Как казах эстонцев неделю обманывал, или Сейшн в Таллине

Недавно меня пригласили на репетицию одной группы, которая специализируется на каверах Битлов и других команд времен British invasion ( «британского вторжения»). Один в один лабают, как меня уверяли. Действительно, было похоже. Но особенно им удалась вещь группы Дэйв Кларк Файв « Can*T You that She*s Mine». Старая вещица звучала на современный лад довольно неожиданно и клево!

Все происходило в комнате одного особняка в пригороде Алматы. Постепенно этот оригинальный «квартирник» стал перетекать в джем-сейшн. Поясню, что jam session в среде музыкантов, это своего рода разборка по гамбургкому счету, правда, не в прямом в прямом смысле, когда выяснятся, кто самый крутой, а в плане передачи опыта, и так далее.  Потому что каждый может взять тот или иной инструмент и поиграть на заданную тему, показать на что способен или узнать что-то новое.

Но я все же немного о другом. Когда в помещении размером примерно десять на двадцать метров играют во всю мощь на барабанах и гитарах, а так же орут иностранные песни в подключенные микрофоны через мощные динамики, и все это на особом драйве, то через некоторое время обязательно наступает ощущение коллапса, когда время и пространство, и вообще окружающий мир перестают ощущаться адекватно. Так что через час мне захотелось на свежей воздух, мозги проветрить, да и простата уже не держала. Но выбраться из дома прежним путем оказалось дело проблематичным. Узкий проход был забит аппаратурой и потными орущими музыкантами. К тому же толстые шнуры, как лианы или питоны, норовили зацепиться за ноги и свалить тебя на пыльный пол. Наконец хозяин дома, увидев мои тщетные попытки найти выход, махнул рукой (говорить было бесполезно, грохот стоял оглушительный) в сторону маленькой двери, которая находилась напротив  главного входа. Протиснувшись между людьми и аппаратами, я открыл дверь и попал не на улицу, а в какое-то другое, полутемное помещение. И пока искал следующую дверь, которая должна была вывести меня на улицу, то неожиданно уловил боковым зрением некое движение, а потом, оглянувшись, вдруг увидел такую картину:

на железной кровати, времен военного коммунизма, укрытая одеялами и разными «корпешками» лежала маленькая, подслеповатая и вообще высохшая от времени апашка,

которая тоже пыталась меня рассмотреть. И тут в голове почему-то сразу возник образ старухи из романа Габриэля Гарсия Маркеса «100 лет одиночества», которая, со временем, превратилась в настоящую мумию. Только это был уже не литературный персонаж, а живой человек… С одной стороны, это выглядело как некий анекдот – старуха, ставшая мумией и музыкантский бэнд, атаковавших окружающую среду экстремальным саундом и вибрациями. С другой, во всем этом был какой-то драматический накал. А когда через пару часов мы вырвались наконец из этого особнячка, то я рассказал об увиденном своему приятелю. Тот пояснил. Оказывается,

этот дом был своего рода частной гостиницей, и в аренду его сдавали именно вместе с этой старухой, которой уже все было по фигу, как и ее родственникам.

…После этого меня пробило на воспоминания. Тема отношения постояльцев и персонала гостиниц или отелей настолько обширна, что всегда служила поводом для разных историй, баек, анекдотов. Даже книги и фильмы на эту тему есть. Вспомним знаменитый роман Стивена Кинга, по которому поставили потом фильм «Сияние», где свихнувшегося писателя блистательно сыграл Джек Николсон. Или роман «Отель» Артура Хейли, но уже не такой мистический, по нему тоже фильм сделали из разряда служебных… Мне пришлось в свое время поколесить по стране, которая когда-то называлась СССР, и испытать на себе гостиницы разных типов — от первоклассных отелей (в советском понимании этого словосочетания) на западе страны — до коек в рабочих общагах на востоке. Хорошо запомнилась, например, одноэтажная гостиница, больше похожая на гулаговский барак, чем на место для проживания командировочных в Якутии, в городке со звучным названием Нерюнгри. Удобства все там были во дворе, где завывала метель и трещал мороз, и

для того чтобы попасть в «нужник» нужно было на ощупь пробираться сквозь темень по веревке, которая была привязана к двери гостиницы и вела прямо к заветному, пардон, «очку».

Так что приходилось терпеть, чтобы лишний раз не испытывать судьбу. И все же, если подпирало, то поход к этим удобствам превращался в экстремальную экспедицию. А когда нужно было сходить за водкой в магазин, так наших ходоков снаряжали так, будто они собирались зимовать на Северном полюсе! Но сразу скажу, никого из наших тогда в тайгу или тундру не унесло…

Та поездка вообще была каким- то запредельным трипом. Некий тип из оперативного отдела Казахконцерта (отдел заведовал гастрольными поездками подопечных этой конторы), наверное, бухой был, они там вечно под кайфом ходили, решил с пьяну, что добираться из Ама-Аты в Якутск лучше… через Москву! ( Можно сколько угодно ругать сегодня наш капитализм, но поверьте, социализм в то время был не лучше. Дело, по-моему, даже не в капитализме или социализме, а в самих людях).

Словно на машине времени я переместился из одного времени года в другое: садишься в самолет в середине сентября, когда в Алма-Ате самый расцвет буйной осени, и после нескольких доз спиртного, впадаешь в состояние измененного сознания, а через двое суток уже Сибирь, уже снег! Летишь вроде бы вначале в Москву, столицу Союза, слоняешься по Домодедово, ждешь пересадки, а потом в Якутск, через всю огромную страну, где снова тебе ждет уже местный рейс до какого-то Чульмана, затем автобусом уже как раз до Нерюнгри. Офигеть! Как в фильме Гая Ричи «Большой куш», где актер Деннис Фарина, который играет гангстера, перемещается из Нью-Йорка в Лондон таким же способом, сокращая время и расстояние при помощи алкоголя. Универсальный способ… но не безопасный… Одним словом, чувствовал я себя не очень, исчерпанные до капля запасы коньяка, которые были с нами, в оконцовке способствовали жесточайшему похмелью. Хочу разъяснить, что попали мы сюда по комсомольской путевке. В том районе соединилась одна ветка БАМа с другой, и вот по этому поводу со всего СССР подогнали разные коллективы и сделали нечто вроде фестиваля или праздничного концерта.

И там еще случилась история, очень странная, я бы сказал крейзанутая, которая произошла именно со мной, почему-то… В Якутском аэропорту мы ждали пересадки на другой самолет. Чемоданы, баулы и даже часть аппаратуры были навалены огромной кучей, прямо в зале ожидания, и среди всего этого барахла, пристроившись как-то, я пытался урвать хоть немного сна, в то время пока наши парни разбрелись кто куда. Сон не шел, похмелье мучило, а потом я заметил, что вокруг этой кучи и, соответственно, меня, бродит какой-то подозрительный чувачок с такими пронзительным взглядом, что мне стало не по себе. Сделав пару, а может и больше кругов,

этот абориген подобрался ко мне со спины и произнес одну фразу, которая подействовала на меня отрезвляюще: — «Золото где?»

Я повернулся к нему и очумело на него посмотрел. Абориген отошел назад и уже достаточно громко переспросил: «Золото где?!» Видимо, по моему лицу было видно, что я растерялся и, наверное, испугался, и тогда он громко рассмеялся и растворился в толпе. Пока я соображал, что к чему, он опять появился у меня за спиной и уже истерически заорал: «Золото куда дели?! Куда дели мое золото?!»

Наверное, после этого крика он должен был накинуться на меня с кулаками или ножом, но тут подоспели парни,

и когда я им рассказал обо всем, то было решено позвать милицию. Межу тем, пока искали представителей правопорядка, этот мужик все нарезал круги вокруг нас, бормоча что-то про золото и отчаянно жестикулируя. Наконец, когда подошел заспанный мент, которого с трудом удалось извлечь из его клетки, то все сразу встало на свои места. Оказывается, это был местный сумасшедший, а вся эта история про золото самая настоящая правда. Много лет назад парень действительно был старателем, мыл золотишко в тайге. Но потом случилась беда, подробностей уже никто не помнит, но точно знают, что его ограбили, золото отобрали, и с тех пор он тронулся умом. И по осени или весне он появляется в аэропорту, пытается найти свое золото и пугает пассажиров вроде меня. Мне тогда почему-то стало жалко этого несчастного аборигена и я попытался с ним поговорить, узнать подробности его трагедии. Но он даже не подпустил меня к себе и с криками «Где моё золото?!» выбежал из зала ожидания куда -то в якутскую темень. Такая вот «Угрюм- река» случилась в тот раз со мной…

А теперь перенесемся в Таллин, куда очередная гастроль забросила нас в самом начале перестройки, в отель «Виру», такой ультра-современный билдинг ( по меркам того времени) из стекла и бетона. Это была, как нам говорили, одна из лучших гостиниц города. Вообще, если кто помнит, страны Прибалтики всегда считались нашим, советским, «западом» и стояли особняком среди основной массы народонаселения бывшей Красной Империи. Им разрешалось всегда чуть больше, чем остальным. Хотя бы наличие ночных клубов говорит о многом… И поэтому побывать там простому советскому гражданину было словно съездить куда-нибудь в Швецию и Норвегию. Но лучше скажу чем «Виру» сразу удивил — на этажах там не было дежурных, как во всех остальных гостиницах СССР, где я побывал. Именно данный факт меня, вернее, нас удивил в первую очередь и даже как-то обескуражил. Мы привыкли к постоянной борьбе с дежурными, общий стаж проживания в гостинцах у ансамбля был приличным, как минимум сотня лет на всех. А как же без них, без этих церберов в юбке? Ведь

дежурные по этажу были первыми врагами гастролеров. Как правило, это были злые тетки неопределенного возраста, сексуальная жизнь которых оставляла желать лучшего.

Соответственно все свои комплексы они переносили на постояльцев, особенно молодых и особенно разных там артистов и музыкантов, гормоны которых зашкаливали почему-то именно на гастролях.

Первый раз, когда я вообще выехал на гастроли, меня поселили с опытным гастрольным волком в двухместный стандартный номер, с узкими армейскими койками и подушками, которые были созданы для чего угодно, только не для того, чтобы на них было удобно голове. И первым и, наверное, самым запоминающимся на всю жизнь уроком стали для меня как раз действия дежурной по этажу, которая, принимая номер перед нашим отъездом, начала дотошно проверять его не только на наличие или отсутствие разных предметов быта (граненных стаканов, графина, полотенец и т.д. и т.п.), еще

она стала подносить к окну простыни, чтобы проверить их на присутствие пятен семенной жидкости.

И нашла таки оные! И тогда моему соседу пришлось заплатить, кажется, рубля три за «подпорченное казенное имущество». Этот трюльник она точно себе присвоила…

К тому же на этажах отеля «Виру» очень приятно пахло. И тут, уважаемый читатель, мы как раз подбираемся к главной теме этого рассказа. В советских гостиницах того времени всегда воняло резиновыми щами, жареной картошкой, несвежим постельным бельем и махорочным табаком. Одним словом, все был просто супер-классно. К тому же эстонцы, не помню уже, как у них называлась концертная организация, филармония или «Эстонконцерт» по типу «Москонцерта» или «Казахконцерта», подготовили и отличное расписание концертов. Они не стали загонять нас в «кацапетовки» и разные дыры, как делали некоторые концертные организации некоторых республик Союза ( в этом есть экономическая составляющая, типа ансамбль у них почти неизвестен, так что прибыли не жди, скорее всего убытки, но раз концерты запланированы, пусть на периферии отрабатывают свои «палки»), а дали нам самые лучшие залы Таллина, Пярну, Тарту. Иначе говоря, они поступились будущей прибылью во имя своего доброго имени… Вообще, хочу добавить, что почему-то

именно Эстония запомнилась, лично мне, своим каким-то особым отношениям к нам, представителям Казахстана.

Хотя, конечно, везде, во всех республиках нас принимали исключительно дружелюбно и с братской любовью, но почему-то именно эстонцы особенно это подчеркнули. Потом уже я разговорился с одним из водителей трейлера, который перевозил нашу аппаратура, и понял отчасти, почему к нам было такое отношение. Он считал нас порабощенным народом, как и всех прибалтов, и поэтому мы были для них как братья. Но это лично мои домыслы, может, я ошибаюсь. Об этом я как-то рассказал моему товарищу, философу по образованию, литератору, профессору, сейчас он живет в эмиграции, и тот ответил, что скорее всего они считали вас не братьями, а иностранцами, наверное, он тоже прав…

Итак, вернувшись после прогулки по Таллину в отель и поднявшись на свой этаж, который все еще продолжал поражать нас отсутствием дежурных, я неожиданно учуял, что запах гостиницы «Виру» довольно настойчиво перебивается знакомым с детства запахом бесбармака и казы. Я сразу врубился, что это значит. Наш вокалист А. был прекрасным певцом, но еще к тому же был и умельцем на все руки. За годы странствий по городам и весям, научился при помощи обыкновенного кипятильника в любых условиях готовить приличную еду. Кстати, именно кипятильник, при помощи которого можно было заварить чай не только в гостинице, но и в холодной гримерке, был так же необходим в быту гастролеров, как какая-нибудь саперная лопата для солдат стройбата или синхрофазотрон для физика. Но бывали случаи, когда неправильное использование кипятильника приводило к возгоранию и даже пожарам в номерах гостиниц, и поэтому персонал боролся с ним как мог: кипятильник изымали, запрещали, ломали, но все равно не могли искоренить до конца это нехитрое приспособление.

Но вернусь к нашему «бешу». Как только я уловил знакомые запахи, то сразу понял — вокалист почувствовал свободу, но все же за этим должна последовать какая-та расплата… И действительно, через некоторое время миловидная горничная постучалась в дверь к вокалисту А. с просьбой не нарушать заведенные порядки и не заниматься кулинарными или иными опытами. Но тот заявил, что ничем подобным не занимается и даже настоял, чтобы барышня проверила помещение. Номер с видом на Балтийское море проверили с извинениями и вежливо, как это они умеют, но ничего запрещенного или подозрительного не обнаружили. Но все же

это было как-то странно: запах был, а самого «беша» не наблюдалось. На третий день история опять повторилась.

Видимо А. успешно съел «беш» за пару дней, на этот раз я учуял запах «куырдака». Высланный гостиничный наряд в номер к вокалисту опять ничего не обнаружил. А мы с все возрастающим интересом следили за всей этой историей. На пятый день уже запах плова разносился на этаже в шикарном отеле «Виру», но теперь к нашему кулинару явилось уже трое мужиков, представителей администрации, но, понятное дело, опять ничего не нашли, хотя запах был как говорится «на лицо».

И тут дело приняло совершенно неожиданный оборот. Один из них, седоватый джентльмен с характерным эстонским акцентом, старший, по всей видимости, попросил нашего вокалиста А. показать, куда тот прячет во время проверки свою готовку, потому что он был уверен на все сто, что постоялец все-таки варит и парит в номере. И если тот признается во всем, то разрешит нашему товарищу и впредь готовить национальные блюда по «месту проживания», тем более осталось нам жить тут всего два дня. Вначале А. ни в какую не хотел колоться, но все же после длительных переговоров они пришли к консенсусу: если эстонец выдаст ему официальное разрешение на «готовку жратвы», да еще на бланке отеля, то вокалист раскроет все свои азиатские хитрости. Между прочим, потом

это разрешение седоватый джентльмен действительно выдал, где черным по белом было написано, что постояльцу из Азии разрешается готовить в номере национальную еду раз в двое суток

Этот уникальный документ мы потом возили с собой и при случае показывали в разных гостиницах, он был как мандат ЧэКа, как индульгенция инквизитора на разные возможные проступки А., со временем бумага куда-то затерялась. Но когда наш хитромудрый казах показал свой фокус, он оказался таким простым и банальным, что даже разочаровал не только «горячих» эстонских парней, но и нас. Оказывается, когда проверяющие начинали только стучаться в дверь, А. быстро прятал все в большой баул, и переносил его на соседний балкон, в том номере жили американцы. Так что в тот же вечер он приготовил бесбармак вполне официально в шикарном отеле «Виру», в номере с видом на Балтийское море, но когда пригласил меня, я отказался, аппетита в тот вечер не было почему-то…