Мирная жизнь на Пиратском берегу

Фуджейра, Аджман, Рас-аль-Хайма, Умм-аль-Кайвейн – названия эти вряд ли упомнит даже тот, кто неоднократно отдыхал в разнозвёздных отелях, загорал на золотистых пляжах и с азартом тратил кровно заработанное в «молах» Дубаи, Шарджи, или Абу-Даби. А между тем – речь о таких же равноправных субъектах Объединённых Арабских Эмиратов. Дабы как-то восполнить пробел и восстановить справедливость – туда и отправимся.

Ароматы Эмиратов

Для того, кто ищет в дороге не только отдых и шопинг, четыре малых, северных эмирата ОАЭ, несомненно, представляют гораздо больший интерес, нежели раскрученные члены «Большой тройки». Традиционная культура, исконный уклад, относительно первобытная природа – все это сохранилось здесь гораздо полнее, чем в гордых анклавах третьего тысячелетия.

Тут, на девственных пляжах Пиратского берега, у приезжего гораздо больше шансов повстречать коренного жителя «Аравийского рога» – прямого потомка тех грозных морских разбойников из племени кавасин, которые владели ситуацией в течение нескольких веков. Тут, в диких ущельях Каменных гор до сих пор скрываются уединённые усадьбы консервативных арабов, которые предпочитают всем удобствам кондиционированного Дубая ту классическую жизнь в тени благотворных финиковых пальм, какую вели многие поколения предков.

Сегодня коренные жители Арабских Эмиратов составляют малую часть от постоянно проживающих в стране (это – не считая миллионных толп туристов). В такой толпе немудрено и затеряться! Но коренные эмиратцы вовсе не растворяются среди гастарбайтеров и не развлекают приезжих на пляжах – они ведут замкнутую и укрытую от посторонних глаз жизнь, тихо наслаждаясь благами цивилизации, купленной за нефтедоллары. Увидеть их в крупных городах можно разве что вскользь, когда они проезжают мимо на своих роскошных лимузинах или восседают на трибунах во время каких-нибудь верблюжьих бегов.

Большинство же из тех, кого туристы принимают за аборигенов, хотя и арабы, но такие же нездешние – не граждане. А многие из тех, кого по наивности зачисляют в арабы, таковыми вообще не являются – почти половина жителей ОАЭ это выходцы из Южной и Юго-Восточной Азии – пакистанцы, индусы, персы, афганцы, малайцы и т. п.

На Севере, относительно диком…

Чтобы познакомиться с жизнью «малых эмиратов» ОАЭ, лучше всего поехать от Шарджи вдоль Персидского залива на север, а затем пересечь полуостров Руус-эль-Джибаль и вдоль Оманского залива вернуться обратно. Или же – наоборот.

Несмотря на расстояние, такой променад, если особо не рассусоливать, – дело одного дня. Дорога по пустыне, хоть и звучит грозно, но не для Арабских Эмиратов, с их первоклассными шоссе, на всем протяжении которых установлены яркие фонари. Вот уж где невозможно заблудиться или умереть от жажды! Самое неприятное, что может случиться, – поцарапать лимузин шейха или покалечить (побереги Аллах!) чьего-то любимого верблюда.

Мегаполисы Эмиратов вырастают прямо из пустыни. А пустыня начинается прямо за околицами. Для больших городов тут вовсе не знаком животворный дух оазисов, у них вообще нет той чёткой и резкой грани, разделяющей пространство на две противоположности – Жизнь и Смерть. Потому города со стороны выглядят рукотворным продолжением пустыни. Прожжённые солнцем, выбеленные пылью, лишённые на своих окраинах даже намёка на зелень, они кажутся такой же классической территорией джиннов, как синеющие вдали ступени Каменных гор.

В 25 километрах севернее Дубая расположен Аджман – центр самого маленького эмирата. Далее, ещё через 25 километров – Умм-аль-Кайвейн, сонный приморский городишко с красивой мечетью на въезде и фортом-музеем в центре. И также столица одноименного эмирата. А ещё через 50 километров – Рас-аль-Хайма, старинный Джульфар – бывший португальский форпост в этой части Индийского океана.

[gallery ids=»42630,42633,42628,42629,42631,42632″]

Ловцы ветра

Каждый эмират имеет свою одноименную столицу. А каждая столица – массивный глиняный кремль, в котором прежде жил и работал эмир-властитель. Как правило, ныне, эти укреплённые дворцы (там, где они сохранились) заняты музеями. Посетив любой из них, можно получить представление обо всех прочих – никаких особых раритетов тут не хранится, но представление о жизни и чаянии эмиров и их подданных в течение минувших веков можно получить приличное.

Образ жизни на старом Пиратском берегу, веками оставался таким же контрастным, как и здешняя природа, которая разрывается между прожжённым берегом и просоленным морем.
Море всегда было для туземных жителей местом работы. И вовсе не обязательно связывать это с одним только разбойным промыслом. Прежде чем стать пиратами, местные арабы стали мореплавателями, косопарусные доу которых за много веков до явления местным народам европейцев уже бороздили просторы Индийского океана. Всюду – от Восточной Африки до Малайских стран и даже Поднебесной империи – арабские купцы-мореплаватели были своими людьми. Кстати, эти самые доу, небольшие морские шхуны, оказались столь удачны по своим мореходным качествам, что ими здесь пользуются до сих пор. Увы, променяв гордые паруса на вонючие дизельные движки.

И если джальбуты ловцов жемчуга стали достоянием истории после изобретения японцами новых «перловых технологий», все так же регулярно выходят в море рыбацкие шаланды – самаа, наполненные ажурными гаргурами – плетёными садками-ловушками для рыбы.

Недаром, на этом берегу, до сих пор можно увидеть первобытные стапели, на которых выделываются по традиционной технологии (хотя, конечно, с применением современных инструментов) все те же доу, джальбуты, самаа, лес для которых привозится сюда бог знает из каких царств-государств. Раньше местное кораблестроение держалось на индийском тике, ныне обезлесевшая Индия вряд ли поставляет древесину на экспорт – сама испытывает дефицит.

Понаблюдать за работой такой архаичной верфи – истинное наслаждение для гурмана. Размеренный труд в тени навесов вовсе лишён всяких героических порывов, напряжения сил и нервозности. Люди, которые знают все нюансы дела и понимают суть своей работы, никогда не дёргаются и не суетятся. Оттого в их движениях, певучих и плавных, столько поэзии и смысла.

За спокойной выверенностью движений, этих людей в длинных белоснежных дишдашах (похожих больше на бригаду хирургов, колдующих над очередным «оживлением», чем на корабелов) ощущаются не только их собственные рабочие навыки, но и нечто большее, приобретённое поколениями их предков. Есть во всем этом какое-то таинство. Во всяком случае для меня время, проведённое на одной такой верфи близ Умм-аль-Кайвейна, пронизанной солнечными бликами, шорохом волн и запахом свежих опилок, было часами наибольшего со причастия местной жизни.

…Море всегда было для местных жителей местом работы. А берег – местом проживания. Традиционные жилища, двухэтажные гурфа, с толстенными глинобитными стенами спасали от зноя летом, когда температура здесь не опускается ниже 30 градусов. Зимой часто переселялись в более легкомысленные и тонкостенные дома, плетённые из камыша, а то и в традиционные бедуинские палатки.
Но верхом функциональности местной архитектуры могут считаться похожие на носатых монстров «ветровые башни» – барджиль, которые ловили ветра со всех четырёх сторон, наполняя свои внутренние пространства животворными сквозняками.

[gallery ids=»42637,42635,42636,42638,42639,42640″]

Фуджейра: особый взгляд

Самым потрясающим моментом арабской истории является почти мгновенная монолитизация всех арабов Аравии во времена Мухаммеда. Ведь речь идёт о полуномадах не имевших никаких особых аргументов для объединения и ещё совсем недавно изгнавших Пророка и его немногочисленных сподвижников из Мекки. Однако уже при жизни основателя ислама все жители Аравийского полуострова были последователями новой религии! Слабые поползновения противников лишь подчеркивают необычайность объединяющей силы раннего ислама.

Одним из самых последних выступлений «против» было восстание Лакита бен Малика (который «стал притязать на то, на что притязают пророки») в Диббе, случившееся вскоре после смерти Мухаммеда. Впрочем, оно было подавлено очень быстро. Однако в окрестностях Диббы до сих пор есть чтимое кладбище, на котором покоятся останки первых «воинов ислама». Сколько таких могил, появившихся с того времени, разбросано ныне по всему Старому Свету…

Сегодняшняя Дибба (Даба) в эмирате Фуджейра – мирный приморский городок на границе Мусандама – северного Оманского анклава. Фуджейра отличается от всех других субъектов ОАЭ хотя бы тем, что это единственный эмират, для которого не подходит расхожее понятие – «страны Персидского залива». Потому что расположен он на другом скате «аравийского рога» — полуострова Руус-эль-Джибаль, на побережье Оманского, а не Персидского залива. А это, по существу, уже часть Аравийского моря, открытого в Индийский океан. Потому и вода тут чище и волны больше.

Интересно, что здесь, в очаге последнего сопротивления исламу в Аравии, сохранилась самая старая мечеть из всех имеющихся на территории Арабских Эмиратов – Бадия Мастжид. Небольшое глиняное сооружение без окон несёт печать какой-то глубокой древности отнюдь не видом своих свежих стен, а своим необычным обликом, не виденным никогда и нигде. Новые стены не должны вводить в заблуждение – они в точности повторяют архитектурные контуры, возникшие на этом месте впервые ещё в VIII веке.

И этот момент очень характерен для всего Востока вообще и для Объединённых Эмиратов в частности. Новые стены тут лишь подчёркивают старые контуры.