Как политики за один год убили аудиторию казахстанских телеканалов. Дискуссии Media Курултая

 В Алматы прошла седьмая ежегодная конференция по вопросам развития казахстанского рынка средств массовой информации MEDIA ҚҰРЫЛТАЙ. Ключевой темой конференции стала “Информационная безопасность. Как ответить на вызовы?”. Предлагаем вашему вниманию основные выступления конференции.

Карин: «Сейчас ведутся новые войны — гибридные»

Ерлан Карин, директор Казахстанского института стратегических исследований считает, что мы регулярно сталкиваемся с запаздыванием со стороны  государства в части предоставления информации:

— Постановка вопроса абсолютно правильная. Думаю, спорить с этим никто не будет. Новая дискуссия об информационной безопасности активизировалась под воздействием украинских конфликтов. Эта тема периодически поднималась в начале и середине 2000-х годов. Об этом говорилось в 2011 и 2012 годах в связи с террористическими угрозами. Мы сталкивались с запаздыванием со стороны государства в предоставлении информации. Теперь эта тема снова всплыла, и акцент делается на то, насколько влияет внешний фактор на информационное пространство. Вот Амиржан Косанов вчера тоже готовился к выступлению и обсуждал проблему на Facebook. И многие участники группы отвечали ему: «Как вы там собрались обсуждать информационную безопасность без специалистов»? Многие воспринимают информационную безопасность с технической стороны. И дискуссия развернулась по поводу информационных ресурсов, систем, программного обеспечения. Досым (Сатпаев — ред.) говорил о концепции информационной безопасности, которая была принята в 2011 году.  Не думаю, что все так плачевно. Дело в том, что существует высокая динамика геополитических и экономических, политических процессов. Эксперты говорят, что даже военную доктрину, которую приняли недавно, нужно пересмотреть, так как появились новые тенденции. Традиционные войны сменились современными, появились гибридные войны. Частью гибридных войн являются информационные. Могу сказать, что концепцию информационных войн нужно менять так же, как и военную. Этот документ не должен быть застывшим. Его надо пересматривать с учетом новых угроз, которые постоянно появляются. Вопрос не только во внешней экспансии, надо говорить о распространении радикальной идеологии в Интернете. К сожалению, многие инструменты здесь неэффективны. Государство создает новые регулирующие механизмы. Но вопрос не только к этносу Казахстана. Здесь должно быть разделение ответственности. Когда в июле начал распространяться последний третий ролик от Kazakhstan City, я был в Китае и мне американцы скинули ссылку на ролик. Я эту ссылку скинул в госструктуры, чтобы они обратили внимание и приняли меры, так как в этом ролике уже был открытый призыв. Через 5 дней я вернулся. Этот ролик уже активно крутился не только в соцсетях, чего, конечно же, было не остановить, но и на некоторых сайтах. Тогда я не был обременен статусом и полномочиями. Мне пришлось звонить своим коллегам в Голливуд и сказать: «Ты можешь дать свои интерпретации, анализы, но прежде чем давать ссылку, нужно подумать». Вот этот вопрос тоже нужно учитывать. Понятно, что все ссылки будут на государство, у него ведущая роль. Речь идет не только о попытках информационного воздействия на повестку дня. Риски есть, угрозы есть. Но пока информационную повестку формируем мы сами. И дискуссия вокруг украинского кризиса это показала. Несмотря на кажущийся раскол и разногласия, есть определенный консенсус в оценке этих событий. Более-менее трезвый и объективный.

Байтасов: «Когда есть свобода, есть и доверие»

Арманжан Байтасов. Председатель совета директоров и владелец телеканала «Тан»:

— Свобода масс-медиа и свобода высказываний только укрепляют информационную безопасность в Казахстане. Самое главное — повышать уровень доверия к казахстанским СМИ. Будет высокое доверие – все наладится. Тогда мы со своими честными СМИ сможем формировать свое информационное поле. И потом Казахстан достаточно либеральное государство. Мы открыты всем ветрам. В этом ничего плохого нет. Свободные масс-медиа будут только укреплять нашу информационную политику.

— А почему свободы становится все меньше?

— Я бы с удовольствием купил прибор, который измеряет свободу слова. Но такого прибора нет.  Сегодня при наличии социальных сетей есть доступ к любой информации. Если говорить о больших телекомпаниях и масс-медиа, то это другая часть беседы.

— То есть вы говорите, что нужно не контролировать и ограничивать проникновение иностранной информации, а укреплять своим СМИ и давать им больше возможностей?

— Запрещать, возводить Берлинские стены – это же путь в никуда. Все это понимают. Нужно самим делать интересное. Только так.

«Казахстанские каналы потеряли 16% зрителей за один день»

Багдат Коджахметов, генеральный директор ТОО ТРК «31 канал»: «Российские каналы наверняка получают субсидии от Кремля за продвижение информационной политики России в Казахстане».

— По поводу информационной безопасности: я думал, сейчас Досым выйдет и скажет: «Что может угрожать тому, чего нет».Он сказал иначе: «Есть законы, которые не работают». А я думаю, что информационная безопасность лежит в политической плоскости. А политика без экономики не может быть полноценно реализована. Или вообще не реализуется. И если говорить об экономических составляющих, несколько ударов пережил за последние 11 месяцев рекламный рынок Казахстана. Первый пришелся на 1 декабря прошлого года, когда государство вдруг начало закручивать гайки и следить за исполнением закона о телерадиовещании по части языка. Не говорю, что это плохо или хорошо. Только по факту. За 11 месяцев казахстанские телеканалы потеряли более 16 % рейтингов. То есть 16 % зрителей, которые смотрели 10 казахстанских каналов, ушли смотреть российское кабельное телевидение. Дальше была девальвация. И без того маленький казахстанский телевизионный рынок, который составлял всего $150 млн , сегодня составляет $117 млн.  Арманжан и другие коллеги подтвердят. Это половина бюджета российского канала, который в ТОП 5 даже не входит. Следующий удар нанесли нам, когда 20 мая подписали Кодекс о здоровье народа и ввели запрет на рекламу фармацевтических препаратов и врачебных услуг. Это убавило еще $4 млн  бюджета телеканала. Еще один удар произошел 13 июля, когда нам запретили рекламировать безалкогольное пиво. И в то же время государственный канал на наши с вами  — налогоплательщиков, деньги покупает право на ретрансляцию чемпионата мира по футболу, и мы там видим рекламу пива. А нам это запрещают делать на наших телеканалах и зарабатывать деньги. И еще на рынке сложилась такая ситуация: кабельные операторы не имеют права показывать рекламу, но не секрет, что они через рекламные агентства продают местную рекламу на 4-5 российских каналах кабельной сети. И таким образом, около $ 15-20 млн сжирают у нас. Абонент платит оператору за просмотр каналов. Оператор сжирает у местных телеканалов, размещая рекламу. И эти деньги уходят в Россию. Я уверен, что российские каналы получают субсидии от Кремля за то, что продвигают информационную политику России у нас. Как приятно, наверное, быть руководителями этих СМИ, получающих двойную выгоду. Хочется сказать о пересмотрении, которое  в Казахстане падает. Экономические составляющие находятся между политическими решениями. С 2009 по 2013 год шел постоянный рост пересмотрения. То есть казахстанским каналам казахстанские зрители уделяли постоянное внимание и эта тенденция росла. И в 2014 году, как я уже сказал, на 16 % снизилось количество зрителей  казахстанских каналов. И еще — обычно с августа по сентябрь происходит увеличение общего просмотра телеканалов, начинается новый телевизионный сезон. А в 2014 году произошел нонсенс, которого мы не ожидали. Аудитория почему-то ушла. Вот это вопрос, который нужно тщательно исследовать и понять. Мое мнение, без решения экономических вопросов, говорить о политической безопасности – бесполезно.

Государство заботится о продовольственной безопасности, но не об информационной

Руслан Никонович, генеральный директор телеканала «Новое телевидение»: 

— Я могу высказать только свою точку зрения. Иногда точка зрения воспринимается, как критика. Живя в регионе, мы производим продукт, который сегодня имеет возможность смотреть весь Казахстан, хотя у нас и деньги не те, что в Астане и Алматы, но Караганда и другие регионы живут на свои возможности. Практика показывает: как только региональный телеканал начинает транслировать региональные новости, телесмотрение переключается на него. Потому что жителю региона всегда интересно знать, что произошло у него здесь и сейчас, на соседней улице. При этом жители региона смотрят только республиканскую версию событий. Зрители видят информацию о том, какой автомобиль столкнулся с каким авто в Алматы. А я живу в Караганде. И по большому счету, мне нет разницы, какая машина и с кем столкнулась в Алматы. Я не критикую алматинское телевидение. Но мне кажется, способ развития национального телевидения — это уход в регионы. Увеличение региональных включений, если можно так выразиться. Либо производство контента, который будет настолько «вкусен», что не посмотреть его невозможно. Здесь мы обязательно упремся в финансирование этих процессов. Если государство готово отстаивать продовольственную независимость, то дает субсидии, не тендерные деньги, а субсидии, которые даются любому сельскохозяйственному предприятию, и оно имеет возможность выращивать продукт и делать его как можно лучше. Если телевидение рассматривать как бизнес, то к нему приемлемы точно такие методы развития. Когда государство хочет сохранить продовольственную независимость, оно субсидирует  граждан на развитие сельского хозяйства, значит, для информационной безопасности оно должно  усиливать производство казахстанского информационного продукта. К сожалению, это происходит только на уровне государственных телеканалов. Если бы у нас субсидии выдавали только 4 крупным животноводческим комплексам, вряд ли бы мы могли обеспечить продовольственную безопасность страны. Почему-то в условиях телевизионного бизнеса мы рассматриваем по-другому. И финансируем только два основных телеканала. Остальные вынуждены жить в зависимости от привычки телесмотрения и размера бюджета телеканала.  Конечно же, это вопрос денег. Мы живем в условиях рынка. И конечно, инвестирование денег подразумевает какую-то отдачу. Из-за каких-то недопониманий многие богатые люди не идут в телевизионный бизнес. И мне бы хотелось, чтобы государство пересмотрело отношение к информационной безопасности и не строило бы никаких стен. Практика показывает — стены не стоят веками. Если не считать Великую Китайскую стену, которая стоит только потому, что превратилась в элемент туризма. Стена, которая у нас есть, она только в голове. Привычку пересмотрения никто не отменял. Она возникла в период в Советского Союза. Мы — выходцы из СССР, и привыкли смотреть первый канал, люди привыкли получать новости оттуда. Чтобы побить все рейтинги, нужно вкладывать больше денег. Хотелось бы увидеть некую экспансию информационного продукта казахстанского производства на языках стран, куда мы его будем экспортировать. В Россию  — на русском, в Европу  — на языке той страны. В моем понимании — это идеал.

Мои слова могут показаться смешными, но практика показывает: как только начинаешь продвигать что-нибудь свое, это становится востребованным. Единственное, хочется ускорить этот процесс. Конечно, частный капитал идет большими шагами. QazaQ News уже становится брендом с интересной подачей. Это факторы, которые, надеюсь, заставят  телезрителей смотреть местное телевидение. Но есть важный момент — появилось цифровое телевидение, более качественное, и соответственно, люди приобретают цифровой телевизор и ищут соответствующий контент. Появились SMART-телевизоры, читающие в Интернете, их покупают. Что здесь может произойти? Интернет- телевидение — это вещь, которая никак не регламентирована в нашей стране. Да, в этой сети есть QazaQ TV, КТК,  но нет полной экспансии казахского телевидения. Только российское и украинское. То есть в Интернете мы опять проигрываем эту игру. Но запретив тарелки, спутники, мы не заставим народ смотреть наше телевидение. Вводили эмбарго на поставку в Россию продукта из-за рубежа, в итоге люди стали искать альтернативу. И если из общего продукта выбирают местный продукт, то из элитного продукта альтернатив нет. Возможность доступа к телевидению вне возможной технологической проблемы в нашей стране не позволит создать стену и не заставит смотреть только местное, потому что не будет запрета на иностранное телевидение в рамках существующей технологичной системы, у людей в есть возможность смотреть Интернет-телевидение.

— Когда вы говорите о субсидии, кому и на каких основаниях они должны выделяться? Каналов очень много, в том числе и республиканских больше десяти.

—  Я хочу обратить ваше внимание на то, что каналов у нас очень мало. Включив любую кабельную сеть, вы убедитесь, что казахстанских каналов очень мало. В стране сегодня зарегистрировано более 200 иностранных СМИ. И 70 республиканских электронных СМИ. Естественно, телеканалов меньше. Как можно бороться с этой массой? Только качеством и поддержкой.

— Поддержка должна оказываться всем 70-и электронным СМИ?

— Не вижу в этом проблемы. Мы же поддерживаем десятки тысяч сельхозпроизводителей.

— Всем одинаково, или каждому свой кусок?

— Можно разработать механизм. Например, с учетом количества зрителей.

— Какую сумму вы предполагаете?

— Для этого бизнес- сообщество должно собраться на государственном уровне.

Почему мы смотрим на Украину глазами Лаврова и Киселева:

Амиржан Косанов, независимый политик и журналист:

— Я готовился к этому выступлению, взял текст концепции информационной безопасности, сделал заметки. Оказалось, это концепция 2006 года. Потом я проработал концепцию 2011 года. В первой концепции такая вальяжность, самоуспокоенность государственных органов. 2006 год – не было никакой угрозы информационной безопасности. 2011 год – сыграли свою роль события в Грузии и события, связанные с терроризмом и экстремизмом. Но эта концепция — узкопрофильная. Все говорят о терроризме и экстремизме, но забывают, что самой большой угрозой информационной безопасности государства является дезинформация. Цензура, которая сидит в голове каждого редактора и учредителя. Внешняя цензура, которая все увеличивается, показные расправы с неугодными СМИ, когда СМИ просто нахальным образом закрывают – это дамоклов меч над головой каждого редактора. Не нужно проводить душещипательные беседы, каждый редактор понимает, что есть темы, которые нельзя трогать. Идет отток аудитории в другие СМИ.  Старый казах спрашивает у другого старого казаха: «Почему ты мне не звонишь?» «Я на Facebook вижу, куда ты каждый день в гости ходишь. Твой внук селфи ставит». «А почему на «Егемен Казакстан» не подписываешься»? «А я в Интернете читаю». Поэтому нужна новая концепция. А почему мы пришли к такому состоянию? События на Украине заставили нас задуматься, что мы употребляем. Почему мы смотрим на Украину глазами Лаврова или Киселева? Эти события завтра закончатся. Но это не снимает вопроса информационной безопасности в широком его понимании. Дезинформация — большая угроза вообще национальной безопасности и стабильности в обществе. Вопросы собственности ведущих СМИ. Государство, имея контрольный пакет акций, может отрегулировать позицию путем государственных механизмов. А если хозяин СМИ в России или другой стране? Наступил час Х, и нужно говорить и комментировать события. Какую позицию займет редактор? Сторону Казахстана, где он вещает  и зарабатывает на рекламе, или сторону учредителя, сидящего не важно где? Вот основная проблема, которую нужно понять аналитикам и госструктурам. Сейчас в голове у редакторов сумятица. Я всегда как демократ выступал против регулирования сферы СМИ государством. Есть статья Конституции, запрещающая цензуру. Сейчас СМИ главным своим кредо считают обслуживание власти — как ей понравиться, как заработать на госзаказ, как угодить министру и акиму. В регионах вообще ужас происходит. Каждый аким оказывает давление на СМИ. О какой свободе слова можно говорить? Очень много угроз и трендов.

«Посмотрев один канал, мы знаем, что сообщат другие»

Розлана Таукина, независимый журналист: «Все казахстанские каналы превратились в музыкально—развлекательные каналы, а нам необходимы программы общественно—политические характера».

— Я не согласна с высказыванием, что для телевидения важны демография, язык, реклама. Я хочу добавить еще одну составляющую. В последние десятилетия, благодаря ужесточению и регулированию законов о СМИ, все наши каналы превратились в музыкально-развлекательные. Почему мы потеряли информационное влияние на общественное мнение казахстанской аудитории? У нас на телевидении вообще нет общественно-политических каналов. Общественно-политическая составляющая исчезла из-за самоцензуры, давления власти. Нет плюрализма, нет критики. А раз этого нет, то нет и необходимости нести аргументы и в чем-то убеждать население. У нас даже информационные выпуски говорят об одном и том же, под одну гребенку. Мы, посмотрев один канал, знаем, что сообщат другие. Нас закормили сериалами, «Х-факторами». Поэтому мы проигрываем формирование общественного мнения населения соседнему государству. На 80% должны быть общественно-политические каналы. Россия именно на это сделала упор, превратилась в пропагандистские каналы, которые не только влияют, но и формируют сознание. Именно потому, что у нас выхолостили каналы от обсуждения общественно-политических тем.