Казахстан и геополитические проекты США и Китая в Центральной Азии

Центральноазиатское бюро аналитической журналистики (CABAR), которое является проектом Института по освещению войны и мира (Великобритания), опубликовало программную статью ведущего синолога Казахстана, доктора политических наук Константина Сыроежкина о развитии геополитических тенденций в Центральной Азии.

Почему, в отличие от ЕАЭС и политики России, Экономический пояс Шелкового Пути и политика Китая в Центральной Азии начинают позитивно оцениваться Западом? Насколько плотно действия КНР в ЦА «стыкуются» с американской политикой в регионе? Каковы перспективы участия Казахстана в этих геопроектах? Таковы главные тезисы статьи ученого.

Три проекта — три разных цели

Константин Сыроежкин

На сегодняшний день конкурирующими в Центральной Азии являются три геополитических проекта – американский проект «Новый Шелковый путь», российский проект «Евразийский союз» и китайский проект «Экономический пояс на Шелковом пути» (ЭПШП).

Все три проекта появились почти одновременно и были обусловлены изменением политики инициировавших их государств по отношению к Центральной Азии

В октябре 2011 года В. Путин озвучил идею создания «Евразийского союза» на основе интеграции России, Белоруссии и Казахстана. (Хотя сама идея евразийской интеграции постсоветского пространства, безусловно, принадлежит Нурсултану Назарбаеву и относится 1994 году, тем не менее, в сегодняшнем своем виде ЕАЭС является российским геополитическим проектом. Именно в геополитическом контексте «Евразийский союз» рассматривался В. Путиным, а дополнение «экономический» получил по настоянию Н. Назарбаева).

В ноябре 2011 года тогдашний госсекретарь США Хиллари Клинтон предложила новую стратегию США по отношению к Центральной Азии, получившую название «Новый Шелковый путь» — The New Silk Road. (Эта стратегия является продолжением появившейся в середине 2005 года новой интеграционной модели по отношению к региону – концепции «Большой Центральной Азии». По мысли автора этой концепции главы Института Центральной Азии и Кавказа Фредерика Старра, новый регион создается в результате включения Афганистана в состав Центральной Азии и позиционируется как естественно связанный с Южной Азией).

Концепцию формирования «экономического пояса на Шелковом пути» в сентябре 2013 года предложил председатель КНР Си Цзиньпин во время его турне по четырем государствам Центральной Азии.

Казахстан, так или иначе, вовлечен во все три проекта, но его участие в них имеет различные уровни и цели.

Экономический пояс Шелкового пути и Морской Шелковый путь

Странная логика Вашингтона

Американский проект «Новый Шелковый путь» в Казахстане не отвергается, хотя говорят о нем все реже, как на официальном, так и на экспертном уровне. Это объясняется, с одной стороны, отсутствием как конкретики в этом проекте, так и финансирования для него. А с другой ‑ изменением подходов самих США к этому проекту. Сегодня на политическом уровне в США об этом проекте почти не говорят, предпочитая делать акцент на перспективах его «сопряжения» с китайским проектом ЭПШП.

При этом нельзя не отметить и того обстоятельства, что оба американских проекта в регионе ‑ «Большая Центральная Азия» и «Новый шелковый путь» – части стратегического планирования Вашингтона, нацеленного на трансформацию всей Евразии в масштабное подконтрольное геоэкономическое пространство, включающее в себя регион Каспия, Центральную Азию, Средний Восток и Южную Азию.

Суть этого плана состоит в том, чтобы связать в единое военно-стратегическое и геополитическое целое Центральную Азию и Афганистан, а затем связать «Большую Центральную Азию» с так называемым «Большим Ближним Востоком», который, по планам американских стратегов, должен был контролироваться Западом

Другой целью этих проектов является обособление этого расширенного региона и его вывод из-под влияния других сильных держав – России, Китая, Ирана.

Третья цель ‑ вывести Афганистан из-под дестабилизирующего влияния таких соседей, как Пакистан и Иран, и привязать эту страну к более стабильному региону Центральной Азии. По той же логике Афганистан выступает в данной стратегии в качестве важного узлового пункта и перекрестка строящихся торгово-транспортных путей.

Логика довольно странная. Поскольку, как нестабильное во всех отношениях государство, Афганистан является лишь центром сосредоточения усилий государств Центральной Азии по его социально-экономической стабилизации, но никак не в качестве некоего геополитического центра или модели развития для соседних государств.

Главный недостаток этой концепции заключается в том, что она не учитывает не только интересов России, Ирана и Китая в регионе, но и интересов самих государств Центральной Азии

Во всяком случае, о них ее разработчики ничего не говорят. И это одна из основных причин, по которой оба проекта не были приняты не только Россией, Ираном, Китаем и государствами Центральной Азии, но и достаточно критично восприняты со стороны западных экспертов, в том числе и американских.

Действующий транспортный коридор «Европа — Кавказ — Азия» ТRАСЕCА. Его развитие напрямую будет зависеть от ЭПШП

Два наиболее реальных проекта на Евразийском пространстве

Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и «Экономический пояс на Шелковом пути» (ЭПШП) ‑ два наиболее реальных проекта на Евразийском пространстве. Каждый из них имеет свою концептуальную основу и обладает целым рядом плюсов и минусов. Учет этих обстоятельств и позволяет дать оценку как самим проектам, так возможностям и проблемам их взаимодействия, а также характеру участия в них Казахстана.

Главное, что обращает на себя внимание – концептуальное различие проектов. Хотя нельзя не признать и того факта, что концептуальное целеполагание пока четко не определено ни в том, ни в другом проекте.

ЕАЭС представляет собой интеграционный проект, ориентированный на постсоветское пространство и имеющий своей главной целью реиндустриализацию входящих в него стран,

а также создание единого экономического пространства, предусматривающего свободу передвижения товаров, услуг, капиталов и рабочей силы.

• При этом вполне очевидно, что на период экономической модернизации требуется обеспечение умеренного уровня протекционизма для создания благоприятных условий для производителей новой продукции. А это означает, что реиндустриализация не может проходить в условиях полной открытости по отношению к глобальной экономике.

• Во-вторых, важны не только защищенность, но и структура, и размер внутреннего рынка. С одной стороны, важно, чтобы на нем были незаполненные ниши, предоставляющие развивающимся странам возможность для реализации своего потенциала. С другой стороны, не менее важно, чтобы партнеры по интеграции были заинтересованы в «подтягивании» развивающихся стран в технологическом плане и в плане уровня жизни.

• В-третьих, воссоздание и создание новых производственных комплексов в рамках ЕАЭС требует достаточно широкого и платежеспособного внутреннего рынка. Именно поэтому ЕАЭС ориентирован на расширение числа участников и буквально «вынужден» обеспечивать полноценное развитие всех своих участников.

Вполне естественно, что в дальнейшем возможно расширение сфер функционирования ЕАЭС за счет вопросов создания валютного союза, единого энергетического рынка, координации в вопросах внешней политики и расширения политического содержания в его деятельности. В более отдаленной перспективе, как это было предложено В. Путиным, возможно превращение ЕАЭС в один из центров полицентричного мира.

Возможности ЕАЭС

Шесть проблем ЕАЭС

Что касается сложностей, связанных с практической реализацией ЕАЭС, то их немало. Если абстрагироваться от влияния внешнего фактора, основные проблема практической реализации проекта сводятся к следующим.

Главная проблема связана с различием в видении конечных целей евразийской интеграции в государствах – членах союза.

Для России и лично В. Путина – это преимущественно геополитический проект, хотя для удовлетворения амбиций своих коллег он и готов начать с экономики.

Для Н. Назарбаева – это исключительно экономический проект, хотя его сомнительность вполне очевидна уже сегодня, тем более что чисто экономические задачи можно было решать, не выходя за рамки Таможенного союза.

Для А. Лукашенко, А. Атамбаева и С. Саргсяна – это стремление получить от России как можно больше экономических преференций, по сути, ничего не давая взамен.

Основной недостаток этого проекта в его сегодняшнем виде заключается в том, что он не предлагает его участникам ничего, кроме унификации экономических условий, предполагающей создание общего режима свободного движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы.

В этих условиях достичь необходимого для успешной интеграции единства достаточно сложно. Нужно предложить нечто такое, что действительно создавало у политических лидеров и политического класса нужную мотивацию.

Вторая проблема – как преодолеть доминирующую в настоящее время на постсоветском пространстве транзитно-торговую парадигму, которая к тому же активно продвигается Китаем и США под видом идеи «открытой модели» интеграции в Центральной Азии.

Третья проблема – стремление России форсировать процесс расширения ЕАЭС и усиления в нем политической составляющей. Хотя открыто против этой политики никто из членов ЕАЭС не выступает, она негативно воспринимается не только общественным мнением, но и политическим истеблишментом Белоруссии, Казахстана, да и других государств-членов.

Четвертая проблема – доминирование национального эгоизма. Партнеры по ЕАЭС, к сожалению, не считают необходимым и возможным учитывать проблемы и интересы друг друга. Причина ‑ неравновесность экономической мощи государств-партнеров, что подпитывает подозрения относительно того, что интеграционные процессы Россия использует исключительно в своих интересах. Тот факт, что Россия от них существенно теряет, национализирующемся сознанием других государств-членов, как правило, игнорируется.

Пятая проблема – низкая конкурентоспособность Казахстана по сравнению с Белоруссией и в особенности с Россией, а также доминирование в казахстанском экспорте товаров сырьевой направленности.

Шестая проблема – санкционная политика Запада в отношении России, которая, пусть и косвенно, но оказывает влияние на экономику других государств-членов и делает дальнейшую интеграцию с Россией малопривлекательной. Особенно учитывая два важных обстоятельства. Во-первых, кроме России, никто из государств-членов ЕАЭС не видит геополитического будущего у этого проекта, а потому основной упор будут делать на экономику, добиваясь от России выгодных для себя условий и преференций. Во-вторых, в условиях санкций платить за евразийскую интеграцию большую цену Россия просто не сможет.

2015 год. Специальный товарный железнодорожный состав вышел из Урумчи и отправился в западном направлении по маршруту Нового Шелкового пути

Чего хочет Китай?

«Экономический пояс на Шелковом пути» (ЭПШП) не является интеграционным проектом в чистом виде. Его главная цель – создание благоприятных условий для продвижения китайских товаров на рынки Центральной Азии, России, Европы, стран Ближнего и Среднего Востока. Именно этой цели подчинены такие задачи, как:

• Упрощение таможенных, визовых и иных процедур для облегчения деятельности предпринимателей и расширения масштабов сотрудничества;

• Создание разветвленной транспортно-логистической инфраструктуры;

• Увеличение объемов взаимной торговли и создание зон свободной торговли в регионах, через которые будет проходить «экономический пояс»;

• Расширение объемов взаимной торговли в национальных валютах с перспективой превращения юаня в региональную валюту, которая будет способна потеснить позиции доллара и евро.

Во-вторых, ЭПШП можно рассматривать и как важнейшую составную часть новой геополитической концепции Китая, ориентированной на сопредельные страны (прежде всего, Центральную Азию). Заявляемая цель ‑ укрепление регионального экономического взаимодействия в Евразии и создание «новой модели международного сотрудничества и общемирового менеджмента». Естественно, под эгидой Китая, хотя это и не афишируется.

В-третьих, сегодня руководством КНР ставится задача превращения Китая в «мировую мастерскую» и поставщика услуг на мировые рынки, потеснив на этом поприще США и страны Европы. Реализация ЭПШП и «Морского Шелкового пути XXI века», призванная сократить разрыв в развитии отдельных регионов Китая и существенно повысить их производственный потенциал, превратив Китай в один из мировых информационно-промышленных центров, должна способствовать решению этой задачи.

Другими словами,

в основе этой концепции лежит не забота о развитии промышленного потенциала стран, через которые будет проходить ЭПШП, а прежде всего – интенсивное развитие западных регионов Китая и их превращение в транспортно-логистический внешнеэкономический, а в перспективе и финансовый хаб «Большой Центральной Азии»

Именно по этой причине в центре проекта ЭПШП стоит Синьцзян, который должен быть превращен не только в транспортно-логистический, торговый, культурный, научный и образовательный центр на ЭПШП, но и стать его форпостом.

Продолжение следует