

Те, кому так или иначе удалось отвоевать свободу, остались в своем внутреннем плену и не смогли забыть ужасы той войны. На страницах «Навсегда в плену» (а именно так называется книга Алексея Николаева) шестеро бывших советских солдат рассказывают свои удивительные истории о жизни в неволе и после, в миру. Все они долгое время прожили в Афганистане, приняли ислам, обзавелись семьями, говорят и думают на дари — восточном варианте персидского языка, одном из двух государственных языков Афганистана. Кто-то успел повоевать на стороне моджахедов, кто-то совершил хадж. Трое из них вернулись на родину, но иногда их тянет обратно в страну, которая дала им вторую жизнь…

Примечание: здесь и далее текст самого автора

Прилетев в Чагчаран рано утром, я отправился к Сергею на работу. Доехать можно было только на грузовом мотороллере — еще та была поездка. Сергей работает прорабом, у него в подчинении 10 человек, они добывают щебень для строительства дороги. Еще он подрабатывает электромехаником на местной ГЭС.

Кишлак, где живет Сергей Красноперов (в исламе Нурмамад). По афганским меркам он зажиточный человек. У него 2 мотоцикла, машина, работает на 2-х работах (1 — прораб на линии по добычи щебня, 2 — электромеханик на маленькой местной ГЭС)

Принял он меня настороженно, что естественно — я был первым российским журналистом, который встретился с ним за все время его жизни в Афганистане. Мы побеседовали, попили чай и договорились встретиться вечером, чтобы поехать к нему домой.

Но мои планы нарушила полиция, окружив охраной и заботой, которая заключалась в категорическом нежелании выпускать меня из города к Сергею в аул.

В итоге несколько часов переговоров, три или четыре литра чая, и меня согласились отвезти к нему. Но с условием, что мы не будем там ночевать.

После этой встречи мы много раз виделись в городе, но дома я у него уже не бывал — было опасно выезжать из города. Сергей говорил, что все теперь знают, что тут журналист и что я могу пострадать.

С первого взгляда о Сергее сложилось впечатление как о сильном, спокойном и уверенном в себе человеке. Он много говорил о семье, о том, что хочет переехать из аула в город. Насколько я знаю, он строит в городе дом.

Когда я задумываюсь о его будущей судьбе, я спокоен за него. Афганистан стал для него настоящим домом.

— Я родился в Зауралье, в Кургане. До сих пор помню свой домашний адрес: улица Бажова, дом 43. Оказался в Афганистане, а под конец службы, когда мне было 20 лет, ушел к душманам. Ушел, потому что не сошелся характером со своими сослуживцами. Они там все объединились, я был совсем один — меня оскорбляли, ответить я не мог. Хотя это даже не дедовщина, потому что все эти парни были со мной из одного призыва. Я ведь в общем и бежать не хотел. Хотел, чтобы тех, кто надо мной издевался, наказали. А командирам было все равно.

— У меня даже не было оружия, а то бы сразу их убил. Зато духи, которые были близко к нашей части, меня приняли. Правда, не сразу — дней на 20 меня заперли в каком-то маленьком помещении, но это была не тюрьма, у двери были охранники. На ночь надевали кандалы, а днем снимали — даже если окажешься в ущелье, все равно не поймешь, куда идти дальше. Потом приехал командир моджахедов, который сказал, что раз я сам пришел, то сам могу и уйти — кандалы и охранники мне не нужны. Хотя в часть я бы все равно вряд ли вернулся — думаю, меня сразу бы пристрелили. Скорее всего, их командир так меня испытывал.

— Первые три-четыре месяца я на афганском не разговаривал, а потом постепенно стали друг друга понимать. К моджахедам постоянно ходили муллы, мы начали общаться, и я осознал, что на самом деле Бог один и религия одна, просто Иисус и Мухаммед — посланники разной веры. У моджахедов я ничем не занимался, иногда помогал с ремонтом автоматов. Потом меня приставили к одному командиру, который воевал с другими племенами, но его скоро убили. Против советских солдат я не воевал — только чистил оружие. Тем более, что из той области, где я был, войска вывели довольно быстро. Моджахеды поняли, что если меня женить, я сам с ними останусь. Так и вышло. Женился через год. После этого с меня совсем сняли надзор, раньше одного никуда не пускали. Но я по-прежнему ничем не занимался. Приходилось выживать — перенес несколько каких-то смертельно опасных болезней, даже не знаю каких.

Сергей Красноперов с двумя дочерьми и сыном. Один из героев большой истории про советских солдат, попавших в плен, которые приняли ислам, обзавелись семьей и остались там жить

— У меня шестеро детей, было больше, но многие умерли. Они все у меня белокурые, почти славянские. Впрочем, и жена такая же. Я зарабатываю тысячу двести долларов в месяц, такие деньги здесь дуракам не платят. Хочу купить участок в городке. Мне губернатор и мой начальник обещали помочь, стою в очереди. Государственная цена небольшая — тысяча долларов, а продать потом можно тысяч за шесть. Выгодно, если все-таки захочу уехать. Как сейчас в России говорят, это бизнес…