Владимира Жумаканова ошибочно пытались «списать» накануне карьерного взлета — Ашимбаев

Группа спонтанных псевдотеррористов едва не уронила авторитет главного защитника нацбезопасности.

После ряда терактов летом 2016 года силовой блок Казахстана претерпел ряд неожиданных назначений. Карим Масимов, об отставке которого с поста премьера к тому времени разговоры шли не один месяц, вдруг становится главой КНБ. Владимир Жумаканов, не успевший просидеть в кресле председателя КНБ и года, указом президента был понижен до статуса советника. В котором пробыл всего 5 дней. За что секретарю Совета безопасности был дан такой карт-бланш, в 11-й серии цикла статей о политических тяжеловесах страны рассказал политолог Данияр Ашимбаев.

Данияр Ашимбаев, фото с сайта lada.kz

Серый кардинал — охранник политической стабильности

— Владимир Зейноллович имеет удивительную биографию. Он целых 8 лет работал заместителем при разных председателях КНБ. Шел к вершине карьеры с 1982 года, упав на взлете из-за известных событий летом 2016 года.

— О Жумаканове многие отзываются не очень хорошо. И в основном так отзываются представители нашей «либеральной общественности», помня, что долгим местом его работы был 10-й департамент КНБ — по защите конституционного строя. Этот департамент все считали то ли охранкой, то ли структурой по борьбе с оппозицией. Но надо смотреть на ситуацию несколько шире. Владимир Зейноллович — достаточно сильный аналитик и опытный управленец. Конечно, его минусом считалось, что он не работал в территориальных органах КНБ, а почти всю жизнь просидел в центральном аппарате — от оперуполномоченного до председателя. Но это не помешало ему стать блестящим аналитиком. Он интеллигентный и хорошо образованный человек. В свое время был советником председателя КНБ, потом возглавил департамент антитеррора, после разделения 3-го департамента возглавил департамент по защите конституционного строя, затем стал зампредом КНБ. А после прихода на пост председателя Нуртая Абыкаева стал его первым заместителем.

Фактически Абыкаев в силу возраста непосредственным управлением комитетом не занимался, поэтому все эти функции, как своего рода регент, долгое время выполнял Жумаканов

Внутри КНБ всегда были и будут определенные аппаратные войны и личностные конфликты. У многих ведь есть амбиции, а также вопросы по распределению полномочий — кто что курирует. КНБ после войн с финполицией по полномочиям немного общипали. Забрали борьбу с коррупцией, хотя именно КНБ в свое время статистику по борьбе с коррупцией пополнял поболее, чем финпол. Борьбу с наркотиками КНБ тоже вел более эффективно, чем профильное подразделение МВД. Понятно, что КНБ во многом сделал свою работу за счет представителей этих госструктур. Это и вызывало недовольство, закончившееся – вкупе с политическими причинами — в итоге известным жестким конфликтом. Тогда КНБ и направили чисто в русло обеспечения нацбезопасности — на контрразведку, борьбу с терроризмом, защиту информации и конституционного строя, то есть на обеспечение политической стабильности в стране. Понятно, что очень сложно провести тонкую грань между либеральной риторикой и внешним воздействием по раскачиванию ситуации. Также понятно, что многим сложно провести грань между оппозиционной партией, нацеленной на демократизацию страны, и пиар-проектом очередного беглого или еще нет олигарха.

https://365info.kz/2017/04/gossekretari-kazahstana-glazami-ashimbaeva-kachat-prava-ili-vyzhivat/

Как спецслужбы работают с деструктивными элементами?

— Соответственно, работа органов состояла в том, чтобы пресечь деструктивный компонент. Где-то перегибали палку, где-то принимали чрезмерно жесткие меры. Хотя понятно, что когда вопросами непосредственного противодействия оппозиции занимается спецслужба, это во многом вопросы эффективности общеполитического регулирования. Если с функциями по противодействию деструктивным силам не справились органы, отвечающие за внутреннюю политику (акиматы, министерства, администрация президента), а в итоге этим приходится заниматься силовикам, это выглядит так, что предыдущие уровни сработали не совсем квалифицированно.

— Давно уже говорили, что со всеми этими сектантами способны справиться только силовики, а не гражданские службы.

— В Казахстане первая структура по управлению религиозной сферой появилась в 40-е, во время войны. Изначально это был уполномоченный по делам РПЦ, потом к нему добавился уполномоченный по делам религиозных культов. Потом их объединили в единый орган — уполномоченный по делам религий при Совете министров КазССР. В 1990-м году на месте уполномоченного был создан профильный отдел аппарата президента. Потом возник комитет при минюсте. Потом он стал бродить по министерствам, в итоге добродился до агентства, а агентство затем уже трансформировалось в министерство.

— Но во главе и этого министерства все равно стоят силовики.

— Первыми уполномоченными были как раз работники Народного комиссариата государственной безопасности. Бывший председатель Агентства по делам религий Марат Азильханов — также выходец из системы КНБ. Да и министерство по делам религий и гражданского общества возглавляет бывший сотрудник разведки и бывший секретарь Совбеза Нурлан Ермекбаев.

Понятно, что силовики — более информированные, практичные и — в силу специфики работы — предпочитающие «досудебное урегулирование»

Назовем это так. Раньше был такой термин «профилактирован» — это как раз про нормальные методы работы КНБ. С людьми говорили, объясняли на понятном языке без активных мероприятий, убедили.

— Гражданские свели бы все к «круглым» столам, а у военных разговор короткий.

— Понятно, что Рахат Алиев и Мухтар Аблязов — люди, которых профилактировать было сложно в силу их амбиций. Для них КНБ и был злейшим врагом. И сферу этой деликатной работы много лет курировал как раз Владимир Жумаканов.

Владимир Жумаканов, фото с сайта kapital.kz

Крупные операции КНБ последних лет

— После назначения в декабре 2015 года на пост председателя комитета Жумаканов недолго просидел в этом кресле. Ему немного не повезло — как раз произошла история с терактами. Ясно, что та же ситуация в Актобе не была заранее глубоко подготовленной — люди сначала пошли добывать оружие, а потом с этим оружием попытались воевать дальше. Грубо говоря,

нигде в мире так теракты не делают. Как правило, уже готовые и вооруженные боевики совершают теракты

в разных частях города — на коммуникациях и политически значимых объектах, идут дальше штурмовать власть. А у нас получается, что ситуация в Актобе — самопал, чистая самодеятельность. Или та же ситуация с делом Тохтара Тулешова, над которым многие смеются. Не стоит забывать, что Тулешов — один из наших местных миниолигархов, который увлекся сбором регалий, парадами в свою честь и фильмами про себя. И таких, как он, у нас очень много. Их хобби, направленное на удовлетворение личного эго, переросло не в очень хорошие тенденции.

Особенности шымкентских путчистов

— Миниармия даже была у Тулешова.

— Начиналось все — да, с потешной армии во славу пивного короля Шымкента, а закончилось реальными складами оружия. Ребята сильно увлеклись, и ни у кого не хватило мозгов вовремя включить тормоза. Вдобавок неартикулированные связи с наркобизнесом. Как попытка свержения президентской власти в стране это выглядит, конечно, очень смешно, но склад оружия на фоне амбиций — достаточно серьезный аргумент.

— Что самое интересное — человек оброс оружием и армией фактически на глазах у правоохранительных органов своего региона.

— В областях зачастую силовые структуры и госаппарат сращиваются с местными бизнесом и криминалитетом. И не всегда ясно, кто в этих симбиозах на самом деле заправляет ситуацией. Тулешова поймали. Честь и хвала. Но на главного путчиста он был не очень похож, чего он сам, может быть, и не понимал.

А вот если бы главным организатором назвали одного из двух генералов, которые проходили по делу Тулешова, то чисто медийно это выглядело бы более вменяемо. Ну вот такой у нас оказался минипутч по-шымкентски

При этом мы видели, что заговор алиевской группировки, действительно опасной, был комитетом разоблачен. Даже в условиях того, что долго в комитете сидели алиевские люди. И послетали они со своих должностей только после второго падения босса. И хорошо, что спецслужбы предотвратили реальный переворот. И то, что

в Казахстане не возникло (тьфу-тьфу-тьфу) реальных террористических группировок, а образовались только разовые наборы неудачников,

тоже заслуга «конторы». По сути, все теракты, которые были в стране за последние годы, исполнялись одиночками, имели элемент спонтанности и импровизации. А теперь представим, если бы в Алматы вместо Руслана Кулекбаева была бы реально организованная, подготовленная, вооруженная группа, которая занималась бы и взрывами, и дестабилизацией коммунальной системы, и информационной пропагандой. То, что такого не возникло, как раз заслуга комитета.

https://365info.kz/2017/04/upravlenie-delami-prezidenta-rulit-vsej-chinovnichej-astanoj-ashimbaev/

Акорда сбила карты всем

— Да ладно!? Вы думаете, что они чего-то серьезное пресекли, а мы об этом просто не знаем?

— КНБ в последние годы старался сильно не афишировать свою работу. Даже положенная по протоколу статья председателя комитета в честь очередной годовщины создания 13 июля в какие-то годы вообще даже не появлялась. По разоблаченным иностранным агентам, предотвращенным терактам отдельные цифры озвучивались. Недавно сводные данные озвучил зампред Нургали Билисбеков, курирующий антитеррор. Но по большому счету, комитет старается не создавать сам себе рекламу. Какие-то операции он провел сам. Какие-то — вместе со службой госохраны, какие-то — вместе с МВД. Кое-что даже вместе с финполицией, хотя эти структуры считаются друг друга не любящими. Но при этом есть задача — не пропагандировать. О некоторых осужденных террористах, случается, чаще сообщают суды и прокуратура, нежели та структура, которая вела следствие.

Работа комитета невидима. Точно также мы не видим работу нашей разведки. Табличку на дверях увидеть можно, а чем она занимается, понять нельзя

Но тем не менее, сам факт, что у нас, в отличие от соседей, не вызрело реальной вооруженной террористической группировки, заслуга наших силовиков. Об этом все дружно забыли летом 2016 года после терактов. Многие начали громко требовать отставки Жумаканова, как крайнего в этой ситуации. При этом остро стоял вопрос об отставке правительства, поскольку было видно, что Масимов тяготится этой своей ролью после первого премьерства.

В итоге Акорда приняла компромиссное решение — Масимова одним указом президент освободил с должности премьера и назначил председателем КНБ, а Жумаканова перевел себе в советники. Президент сыграл свою политическую игру, сбив всем карты. Понятно, что ни Жумаканов, ни Масимов этих назначений скорее всего не ожидали. Как и все остальные. Президент огласил свои решения в последний момент, поскольку ожидалась немного другая конфигурация.

И когда начались вопли о «падении» Жумаканова за все «косяки» КНБ последних лет, президент сделал Владимира Зейнолловича секретарем Совета безопасности и своим помощником

А здесь, нужно понимать, есть определенный нюанс — должность секретаря Совета безопасности существует достаточно давно. Технически — с 1994 года, а юридически и до этого была. Но совмещение с должностью помощника президента происходит не при всех. Омархан Оксикбаев был секретарем Совбеза, но не был помощником президента. Берик Имашев сначала был просто секретарем, потом должности совместил. Статус помощника президента фактически приравнивает пост секретаря Совбеза к статусу заместителя руководителя администрации президента с подчинением ему соответствующих структур.

Счетный комитет знает всю правду, но сажать не может — Ашимбаев

Собирает ли Совбез компромат?

— Сейчас Жумаканов за что отвечает?

— На нем ответственность по нацбезопасности, обороне, разведке. Не забывайте, что часть полномочий по силовикам относится к ведению заместителя руководителя администрации президента Талгата Донакова. Конфликта интересов нет, поскольку полномочия достаточно разделены. Понятно, что к разведке относится и внешнеполитическая ситуация, и анализ угроз и рисков, включая экономику и экологию, и подготовка заседаний Совбеза, и анализ реализации госпрограмм. То есть Совет безопасности занят как большой аналитической, так и аппаратной работой, а секретарь Совбеза курирует работу профильных ведомств.

Этот пост у нас занимали разные люди. Каждый привносил свою специфику, но основной упор все равно делался на управление силовыми структурами, особенно генералами-секретарями. При Марате Тажине упор шел больше на общеполитическую работу и аналитику — на глубинное изучение проблем безопасности. Кто-то специализировался больше на экономике, кто-то – на борьбе с преступностью. В должности побывало много людей, и многие не были выходцами из силовых структур. Булат Утемуратов больше занимался вопросами «разруливания» политических конфликтов с участием силовиков и одновременно руководил Нацкомиссией по вопросам демократизации.

В нынешних условиях на Совбезе прежде всего лежит роль борца с терроризмом и экстремизмом

— Этой структуре приписывается сбор компромата и выявление потенциальных врагов.

— Сбором компромата занимаются практически все в столице, если хотят сохранить свои позиции, уничтожить соперника и продвинуться самому. Понятно, что назвать кого-то врагами президента может только сам президент. Важно помнить, что он имеет много каналов связи. Палитра мнений у президента достаточно большая. Поэтому чтобы обозвать кого-то врагом президента, нужно хорошо это обосновать. Чтобы не вышло как раньше, когда президент называл на заседаниях в Совбезе или Нацкомиссии по борьбе с коррупцией конкретных коррупционеров пофамильно, а потом люди, снятые с должностей, возвращались на еще более выгодные позиции.

Например, генерала Доскалиева, осужденного недавно по делу Тулешова, в 1999 году президент назвал в числе других коррупционеров. Его сняли с начальника УВД области, а через несколько месяцев он оказался у руля УВД другой области

Это выглядело так, будто президенту доложили неверную информацию. Странно, что за такую «дезу» никто не был наказан.

Совет безопасности координирует работу по большому комплексу проблем, представляющих угрозу политической и социальной стабильности в стране, функционирования государства. Но надо признать, порой складывается впечатление, что многие государственные структуры и чиновники представляют собой большую угрозу существованию страны, чем все террористические или техногенные риски вместе взятые.

Продолжение следует.