Инцесты и суициды — негласная норма нашего общества — психолог

Казахстан по количеству суицидов занимает лидирующую позицию в мире. Эта проблема сохраняется уже в течение 10 лет. По количеству суицидов несовершеннолетних наша страна частенько занимает первые места. Что происходит с нашими детьми и что делать? Об этом разговор с психологом Ириной Волковой.

— Ирина Владимировна, такие ужасающие данные. Трудно в это поверить. Если для кого-то это новость, то для вас нет. Потому что проблема сохраняется на протяжении долгого времени?

— Ко мне часто идут родителей тех деток, которые в силу разных обстоятельств ушли из жизни. Это продолжается уже несколько лет, и раньше такие случаи были, просто о них не так много говорили. Родители стеснялись это озвучивать, доходило вплоть до искажения истинной причины гибели ребенка. Говорили о несчастных случаях, о чем угодно, но только не о душевных переживаниях, приведших к этой трагедии. В настоящий момент ситуация меняется. Родители, общество пытаются понять – почему это происходит? Думаю, что нет однозначного ответа на эти вопросы. Тому, кто ответит, можно дать премию. Это очень сложная многогранная тема. Из того, что я видела в своей работе, мне кажется, что суицидальные попытки, завершенные

суицидальные попытки – это не просто следствие сложных психологических переживаний – страх перед экзаменами, страх не оправдать надежды родителей, — а еще кое-что

Общество меняется. 10 лет назад мы были другими. Подростки тоже были несколько другими. Меняется ментальность, мода на стиль и образ жизни, стилистика молодежного общения. Сегодня она такова, что очень многие подростки – это такой сложный контингент, уже вроде не дети…

Ирина Волкова

— Но еще не взрослые.

— И в чем-то они чувствуют себя состоявшимися, самостоятельными, имеющими возможность себе что-то позволить, сказать какое-то веское слово, но в чем-то это им не дано. Наше общество – оно особенное.

Мы отличаемся от демократического Запада, где отношения между родителями и детьми уже много лет другие. Родители там свободнее относятся к желаниям детей

Замкнутость

— А у нас как?

— У нас очень велика сила традиций. И не только среди казахского населения, а у всех, кто здесь живет. Потому что мы так или иначе перемешаны, и мы имеем восточную ментальность, азиатскую.

У нас очень большая дистанция между родителями и детьми

Подростки стесняются поговорить с родителями о своих возрастных половых потребностях, о своих интересах, которые заведомо не разделяются родителями, о стремлениях проявить себя как взрослый человек – что-то попробовать. Известно, что родитель это жестко пресечет. И таких попыток нет. И еще учитывайте наследие советского периода. Я работала с подростками: одна группа от 13 до 16 лет, вторая от 16 до 19 лет. Одни ехали за рубеж заканчивать среднее образование, другие, получив образование здесь, ехали туда поступать. Мы готовили эти группы по предметам, проводили психологические игры, тесты. Через некоторое время поехали посмотреть, как наши дети там живут и были страшно удивлены, когда нам сказали, что среди наших детей самый высокий процент суицида, криминала, откровенного мордобоя, когда они попадают в полицию, заканчивают программу и возвращаются. Самый большой процент девочек, которые беременеют, сходят с программы, депортируются. Почему?

— А рядом с вами они пушистые, хорошие.

— Мы их готовим, отправляем. Это дети из благополучных семей.

— Это от того, что нет взаимопонимания со старшими?

— Мы нашли ответ. Нам подсказали люди, которые за ними наблюдали. Они сказали, что

наши дети не способны обратиться за помощью

Есть большая комната на двоих, где даже две раковины, оба чистят зубы одновременно. В комнате живут люди, разные по биологическим часам – жаворонок и сова. Это неудобно. Один вечером слушает музыку, активен, а другой уже хочет спать, чтобы встать в 5 утра и разминаться, слушать музыку. Любой западный подросток – француз, канадец, австралиец — через пару дней скажет людям, которые следят за их состоянием и самочувствием: «Сосед супер-пупер, но мы жить вместе не можем. Мы разные. Нам некомфортно».

— То есть терпеть они не хотят. А наши — наоборот.

— К нашим подходят, спрашивают: «Какие проблемы?» Ведь эти люди не первый год работают. Они видят, что человек не выспался, плохое настроение, самочувствие нехорошее, что-то не нравится. А наши говорят: «Все ок. Все здорово». То есть

наши привыкли терпеть, преодолевать свой дискомфорт. Какое-то время компенсаторные механизмы работают. Но всегда есть последняя капля

Если человек сильный духом, то он стукнул того, кто ему капнул последнюю каплю.

— Вы же говорите, что наши там не стеснялись ударить?

— Да. Стукнул – и попал в полицию. А кто послабее, тот держал в себе, никому ничего не говорил. Может быть масса причин, вызывающих дискомфорт. В конечном счете – суицид. У нас тоже большая проблема в том, что дети боятся обратиться за помощью к самым близким людям.

— Я могу дополнить статистикой. Когда эту проблему начали изучать иностранные специалисты, то выяснилось, что у нас родители уделяют детям всего 20 минут в день.

— Так и есть. Причем,

если бы эти 20 минут были такими, что они сели глазами друг к другу, руки вместе – есть настрой чем-то делиться

Чаще всего 20 минут – это поверхностные вопросы. Ребенок еще не настроился поделиться наболевшим, а еще нужна обратная связь.

Семейное насилие и инцесты

— Ирина Владимировна, давайте вспомним себя в подростковом возрасте: если нет взаимоотношений с родителями близких и теплых, то садиться уже не очень и хочется. Когда ты воспринимаешь себя взрослым человеком, а другие тебя воспринимают ребенком, то ты и не делишься. Наверное, намного раньше надо начинать?

— Это не самоцель — родитель пришел и с ним надо делиться. Главное, чтобы у ребенка было уважение к родителю и потребность рассказать. Если потребность есть, то ребенок найдет способ подойти. Но потребности у наших детей нет. Это наша ментальность. Многие родители говорят: мы не разговариваем с детьми о чувствах, о любви, о взаимоотношении полов, о сексе – это вообще табу страшное как для девочек, так и для мальчиков. Поэтому

у нас — и это в вашей статистике не сказано — очень высокий процент инцестов

Наши дети подвергаются…

— Семейному насилию.

— Насилие у нас поколениями воспитывается, сексуальные контакты среди родственников — чуть ли не норма жизни

И некоторые говорят: «А что такого? Это же родственник. Я же не за пределами семьи».

— Это тоже происходит?

— Это имеет место быть. Об этом не говорят ни в какой статистике.

— Вы-то уже давно такое слышите! 

— Я полгода работала в одной их государственных клиник, там была гинекологическая и урологическая специализация. И за полгода у меня было 4 инцеста в семье.

Из 4 случаев инцеста только одна девочка была решительно настроена — они вместе с мамой эту тему обсудили, чтобы дело дошло до конца, чтобы был суд и отцу дали наказание

В основном это все скрывается. У меня были и другие пациенты — вот, например, 3 года назад. Мужчина «общался» с племянницами своей жены. Его пожурили, поругали. Она с ним живет дальше. Родила от него очередного ребенка. Потом опять приходит — все у него повторяется…

— Это частные случаи?

— Думаю, это не частный случай.

— А вы поднимали этот вопрос с психологами?

— Поднимали. Но далеко не каждый психолог принимает таких людей. И не часто люди обращаются. Психологи часто сталкиваются с таким: приходит молодая женщина 25-35 лет с проблемами в семье. Она либо замужем, с мужем проблемы, или не замужем – это ее беспокоит. Когда они начинают с ней прорабатывать ее детство, всплывают эти темы — инцест, насилие. Кто-то говорит об этом со слезами, в стрессе, потому что она впервые в жизни вытащила из себя эту информацию. Это ее угнетало. Она не могла этим поделиться. А кто-то говорит об этом совершенно спокойно.

— И что с этой ситуацией? Мы говорили о минимальных доверительных отношениях между взрослым. А здесь тогда что?

— Тоже самое. Я говорю: «Почему не сказала об этом маме, бабушке?» «Боялась, что будут ругать. Мне угрожали» и так далее. Первое, что родитель должен внушить ребенку, что мы – друзья. Ты – мой любимый ребенок. Я всегда на твоей стороне. Любой конфликт, любой инцидент — расскажи, мы вместе найдем выход. Если об этом говорится с момента, как у ребенка появилась членораздельная речь, вот тогда оно все плавно перетекает в то, что ребенок умеет себя защищать. Он понимает, что его тело недоступно никому и никто не имеет права прикасаться руками или чем угодно. Тогда он сможет обратиться к родителю.

— Ирина Владимировна, некоторые родители могут сказать – с удовольствием, но времени нет. Ребенок полдня в школе, потом на каких-то занятиях, вечером все уставшие, невозможно. В какой-то степени перекладываем на школу. Сейчас во многих школах, если не во всех, есть психологи, на которых возложили огромную ответственность. Особенно перед ЕНТ начинается активная работа. Я вижу, что пытаются, но при этом признают, что квалифицированных школьных психологов очень мало.

— Возможно, их и много. Но на всю школу один психолог. В одной школе учащихся от 500 до 2000.

— По-разному.

— Пусть даже 100 человек. Из 100 человек видно, кто себя плохо чувствует. Но их же не 100 на самом деле! Это надо еще наладить контакт с родителями. Я думаю, что в школе на психолога возлагаются совершенно другие ответственности и обязанности. Это зависит непосредственно от директора школы, от администрации. Я много разговаривала на базе ассоциации именно со школьными психологами. Они все жалуются на то, что им четко определен сектор, куда можно лезть, а куда нельзя. Чаще всего они являются буфером между родителями и учителями. Конфликтные ситуации сглаживают. Чаще всего их функция – рассортировать и родителям указать, кому дальше вести их дите. А заниматься коррекционными или психотерапевтическими моментами в школе…

— Ирина Владимировна, а если подходить практически? Когда нужно бить в колокола? Что должны увидеть родители? Когда нужно почувствовать, что все складывается негативно, чтобы уберечь ребенка от этого шага?

Когда ребенок не идет на контакт, когда родители не знают его круг общения, когда они видят, что он замкнулся в себе – он в компьютере или в телефоне – это опасные симптомы

— Некоторые скидывают на переходной возраст — мол, он просто не хочет говорить.

— Опять же нужно дифференцировать.

Здоровое базовое психологическое состояние ребенка – он скорее открыто позитивен, чем замкнут. Он активен, жизнерадостен

Если он замкнут, то нужно разбираться, в чем причина. Либо это безответная любовь. В этом возрасте это частая проблема.

Мода на наркотики

— Я могу привести первых 3 причины, по которым подростки чаще всего делают последний шаг. Несчастная любовь, ссоры с родителями и страх перед будущим. Еще можно назвать одну причину, о которой мы пока не говорили. Когда дети принимают психотропные вещества…

— В начале беседы я говорила, что меняется ментальность, меняется мода на социокультурные развлекательные мероприятия. Если 20 лет назад могли купить дешевое вино и по 50 грамм выпить перед концертом…

— И чувствовать себя прекрасно, то сейчас…

— Сейчас молодежь выбирает преимущественно другие методы расслабления и развлечения. Это всевозможные наркосодержащие, психотропные мощные вещества.

— Это можно внести как четвертую причину в список.

— Я бы сказала, что это №1. Ребенок со здоровой психикой, условно говоря, потому что понятие «здоровая психика» имеет границы, знает, что его могут поругать, но в любом случае помогут. В такой семье ребенок никогда не покончит жизнь суицидом. У меня был случай. Здоровая благополучная семья. Несчастная любовь. И ребенок сбрасывается с 12 этажа. Этот случай был у нас в городе, не буду говорить, в какой школе, 2 года назад. Пришли родители – милейшие люди. Они знали, чем он занимался, в какой школе учится, круг общения.

— Близкие отношения…

— Но

тот факт, что ребенок употреблял наркотические вещества, они узнали только после вскрытия. И то отец не сказал маме,

чтобы образ погибшего ребенка остался светлым.

— Чтобы не травмировать?

— У него была несчастная любовь. Ему 15 лет. Девушке — 18. Родители отмахнулись – таких в твоей жизни будет много. И он не справился. Он писал красивые песни. Он страдал. И слетел. Такая симптоматика «полета» присутствует в этих веществах.

Виноваты ли экзамены?

— Вы можете связать выпускные экзамены с большим количеством суицидов?

— Безусловно, это мощный стрессогенный фактор.

— Виноваты ли выпускные экзамены? Как считают многие родители, стресс, который испытывают выпускники, для них слишком большой.

— Нельзя сбрасывать со счетов отношение родителей к тому же ЕНТ. ЕНТ дает возможность поступить в вуз безболезненно и без денег. Поэтому,

когда подходит период ЕНТ, больше всего мандраж у родителей. Они трясут своего ребенка

— Тогда нам нужно успокоить родителей. Давайте практически. Что делать?

— Нужно определиться, что важнее: здоровый и живой ребенок или со сломанной психикой, ненавидящий их… Это если он вообще останется жив.

— А сколько в среднем стоит поход к психологу?

— В среднем от 5 000 до 10 000 тенге. Бывают такие случаи, мама приходит с ребенком – протестируйте, посмотрите, помогите. Видно, что семья несостоятельная. И люди отказываются, хотя я говорю: пожалуйста, если ребенок хочет и чувствует пользу – приходите. Оплата – как получится. Были единичные случаи, что приходили. Но чаще всего не приходят. Приходят те, где есть договоренность в семье об оплате. Оплата – это как… если человек что-то нашел, он это не ценит. Нашел – потерял.

— В то же время вы отметили, что с каждым годом увеличивается количество тех, кто обращается к специалистам.

— Обращается очень много людей. Платно.

— Потому что одно время было какое-то недоверие.

— Здоровье бесценно, особенно здоровье ребенка. Если собственного здоровья нет, то и у ребенка его не будет. В первую очередь нужно следить за собственным психическим, психологическим, физическим состоянием. Потому что это очень взаимосвязано. У здоровых родителей здоровые дети. А если родители работают с утра до ночи, ребенок в школе, потом на секции, в 9 вечера приходит домой…. Вчера у меня была такая девочка. Она сидит и засыпает. При том, что по собственной инициативе ходит. Ей это интересно, важно, есть прогресс. Я ей говорю: «Почему ты спишь?» Она говорит: «Я была в музыкальной, потом в художественной».

— Перегрузка?

— Конечно. «Потом я прихожу в 9 часов и должна делать уроки. А потом, когда родители думают, что я сплю, я с друзьями в телефоне».

— Я думаю, родители должны брать это на себя.

— По крайней мере, внимательно считывать состояние ребенка. Если у него нарушен аппетит – пониженный или повышенный, если пониженное настроение, ребенок нервозный, начните с педиатра, невропатолога, объясните свои страхи, спросите учителей – как они его видят в школе? Потому что родители видят своими глазами, а педагоги совершенно по-другому. Потому что дети амбивалентные. И при родителях очень хитрые. Это все очень важно.

— Спасибо! Крепкого вам здоровья!

Видеоверсию смотреть здесь.