Как театры Казахстана конкурируют с ночными клубами?

Безобразная экономическая реальность — отличный повод поговорить о… театре. У нас в гостях Ольга Султанова — продюсер международного фестиваля исполнительских искусств «Откровение».

— Ольга, вы в этом году изменили название фестиваля. Он перестал быть театральным, стал фестивалем исполнительских искусств.

— Не название. Формат. Потому что концепция театрального фестиваля подразумевает драматические постановки. Концепция фестиваля исполнительских искусств подразумевает представление всего, что происходит на сцене и в театре. То есть исполнительское искусство гораздо шире. Это и драма, и танец, пластические и визуальные постановки.

— И цирк в том числе.

— И цирк, и опера, и балет.

— Логично. Интересно. Третий фестиваль в этом году. Он прошел с 1 по 7 февраля.

— Основная площадка – театр Лермонтова, который предоставляет нам свою сцену третий год. Также задействованы площадки торгового центра «МEGA Parк», театра «Оркен» и театра «АРТиШОК».

— А что такое вообще этот фестиваль?

— Фестиваль «Откровение» родился в 2012 году. Я сама очень люблю ходить в театр, видела почти все постановки в городе. Мы с друзьями были на показе в театре «АРТиШОК», неделю ходили по театрам и

заметили, что публика – это люди старше 30 лет

И задались вопросом — почему 30+, а не люди, которым от 16 до 25. Потому что это новое поколение зрителей, это будущие зрители, без которых театра не существует. Мы провели локальные маркетинговые исследования, получился срез около 400 человек. И основной ответ – причина, по которой люди не ходят в театр – скучно. А театр – это никогда не скучно. Это интересно, полезно, познавательно. Это большая духовная работа. Поэтому родился проект фестиваля с прицелом на поддержку и развитие государством именно независимых театров республики, потому что они служат Мельпомене, но до сих пор нет никаких механизмов взаимодействия с государством, не оказывается никакая поддержка. Содержать себя и выживать стоит титанических усилий. Поэтому фестиваль направлен в основном на независимые театры. Но с этого года мы будем отбирать не только постановки независимых театров, но и государственных, и только те спектакли, которые имеют претензию на современный театр. Основная аудитория фестиваля – как раз те молодые люди. Мы воспитываем молодое поколение театральных зрителей, говорим, что театр – это модно, в театр нужно ходить. Это также увлекательно, как кино, как ночные клубы. У нас есть ночные показы на фестивале, еще один пласт — театр доступен 24 часа в сутки. Туда можно пойти и в 11 часов утра, как в кино. Просто у государственных театров с репертуаром есть вечерний показ.

И люди привыкли ходить в театр вечером. То есть театр – это 7 часов вечера

А когда постановка в 10 или 11 часов вечера, для наших людей это что-то новое. У нас был год перерыва – мы готовили фестиваль к выходу на международный рынок. Когда в 2014 году мы впервые ввели ночные показы, люди говорили: как можно в 10 часов вечера прийти на спектакль! Мы отвечали: да, в нашем расписании была постановка, которая начиналась в 11 часов вечера. Мы стараемся развиваться в тех направлениях, в которых можем сейчас делать.

— Когда вы занялись фестивалем, то имели непосредственное отношение к театру. Я правильно понимаю?

— Нет. Я долгое время проработала в банковской сфере. Я – маркетолог и проектный менеджер в социально-культурной сфере. По образованию я человек, который занимается организацией, но театр я люблю больше всего и решила себя целиком посвятить ему. В 2015 году, помимо того, что я моталась по всему миру и отсматривала постановки в гостевую программу, была большая продюсерская стажировка в Москве во МХАТ им. А. Мейерхольда.

— И сейчас вы уже подходите к этому квалифицировано.

— Да. Я – театральный продюсер.

— Ваш фестиваль – это слет, смотр, место, где раздают призы и деньги? Это что?

— Это смотр. Несколько лет «Откровение» проходил в формате конкурса. Во-первых, потому что нас профинансировало управление культуры. Основной мотивацией становления фестивальной деятельности и обозначения того, как важно театрам участвовать в фестивалях и показывать себя, была денежная. У нас были номинации, мы их раздавали. Ребята на эти деньги ставили новые номинации. В этом году фестиваль перешел в международный формат смотра, как и большинство фестивалей в мире. Смотр – это когда наши локальные постановки – шоу-кейс приезжают отсматривать иностранные наблюдатели, директора фестивалей в мире, театральные продюсеры, люди, которые потом могут забрать понравившиеся им постановки к себе на фестиваль или порекомендовать своим коллегам в мире забрать их на какие-то другие фестивали. Почему вообще делаются фестивали, и театру важно гастролировать? Потому что Эдинбургский фестиваль – самый крупный и старый фестиваль в мире. В 2015 году мы ездили туда с британским советом и отсматривали там шоу-кейс British Council. Очень много театров, которые в кейсе британского совета в этот период, в августе, собирается в Эдинбурге. Когда мы были, было больше 100 продюсеров со всего мира. Если постановка очень крутая, эти ребята могут запланировать себе на 5 лет график поездок. Это их деньги. Они живут за счет этого.

— А каким образом они зарабатывают?

— Это гастроли, обычно фестивали берут на себя часть расходов. Международные фестивали, которые приглашают театры, еще и гонорар платят, как Эдинбургский фестиваль. Есть Авиньон – еще один старый фестиваль, самый известный в мире. Есть фестиваль «Битеф», туда вообще нужно в принципе попасть, там ничего не платят, но если туда попадешь, вероятность того, что тебя увидят крутые режиссеры и продюсеры, велика. Для этого в августе все улицы Эдинбурга заполнены. Там на каждом клочке земли, как и в Авиньоне, выступает коллектив. Это возможность показать себя и наладить международное сотрудничество. Какой-нибудь режиссер скажет: «Ребята, у меня есть оркестр, давайте придумаем какой-нибудь спектакль». Так появляется новая продукция.

— А кто в Алматы приезжал из международных продюсеров?

— В этом году к нам приезжали 7 наблюдателей. Это Артур Гукасян с супругой Евгенией Подпомоговой, представители Армении. Он – президент самого крупного фестиваля исполнительских искусств в Армении. Фестивалю уже 14-ый год. Он называется HIGH FEST. Я была там осенью прошлого года, с 1 по 8 или 10 октября, в зависимости от программы, там проходит порядка 120 спектаклей.

— Потрясающе!

— Представляете масштаб! Насколько вырос фестиваль. Артур приглашает очень крутые театры со всего мира. Ему важно все это развивать, он включен в это дело, прекрасный арт-менеджер, читает лекции в лондонском университете, руководитель театрального факультета и факультета арт-менеджмента в Ереванском университете. К нам приезжала директор Russian keys премии национального фестиваля «Золотая маска» Тамара Арапова из Москвы. Она вместе с Ириной Дужковой, театральным продюсером из Литвы, читала  для наших театров семинар «Международная фестивальная гастрольная деятельность». На фестивале есть образовательный блок. Мы приглашаем наблюдателей не только, чтобы они отсматртивали постановки, но еще занимаемся и образованием именно практикующих специалистов. Это закрытые бесплатные мастер-классы, расходы берет на себя фестиваль. Мы приглашаем только участников и вообще театры, которые существуют в городе. В этом году был мастер-класс по волонтерскому театральному движению, которое существует в мире, по международной гастрольной деятельности, большой мастер-класс по работе с театральной аудиторией. Также приезжала наблюдатель Анжелика Крашевская – президент самого крупного международного форума исполнительских искусств «Теарт» в Минске. Это тоже крупный фестиваль. К ней ездили очень крутые режиссеры, такие как Томас Остермайер, например. Это человек, который прокачивает современный театр у себя в стране. Это обмен опытом. Кого у них больше — режиссеров, драматургов, какая ситуация в стране. Также приезжал Александр Попов из Москвы. Это руководитель отдела международных проектов МХТ, театральный продюсер, сделавший много проектов. С Олегом Павловичем Табаковым уже 25 лет они ведут школу русского театрального искусства в Бостоне в Америке. Александр открывал театр мюзиклов в Москве, спродюсировал очень много проектов. Приезжал еще один наблюдатель из Санкт-Петербурга, Филипп Вулах. Он делает несколько фестивалей в Санкт-Петербурге, колесит по миру. У него есть прекрасный фестиваль, который называется «Точка доступа» — фестиваль театра в нетеатральных пространствах. Они делали постановки на Неве, в супермаркетах, в помещениях, которые абсолютно не предназначены для театра. Это новый и очень интересный формат, который, я думаю, до Алматы еще не очень скоро дойдет.

— Вы сказали, что в этом году фестиваль стал совсем независимый. Это значит, что акимат города Алматы не финансирует.

— В этом году управление культуры нас не поддержало, хотя мы писали и просили поддержать. Я считаю, что театр – такой вид искусства и такой пласт культуры, который государство обязано поддерживать. К нам приехали 7 человек – представителей других стран. Они будут рассказывать, что были на фестивале в Казахстане, который занимается развитием современного театра. «Откровение» в данном случае – это бренд страны. Когда я езжу на фестивали по миру, знакомлюсь со своими коллегами – театральными продюсерами и режиссерами, они спрашивают: откуда вы? Я говорю: из Казахстана. Они: о, в Казахстане есть театр. Еще и фестиваль театра есть. У нас в Казахстане Министерством культуры и союзом театральных деятелей проводится много театральных фестивалей, но у нас очень плохо с продвижением. Эти фестивали внутренние.

— Закрытые.

— Закрытые. Туда приглашаются наши театральные критики, театральные деятели.

— У нас есть театральные критики?

— Конечно. У нас есть замечательный критик, старый и самый маститый, Сания Дуйсенхановна Кабдиева, которая руководит факультетом в Академии искусств имени Т. Жургенова. Она делала очень много проектов именно в стране. Есть Ирина Владимировна Антонова – единственный в Казахстане театральный критик, который входит в международную ассоциацию театральных критиков «UNIMA». Она уже очень много лет работает с Авиньоном с Францией, часто ездит на фестиваль в качестве эксперта-отборщика. Она тоже ездит по миру и рассказывает о Казахстане, о том, как у нас развивается театральное искусство, пишет много обзоров. У нас есть молодое поколение театральных критиковедов, которые учатся в академии искусств имени Т. Жургенова, мы договаривались, чтобы они были волонтерами на фестивале.

— Я почему так скептически говорю, выбрала скептическую интонацию, потому что давно общаюсь с театральными деятелями и все время слышу – некому оценивать. Мы не растем, потому что у нас нет обратной связи, варимся в собственном соку.

— Все правильно. Ваша интонация скептическая, моя такая же. Но фестивали все равно делаются. На них собираются эксперты. Вопрос в том, что я как продюсер, как директор фестиваля приезжаю, последний раз я была в Санкт-Петербурге на фестивале БТК – ФЕСТ. Это большой театр кукол Санкт-Петербурга. Там есть фестиваль «КУКART», который делает Бурман. А «БТК-ФЕСТ» — второй большой фестиваль. Они делали Russian keys и показывали кукол, которые есть в России. Нас, театральных продюсеров, было 30 человек со всего мира – Франция, Италия, Испания, Россия. Я – представитель от Казахстана. Из 30 человек только один знал о том, что в Казахстане есть театральный фестиваль, Марок, – театральный критик. Он приезжал сюда на фестиваль кукол, который проводится в сентябре-октябре. Делает его Татьяна Солдатенко по заказу управления культуры. И им удалось его раскачать. За несколько лет они наприглашали сюда много иностранных наблюдателей.

— Я смотрю, у них программы с каждым годом интереснее.

— Это человек, который сумел сделать так, что хотя бы о кукольном карнавале заговорили где-то в мире. Но каждый раз, когда мы встречаемся с коллегами, говорят: «Как у вас дела с театром в Казахстане?» Это каждый раз происходит и говорит о том, что

Казахстан – закрытая страна. Мы гордимся фестивалями, которые у нас есть, но кто знает о них в мире?

Наблюдатели, которые приезжали, знают через меня, приезжали ко мне. А то, что мы просили поддержки… В этом году в управлении поменялась команда. Там была программа «Конкурс творческих проектов». Она вне основного бюджета. Благодаря этой программе, проводилось софинансирование фестиваля несколько лет. Но в этом году программу сократили, мы просили хотя бы информационную поддержку. Нам ответили — присылайте пресс-релиз, мы разместим его на сайте, поддержим.

— Может, имеет смысл акима позвать на фестиваль?

— Мы писали на имя акима и замакима, который курирует управление культуры…

— У него культурный бэкграунд.

— Я понимаю. И тем не менее – не дошли до него мои письма. Хотя старались помочь Ерболат Кудрянович Ауэзов, Раушан Касымова, которая до сих пор является руководителем концертного отдела. С ними мы работаем несколько лет.

— Где вы находите деньги? В связи с тем, что государство дистанцировалось в этом году, насколько вообще дорогое удовольствие проводить театральный фестиваль?

— Это очень дорого.

— Вы платите театрам за то, что они приезжают?

— Конечно.

— За свой счет не приедут.

— Практика такова. Обычно фестивали покрывают проживание, питание. Но если театры знают, что в эту страну приезжает много иностранных отборщиков, то они сами стремятся туда попасть. Нужно время, чтобы к нам хотели ехать. Сейчас мы приглашаем театр и оплачиваем все по составленной смете. Спасибо огромное замечательному театру имени Лермонтова. Деньгами с продажи билетов, их стоимость не выше 1000 тг, мы покрываем аренду сцены.  Это ценовая политика фестиваля, чтобы билеты могли позволить себе приобрести молодые люди, которым от 16 до 25 лет.

— Кроме британского спектакля.

— На британский спектакль билеты стоили от 4000 до 13000 тенге. Этими деньгами мы закрываем расходы на него, но большую часть софинансирует Британский совет.

— Достаточно простая бухгалтерия. Получается, что это выгодный проект. Если вы можете собрать большую часть суммы с билетов, значит это окупаемо. Хотя бы в прогнозах.

— Оно должно быть окупаемо. Мы, насколько возможно, ставим максимально минимальные цены. В 2014 году мы везли гостевую программу 7 театров из стран СНГ. В том числе в первый раз привезли театр «Ильхом» за последние 39 лет официально. Билеты стоили 2000-3000 тенге, потому что большую часть по привозу театров финансировало управление культуры. Понимаете? Спонсоры нужны именно для этого.

— А в этом году получается…

— Нет спонсоров. Есть Британский совет, который взял на себя большую часть расходов, и есть расходы, которые покрыл фестиваль. Мы смогли поставить минимальную цену и поставили. Во-первых, Gecko — это очень крутой британский физический театр, который специализируется на пластических спектаклях. Постановка называется «Институт» — очень глубокая, философская. Она о поддержке. В ней минимальное количество диалогов. У нас был перевод. Там все очень понятно, потому что 80 минут спектакля актеры танцуют. Я сегодня была в кассе театра Лермонтова. Туда приезжает московская антреприза.

— Не особо выдающийся спектакль.

— Это не художественный театр. Это зарабатывание денег. И все об этом знают. Никто не говорит о таланте актеров. Но тем не менее билет на московскую антрепризу стоит от 8000 до 16000 тенге.

— Раскупают?

— Да. Я минут 30 просидела, за это время человек 5 купили билеты в портер. А здесь британский театр, который впервые в Казахстане и неизвестно, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь его привезти. Билеты стоили от 4000 до 13000 тенге.

— Как билеты продавались?

— Продались. Людям очень интересно. Мы запустили рекламу в интернете, потому что у нас не было в этом году наружной рекламы, очень хорошо поддерживали вузы.

— Информационная поддержка.

— Они размещают у себя афиши, потому что там сидит целевая аудитория.

— Неужели кто-то просит деньги за размещение афиши?

— Если мы размещаем на городских тумбах, то должны платить налоги, потому что это наружная реклама, но не можем себе это позволить.

— То есть афиш на улице мы не увидим.

— Если афиши будут на улице, то мои билеты будут стоить не 13000 тенге, а 14000-15000, в зависимости от расходов. Нам помогает очень много компаний, у нас в городе живут прекрасные люди, помогли много ресторанов, которые кормили наших гостей, Parmigiano Group, кафе «Счастливые люди», третий год нас поддерживают «Дача», «Чукотка» и «Неделька». Это люди, которые нуждаются в поддержке культуры. Они понимают, насколько важно провести фестиваль и привезти гостей сюда. «Красный Полумесяц Казахстана» покрывает наши расходы по полиграфии, это наши партнеры. Мы работаем с ними по другим проектам и они согласились безвозмездно помочь. Есть турагентство Travel Express.

— То есть это по большому счету краудфандинг?

— В этом году реально народный проект получился. Потому что мы все собираем и тут же раздаем. Есть великолепный отель Ramada Almaty, который сделал очень большие скидки за проживание, дал нам помещения для мастер-классов и обсуждений.

— Сегодняшняя ситуация с недостатком финансов, мне кажется, не будет ощущаться. У вас из всей программы 1 театр из Астаны среди приезжающих. У нас здесь театр имени М. Горького и театр М. Лермонтова. Это русская драма.

— Они едут сами.

— Потом британский театр и остальные алматинские театры. Алматы повезло, что так много постановок в этом году, которые можно выставить на фестиваль.

— Алматы повезло. Я сама отбирала программу.

— С чем вы связываете этот театральный бум? Потому что такого не было с начала 1990-х, но всегда были энтузиасты, и артишок бесконечный, немецкий театр что-то выдавал, все остальное — спящее поле. И вдруг 2014-15 годы появляются новые сцены. Откуда это все? Запрос снизу или наоборот сверху формируется?

— Я могу ответить за себя. Когда заканчивается фестиваль, ребята знают, что им нужно сделать, чтобы он был на следующий год, что приедут иностранные наблюдатели, и в их интересах выпустить несколько новых продуктов на рынок, чтобы какую-то из них отобрать. Без новых постановок нет театра. У нас есть театры, которые существуют, но не выпускают новые продукты.

Есть независимые театры, у которых есть и помещение, и труппа, но продукта нет.

Это мой основной запрос. А вопрос воспитания зрителей – не такой легкий.

— Не такой быстрый. За год не воспитаешь.

— Нужно много лет, чтобы люди между московской антрепризой и театром из Великобритании выбирали последнее, чтобы люди понимали, что это продукт высокого качества.

— По поводу театрального бума. Несколько лет были государственные театры. Был АРТиШок. Основной заработок — точно не их спектакли.

— А спектакли никогда не бывают основным заработком.

— Режиссеры и актеры работали на стороне, а спектакли были самовыражением. Сейчас появляются спектакли прибыльные, на которые невозможно достать билеты. Возьмем «Любовницу».

— Да. Разия – очень хороший продюсер.

— Это же уже кейс. Так может от мук самовыражения и восприятия себя как безденежных творцов переходить к какой-то цивилизованной форме зарабатывания?

— Так и должно быть. Фестиваль для этого и существует. Ребята делают такой продукт, который будет качественным, выполнять образовательную функцию, и нести в себе миссию, заложенную в театре.

— Получается, если на «Любовницу» не достать билетов, значит публика готова к восприятию. Значит – вопрос в подаче. Что-то не так с подачей театров, которые не могут найти деньги, самоокупиться.

— Продюсирование и менеджмент – то, чего нет в Казахстане и что так важно для театров. Театры должны уметь себя продавать. В «АРТиШОКЕ» помимо своих спектаклей делают еще кучу вечеров.

— Да-да-да.

— Они ищут кого-то по миру, делают какие-то коллаборации, лаборатории, постоянно что-то делают и за счет этого развиваются. Возникают хорошие продукты, пользующиеся спросом, потому что спектакль – основной продукт театра.

— Это вывеска театра.

— Это лицо театра, жизнь, а все остальное – компоненты, чтобы они развивались и делали хорошие спектакли. Если мы говорим о «Любовнице» — это новый спектакль для нашего рынка. Я не буду говорить с точки зрения профессионала-театрального критика. Его будут оценивать наши иностранные наблюдатели. Но как только появляется что-то, что отличается от постановки в классическом ключе, у людей появляется спрос.

— То есть вы считаете, что люди просто устали от классики?

— Конечно. Люди хотят ходить в театр, но не знают, что он такой он современный. Образовательная функция фестиваля в том, что мы привезли в этом году 10 театров, в следующем еще 10. Зрители смотрят спектакль, повышается зрительский спрос, они дают запрос нашим театрам. И театры начинают расти. Повышается качество постановок. Повышается уровень предложений. Повышается уровень спроса. Наши дают, и зрители воспитываются. Должны быть равные проценты. Фестиваль призван поднять процент зрительского спроса. Есть процент людей, которые ждут фестиваль.

— Сколько таких зрителей? 2-3 или 85?

— Их 10%.

— Из всего количества. А какое количество?

— В прошлом году фестиваль посетили 3000 человек. В первый было чуть больше 1000. То есть за время проведения первого, второго «Откровения» и международного фестиваля больше 4000 зрителей. Может, 4200. Просто театр имеет ограниченное пространство. Это не концерт, где 3000-5000 человек. Есть малый зал на 120 мест. И хоть тресни, я не могу вместить туда больше. У нас нет театрального арт-центра в городе. Это моя голубая мечта, где я бы могла построить 4 зала по 200 мест или сделать обычное помещение – black box – черная коробка и там зал-трансформер.

— Думаю, у такого продюсера, как вы, это не за горами. Господа, ждите открытия арт-центра в городе Алматы.

— Для этого нужна большая поддержка государства.

— И государства, и нас всех. Прежде всего я прошу вас ходить на все спектакли, которые демонстрируются в рамках фестиваля «Откровение». Спасибо!

Видеоверсию смотрите здесь