Фоторепортаж из колонии, где будет сидеть Кулекбаев

Тюрьма «Черный беркут» — одна из самых закрытых исправительных зон страны.
Это колония для осужденных на пожизненное лишение свободы и смертников. Для многих, кто находится в «Черном беркуте», наказание началось с приговора и закончится только со смертью.

В Костанайской области, в 30 километрах от районного центра Житикара, стоит одинокий холм, за которым располагается исправительная колония. По разбитой дороге к учреждению ходит только служебный транспорт и легковушки редких визитеров. Среди шести исправительных учреждений Костанайского департамента по исполнению наказания вместе с единственной в стране «крытой» тюрьмой строгого режима в Аркалыке Житикаринская зона занимает особое место. Здесь один из самых строгих режимов отбывания наказания.

Колония особого режима – исправительное учреждение максимальной безопасности. Это вышки по всему периметру, внутренняя и внешняя запретная зоны, контрольно-следовая полоса, электричество по колючей проволоке в ночное время… Отсюда практически невозможно сбежать.

Повышенный интерес к исправительному учреждению особого режима УК-161/3, больше известному в народе как «Черный беркут», возник 10 лет назад, после введения моратория на смертную казнь. Сотрудники колонии создали локальный участок для тех, кого приговорили к пожизненному заключению или заменили смертную казнь на пожизненный срок.

Кроме тех, кому дали пожизненное лишение свободы (ПЛС), здесь также отбывают наказание «особисты» – преступники-рецидивисты, находящиеся на особом режиме. Заключенных в учреждении немного: два отряда с ПЛС – это примерно 112 человек и 225 осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления.

Нас встречает заместитель начальника учреждения Игорь Лихограй, в УК-161/3 он работает уже 14 лет. Всего общий стаж в системе КУИС – 32 года. Быстро знакомимся, обговариваем формат съемки, он сразу предупреждает, что долго возиться с нами не будет:

– Пока вы работаете, наша работа стоит!

Кроме Игоря нас сопровождают еще пять оперативников. Мы проходим через КПП, контролеры тщательно проверяют нас и позволяют пройти.

Хранитель зоны – черный беркут, вырезанный из дерева, – встречает возле входа. В этой местности водится множество беркутов. Сам же живой символ – черный беркут – простудился и сдох.

«Черным беркутом» колония стала называться по аналогии с российскими зонами, где также сидят смертники, – «Черный дельфин», «Белый лебедь» и т. д. Но в отличие от них, по словам Игоря Лихограя, с тюремной субкультурой, включающей смотрящих и паханов, в их учреждении было покончено еще в начале 90-х годов. Так что все заключенные соблюдают режимные порядки. Вообще, чем выше режимность исправительного объекта, тем сильнее соблюдаются они заключенными. К примеру, больше всего трудностей у администрации возникает в колониях общего режима, где сидят заключенные, впервые получившие судимость.

Кроме личного состава учреждение охраняют сотрудники внутренних войск, вооруженные резиновыми дубинками. В смену заступают в среднем до 50 человек.

Территория «особистов» поделена на три участка, отделенных друг от друга забором из сетки. В одном локальном участке обычные условия отбывания наказания, в другом – строгие, в третьем – облегченные. За хорошее поведение и отсутствие взысканий переводят с обычного режима на облегченный, на строгий направляют злостных нарушителей. Осужденные могут передвигаться только внутри своего локального участка.

Перевод в облегченные условия содержания означает, что человек «твердо встал на путь исправления», а это увеличивает шансы на перевод в колонию-поселение и на получение условно-досрочного освобождения. К тому же в облегченных условиях содержания осужденный имеет право на большее количество посылок и свиданий.

Территория с облегченными условиями содержания сильно отличается от других отрядов: здесь все направлено на то, чтобы человек социализировался и понемногу отходил от тюремного быта. Здесь живут более спокойные и неконфликтные осужденные, которые психологически готовы к внешним контактам.

Свободное время заключенные обычно проводят здесь, в курилке. Мы подходим ближе, чтобы сфотографировать. Но начальник отряда облегченного режима Ермек Нурманов просит не делать этого. Заключенные хорошо знают свои права и даже на уговоры администрации идут неохотно. Они точно знают, что прокуроры и правозащитники всегда готовы рассмотреть их жалобы.

Заключенные, отбывающие срок в особом режиме, имеют рецидив по таким статьям как кража, грабеж, наркотики и убийства, совершенные по неосторожности.

По данным Комитета уголовно-исполнительной системы, в 2012 году в исправительных учреждениях страны отбывало наказание примерно 45 тысяч человек, около 20 тысяч оказывались за решеткой более одного раза, точная статистика по количеству рецидивов не ведется.

– У каждого осужденного своя психология, и надо знать, как ему помочь. Допустим, у него мать умерла и его надо поддержать. Мы можем сидеть и разговаривать с ним два или даже три часа. Стараемся найти общий язык, его же надо успокоить, чтобы он с собой что-нибудь не сотворил, – рассказывает Ермек. – А вообще, я стараюсь, чтобы все мои подопечные были заняты. В моем отряде 43 человека, из них работают 27, а это уже хорошо.

Как и во многих других пенитенциарных учреждениях, в «Черном беркуте» сложно с работой – промышленной зоны нет, поэтому заключенные заняты только на хозяйственно-бытовых работах учреждения.

Что касается осужденных ПЛС, то законом для них не предусмотрено создание специальных трудовых помещений. При этом многие из них неоднократно высказывают желание работать.

Анатолий Викторович отбывает наказание за хранение наркотиков, это его шестая «командировка», так здесь называют судимости. Первую он получил в 22 года, с тех пор около 15 лет провел в колониях:

– Ну там есть промежутки, конечно, которые на воле провел, работал, женился, но не мог долго удержаться. Планирую, что это моя последняя «командировка». Загадывать не буду, но хотелось бы в последний раз. Меня ждет семья: жена, двое детей и старенькие родители. Хочется им помочь.

– Не устали от тюремной жизни?

– Устал, конечно, но что поделаешь? Может, с одной стороны, это и к лучшему… Здесь я веду здоровый образ жизни, живу по распорядку, наркотики не употребляю. А вот на воле приятелей уже не осталось – все умерли, а я еще жив и неплохо себя чувствую.

Валерий Вальтерович, дневальный, отвечает за порядок в отряде, по его словам, «следит за тем, чтобы ребятишки не мусорили». О том, как попал сюда, рассказывает неохотно:

– За незначительную кражу мне дали 5 с половиной лет, хотя можно было ограничиться 15 сутками. Три года уже отсидел, а учитывая изменения в законодательстве, может и мне скинут немного, так как я вреда никому не приносил, ну, кроме морального. Я надеюсь, что меня скоро отсюда выпустят. Сейчас у нас все нормально, не скажу, что здесь хорошо, но по быту все нормально. Я сидел в советские времена, разница – земля и небо. Раньше по быту было очень тяжело, в пищеблоке есть нечего, даже чай в дефиците был. А сейчас здесь магазин есть, привозят продукты на заказ, даже мороженое могут привезти. Наши зэки в столовой работают и сами говорят, что готовят по-домашнему. Когда состав контролеров присутствует на обеде, у них слюнки текут.

В меню осужденного входят компот, кисель, чай, молоко, кефир, масло, колбаса, сыр и многое другое, что не каждому заключенному было доступно на воле.

С каждым годом расходы на пенитенциарную систему продолжают расти, за последние пять лет бюджет КУИС вырос на 54%. На содержание одного заключенного в 2012 году расходовалось 580 тысяч тенге.

В неволе у заключенных появляется много времени на хобби и развитие творческих способностей. На территории колонии действует клуб, в котором часто устраиваются мероприятия, организуемые самими заключенными. Администрация поощряет активистов, положительные рекомендации дают возможность как можно быстрее выйти на свободу.

Алмат Инмангазин получил 6 лет за грабеж, о предыдущих судимостях он предпочитает не распространяться. О том, как втянулся в музыкальное творчество, говорит просто: «Как приехал, сразу начал петь, до этого такого за мной не наблюдалось. Пришел в клуб, вижу, пацаны поют, тогда я тоже подтянулся, и у меня пошло».

«Локалка» пожизненно осужденных – настолько режимный объект, что доступ на территорию имеют не все сотрудники. В блоке для ПЛС у всех осужденных одна и та же статья — 96, часть 2 – особо тяжкое преступление: убийство двух и более человек. В 16 камерах, или, если точнее, в клетках площадью 25 метров, сидят по трое-четверо убийц. Подбирают их по психологической совместимости. Помещения называют клетками, потому что со стороны окна и двери установлены дополнительные решетки. Всего от входной двери блока до камеры пять стальных решеток.

Рассказывает начальник отряда ПЛС Алмаз Кабылов:

– Из дела одного из смертников: «распивал спиртные напитки в компании в доме одной женщины, потом изнасиловал и убил свою собутыльницу, затем принялся за детей – изнасиловал мальчика и девочку, они потеряли сознание. Убил соседа, за это время дети очнулись и успели убежать и спрятаться, потом его арестовали».

Я стараюсь не вспоминать об этом. Потому что прежде всего я должен исполнять свои обязанности. Заключенные, конечно, делятся между собой по воровским понятиям: кто убил женщин и детей, а кто сел за достойные бандитские разборки – с мужиками воевал… Но мы на это не смотрим. Наша обязанность – проследить за исполнением наказания.

– Стоять наверху и расстреливать невинных людей – разве на такое способен здравый человек? Есть преднамеренные убийства, но основная масса осужденных совершили свои кровавые дела под воздействием алкоголя.

Осужденный Н. очнулся в полиции весь в чужой крови. Помнит только, что выпивал с друзьями – и больше ничего. Когда он выпил, то поссорился с тремя друзьями, завязалась драка, он убил их всех. Вышел на улицу, ограбил и убил случайного прохожего, зашел в магазин, там ему отказались продавать спиртное, он напал на продавщицу, но получить бутылку так и не вышло. Тогда он зашел в квартиру, где была не заперта дверь. В прихожей увидел незнакомую женщину, попросил его накормить, она испугалась и отказала ему. Тогда он накинулся на нее и начал душить, она стала звать на помощь, на ее крики из спальни выбежал муж, тогда убийца спрятался за дверью и ударил мужа по голове ножом. После принялся за жену. Несмотря на то, что он нанес ей несколько ножевых ранений, она выжила. Она потеряла сознание, и он подумал, что она мертва. После всего этого на кухне пожарил себе яичницу, поел и ушел. На улице на него наткнулся наряд полиции, забрали в участок. Когда мы с ним общались, он говорит, что помнит, как пил и начал драться, а потом у него провал вплоть до того времени, как очнулся в СИЗО. Я задал ему вопрос: «Ты сам вину свою признаешь?». Он отвечает: «Ну, коль на мне вся кровь, значит, это я убил их всех».

Заключенные ПЛС нередко пишут заявления о том, что хотели бы побеседовать со священнослужителем. И тогда раз в месяц сюда приезжает священник Житикаринского прихода отец Максим:

– Самое страшное – это слушать их исповеди, волосы дыбом встают. Многие раскаиваются и поэтому встали на религиозный путь. Говорят, что молятся за души убиенных. Есть такие, кто вообще не признает свою вину. Третьи признаются в содеянном и спокойно рассуждают об этом. Вроде как в магазин сходил, но не в тот – «зря я туда зашел…». И все говорят, что бес их попутал.

Из соображений безопасности во время встреч и свиданий заключенных помещают в эти клетки. Они отбывают настолько тяжелое наказание, что каждое новое совершенное преступление не отразится на их судьбе.

Для таких преступников комиссия определяет строгие условия содержания в течение первых десяти лет. Если за это время заключенный зарекомендовал себя с положительной стороны, то его переводят на обычные условия содержания. В отличие от тех, кому смертную казнь заменили на помилование, осужденные на пожизненное лишение свободы после 25 лет отбывания наказания имеют шанс на получение УДО.

Осужденному ПЛС разрешается два краткосрочных свидания в год, одна посылка и одна бандероль. Предметы первой необходимости и медикаменты поступают без ограничения. В самом блоке могут оказать на месте любую медицинскую помощь.

Распорядок дня этих заключенных ничем не отличается от других, только у ПЛС он намного строже. Если заключенные других режимов могут свободно передвигаться по территории своего локального участка, то смертники и ПЛС даже в душ идут в наручниках и в сопровождении контролеров.

Железные кровати, стол, стулья, раковина и унитаз – нет возможности даже естественную нужду справить уединенно. Кроме того, заключенные круглосуточно находятся под внешним наблюдением. Моральный климат в этих камерах-клетках очень тяжелый, сокамерники могут поругаться, но до физического насилия дело не доходит. Малейший шум привлекает внимание контролеров, вызывается начальник отряда, оперуполномоченные и психолог, которые начинают разбираться в ситуации.

Как только звучит «Господа осужденные, на позицию!» – все вскакивают и становятся в позу с открытыми ладонями. Заключенные в этом блоке строго выполняют все команды.

Обитатели этих клеток не отличаются контактностью, к тому же сказались обиды на моих коллег-журналистов. В предыдущие контакты со СМИ журналисты приписали им большее количество жертв, к примеру, тем же каннибалам. Поэтому в наш приход, несмотря на уговоры, все заключенные ПЛС отказались дать интервью.

Знаменитый узник Владислав Челах отбывает наказание в такой же камере в похожих условиях. Как только его перевели сюда, он сразу написал письменный отказ от всех контактов со СМИ.

Заключенные ПЛС имеют право на общение, переписку и адвоката. В сутки они имеют право на одну прогулку во внутреннем дворике. Сверху дворик просматривается контролерами, он еще более узкий, чем камера, но зато целых два часа можно дышать свежим воздухом. Каждые 10 дней им выдают свежие газеты и книги, кроме того, в камере есть радио и телевизор, по которому в установленное время смотрят передачи телеканала «Хабар».

Во время беседы с психологом почти все заключенные жалуются, что устают от сокамерников, от стен, что у них дефицит впечатлений. Подъем, перекличка, завтрак, обед, прогулка – изо дня в день ничего не меняется. Это жизнь в пределах одной камеры.

В этом блоке собраны насильники, педофилы, каннибалы, которые будут отбывать свое наказание от приговора до самой смерти. Несмотря на то что заключенные ПЛС несут наказание в невыносимых для людей условиях, сотрудники колонии не могут припомнить ни одной попытки суицида.

Заключенных поддерживает надежда, что Бог их простит и что в законодательство будут внесены изменения.

Voxpopuli.kz Автор — Райхан Рахим