Особое безумие

Показ в киноклубе Олега Борецкого документального фильма «Гергиев. Особое безумие» предварила реклама, поданная с придыханием и пиететом. Посольство Швейцарии посодействовало доставить этот фильм. Его, типа,  больше нигде невозможно увидеть.

Я, признаться, ожидала фильм-концерт. Очень хотелось послушать музыку в хорошей акустике, а современный кинотеатр – это акустика, не уступающая порой живому концерту. Dolby Digital Surround, всё же. А иначе, зачем туда было вообще ходить?! Кстати, звук в Цезаре был не выставлен. Оркестр должен звучать как вживую, а звучало тихо. И вообще никак.

Это оказался фильмец, сделанный фотографом Лондонского симфонического оркестра Альберто Венцаго на коленке. Снятый ручной камерой на трясущихся руках. Я понимаю, что документальное кино не предполагает штативов, рельс или подъемного крана для оператора. Но

расфокус, тряска, от которой кружится голова – это, безусловно, пленочный брак, а не эстетская стилистика фестивального кино

Оно, разумеется, было черно-белым! Типичное «кино не для всех», а как раз для членов киноклуба Олега Борецкого.

Длинноты, долгие проходы, проезды, дикие ракурсы из-под локтя, «отрезанные» головы. Были и хорошие черно-белые кадры, подтверждающие профессиональную принадлежность Альберто Венцаго к фотографам, но как только я отмечала этот факт, опять появлялись чьи-то затылки, начиналась мешанина и вредная для зрения скачка по фокусам. Музыки, ради которой я пришла – не было. Осколки и фрагменты репетиций, настройка оркестра. Если вдруг и показывали кусок концерта, то на фоне разговоров, шума поезда, ударов топором по снегу. У Альберто Венцаго не было приличной аппаратуры записать саундтрек. Это понятно.

Я понимаю, что завышенные ожидания – суть причина всех жизненных разочарований. Допустим, картина не о музыке, а о Гергиеве, но даже при этом условии  её было дико скучно смотреть. Коротко – фильм об одержимом особым безумием работоголике, титане, гении.

Разговоры да разговоры.  По большей части, банальные разговоры ординарных людей.

Сам Гергиев с пафосом, с дикой серьезностью рассуждает о своём ремесле по-английски, хотя и по-русски он далеко не златоуст

Не сравнить с очень интересными собеседниками — Юрием Темиркановым или Геннадием Рождественским. Монологи Гергиева  выстроены по схеме: «Великие дирижеры делали то и это, я делаю это и то». Понятно, что он тоже из великих. И знает об этом. Лавровый венок прочно сидит на этой голове.

Ежегодно, много лет, Гергиев устраивает Пасхальный фестиваль, объезжая по транссибирской магистрали 14 тысяч километров, давая по концерту в каждом городе. Абсолютно бесплатно для себя и своего оркестра. Это вызывает много вопросов. Небедный человек Гергиев  творит благо — во время Пасхи, заметьте. Доморощенные психоаналитики могут заподозрить мотивацию греха и его искупления. Но оркестр? Ему за какие грехи? В фильме  девушка-оркестрантка устало говорила, что ей даже нравится так путешествовать. Все равно дома у нее нет, и никто ее там не ждет. Хотя  муж и родители всё же имеются. Нельзя уравнивать героя-харизматика и простых обывателей.

Почитайте статью John O’Mahony из Гардиан «Король-демон из ямы» (https://www.theguardian.com/music/1999/sep/18/classicalmusicandopera). Тут собраны все слухи о закрытом и мрачном маэстро, даже упоминается глумливая  сатирическая повесть Кирилла Шевченко «Призрак оперы N-ска», о которой в статье говорится, что она совпадает с реальностью на 75 процентов,  по сведениям  инсайдеров  из театра.

Открываются устрашающие картины тирании и деспотии, репетиции по 18 часов, рабочий день до 3-4 часов ночи, страх бесправных оркестрантов, шутки про «все надели памперсы?», «профессиональный ГУЛАГ» и прочее

Где-то читала, что его уже не приглашают в прославленные театры, типа Метрополитена, потому что он всегда и везде опаздывает. Естественно, если он не спит до 3 – 4 часов. Вот и опаздывает.

Фильм откровенно апологетический, и внимательный зритель заметит, как осторожно разговаривают музыканты, как явно они смущены и не расположены к откровенностям. В той же нашумевшей статье Гардиан автор приводит слова Гергиева: «Не говорите со слишком многими людьми! Если вы поговорите со слишком многими людьми, я с вами больше не буду разговаривать». Альберто Венцаго не заметил ничего лишнего и донес одни преувеличенные восторги. В фильме нет никакой внутренней драматургии, а в жизни этого коллектива она есть, о чем можно только догадываться.

Всё здорово, все прекрасно, подвижническая деятельность дирижера, который несет свет подлинного искусства с самые медвежьи углы, типа больших промышленных городов России. Но об этом можно было поведать в 15 минутах экранного времени. Существуют же монтажный стол и ножницы. Но тогда получилась бы крепкая и профессионально сделанная документалистика. Но Олег Борецкий ни за что бы ею не заинтересовался.  Зато растянутый, рыхлый, отменно длинный фильм претендует на художественные достоинства. Которых нет.

Перед нами опять адское мурло «современного искусства»,  которое совершенно уничтожило всяческие критерии

В этом  фильме нет того, что смирило бы меня с демоническим и харизматичным дирижером Гергиевым. Нет его музыки.  Смотреть остальное  мне недосуг. Преувеличенных восторгов нашей культурной публики не понимаю. Вероятно, этот фильм может быть интересным для иностранцев. Как же! Посмотреть на огромную холодную страну гипербореев, на эти многие тысячи километров снега, на эти пейзажи из окна поезда, на эти хрущевские микрорайоны  где-то в Норильске, где то…

Где живут люди с песьими головами.