Адвокат Сергей Уткин: «Судьями надо назначать женщин»

Если вы признаете, что после пожаров на барахолке стало легче ездить, но при этом защищаете продавцов, чей товар был уничтожен, скорее всего вы — адвокат. В этом непростом интервью адвокат Сергей Уткин отвечает на провокационные вопросы Федора Нохрина и дает понять, что наше правосудие — дама капризная, и о встрече с ней лучше не мечтать.

— Вы все время читаете кодексы, следите за новыми законами, вас любят в Астане и все мы страдаем от самообороны. Как мне хочется прибить соседку молотком! Она меня все время заливает. Ей присудили за ремонт уже более 2 млн. Она скрывается. Если я ее отловлю на улице, несильно побью, засуну в мусорный бак и все это доставлю в институт судебных исполнителей – это правильная самооборона? Или ее в лоб поцеловать и заморозить?

— Есть такое понятие, как крайняя необходимость. То есть, когда можно нарушить права человека. Если в обычной жизни к кому-то пальцем прикоснетесь, запрете или еще что-то, вы понесете ответственность. Вот эту женщину в розыск объявили?

— Объявили.

— Если вы ее увидели, можете правоохранительным органам помочь ее задержать.

— Она приходит только после 23.00 и никакие структуры уже не работают.

— Без разницы. Если она в розыске, вы можете ее задержать, вызвать правоохранительные органы. И вам еще медаль дадут за это.

— Сережа, сегодня ночь театров. Будет играть Лепсак историю одной итальянской гражданки, которая живет с нелюбимым мужем, закрывающим ее на ключ, потому что застал ее с любовником, а она порезала вены, муж ее отвез в больницу и спас. Все это происходило в послевоенной Италии. И вот эту историю героиня рассказывает одной синьоре, которая ей советует вызвать полицию. А героиня не хочет, потому что нужно составлять длинные акты и всплывет то, что у нее был любовник. Будет развод — и у нее отберут детей. А мысль такая: живешь с нелюбимым мужем, имеешь ненормативного любовника, лучше живи с детьми.

— Каша какая.

— Это сексуальный фашизм.

— Если про оборону, то муж не имеет права запирать свою жену. Если она хочет покончить жизнь самоубийством, резать вены, то чтобы спасти ее, он может ее запереть. А при других обстоятельствах – нет. Законом запрещено. Если на кого-то нападают…

— А у меня кирпич, и я кричу: не нападай на меня, у меня кирпич. А потом поворачиваюсь и говорю: я же тебя люблю, моя дорогая. А кирпич — это повод для знакомства. А кирпичом можно кого-то по голове ударить?

—  Вообще нет. Но если вас собираются душить или вам угрожает другая опасность, то можно. И суд признает ваши действия нормальными.

— То есть в пределах разумной обороны.

— Да. Люди думают, что эта разумность где-то прописана. В этом случае можно так поступить, а в другом случае по-другому. Как в Америке — зашел на частную территорию, в тебя стреляют.

— Я когда-то лежал в клинике нервных болезней вместе с Раймондом Паулсом. Он лечился от алкоголизма, а я скрывался от Юрмалы- 88. Это реальный факт. И тогда Раймонд мне сказал: «У тебя нет фаланги пальца, которую ты потерял в пионерском лагере. Когда чувак на тебя нападает, ты скажи ему: «Я сейчас вот этот палец тебе в глаз воткну».

— Наказание даже за угрозу есть в Уголовном кодексе.

— А вот баба в сердцах говорит: «Убила бы, убила бы!». Записывают, подкладывают и бабу арестовывают?

— Может быть. Сейчас у меня есть дело. Человек из службы безопасности угрожал менеджеру. Тот написал заявление об угрозе. Полиция говорит, что никакой угрозы не было. Ни в каком документе не написано, что можно так-то и так-то в разных ситуациях. У каждого человека есть свое внутреннее ощущение.

— У нас все люди знают, что можно, что нельзя. Я как-то умирал на улице, одна женщина говорит, чтобы мне дали магнезию. Другая говорит, что магнезию ему нельзя – пропадет давление. Я говорю, что мне нельзя магнезию. Вообще никому нельзя давать лекарства.

— Вот мы, когда с женой спорим, она, не зная никаких юридических правил, всегда верно все говорит. Она это чувствует, потому что все законы написаны по ощущениям справедливости. Если вас кто-то оскорбит, а вы его пойдете и зарежете, то это нормально?

— Вы у меня спрашиваете? А я возвращаюсь к вашей жене. Женская логика непредсказуема. Она нутром чувствует правду и неправду.

— Женщин больше судьями нужно ставить.

— Женщина-судья – это нонсенс.

— Почему? Женщина в самый раз.

— Покойный Тарковский говорил: «Не суди и не судим будешь».

— Ну, это профессия такая.

— А Станиславский сказал: «Верю или не верю, но женщина не может быть хорошим режиссером, потому что кое-кто знает в каких трусах она легла спать и с кем». Вот юриспруденция должна быть очищена от бытовых особенностей. Вот к вам приходит клиентка и подает жалобу. И по глазам просекла, что вы ее уже хотите…

— Вы такие интимные вещи спрашиваете.

— Это не интимные. Я же у вас не спрашиваю, как вы ее хотите. А про то, что вы за нее зацепились. А вы помните тюремные романы, по которым сняты фильмы?

— Это нормально. Юристы и юристки тоже люди. Флиртуют на работе.

— Вот летит  лайнер. И вот охранники хотят стюардесс. И пока они развлекались в отсеке хвоста, самолет улетел в другую страну.

— И что, там произошел захват?

— А как же! Его чуть ракетами не сбили.

— Вы к тому, что интрижки нельзя на работе?

— Нельзя за штурвалом самолета. Когда я сюда шел, мне говорили спроси Уткина про самооборону,  а еще, как он живет, почему так хорошо выглядит? Столько вопросов. Вот я хочу услышать толкование из ваших уст. Человек, когда к вам идет, он думает, что он прав всегда?

— В суде есть понятие доказательства. Человек говорит, что его хотели убить. А ему говорят, что его не хотели убивать. А как передать тот взгляд, с которым на него бросались? Как доказать это?

— Вот помните случай, когда мужика назвали «чмо». Он подал иск. А лингвисты объясняют: «Вы не тот «чмо» — человек не морально опущенный, а морально обнищалый».

— Тот, который чмокает .

— Друзья, в первые в программе Нохрина. «Чмо» — тот, который чмокает.

— Все упирается в доказательства. Сегодня есть камеры. Почти в каждой машине есть видеорегистратор. А генпрокурор сказал, что это нужно сделать обязательным. Чтобы все вокруг снимать. Лет через пять  генпрокурор скажет, что у каждого человека должна быть на лбу камера. Каждый человек должен понять, что все происходящее нужно снимать.

— Какие цветы вы любите?

— Моя жена любит пионы, ромашки, лилии, которые очень хорошо пахнут. Королевские лилии продавцы цветов называют «вонючими» лилиями и отрывают тычинки, чтобы не было запаха. А моя жена любит именно такие.

— Как вы относитесь к тому, что горели барахолки?

— Без них, конечно, лучше. Это оценили те, кто едет по Северному кольцу. Но мне пришлось защищать продавцов с барахолки. Там сгорели сотни тысяч долларов товара. Все, что было вложено. Вот это хреново.

— Ну, вы не с барахолки одеты.

— Прекращайте, Федор Палыч. На барахолке тоже есть нормальные вещи, наверное.

— Сережа, если бы была возможность, вы бы часто гуляли по Булонскому лесу?

— Да.

— Там пописала одна известная особа.

— Федор Палыч, мы про оборону. Пошла мадам в кустики, а на нее там напали.

— Давайте. 

— Может ли мадам убить насильника? Может. Это мое убеждение. Если она видит насильственные действия сексуального характера и, специально или нет, она, пытаясь защититься убила человека, такую женщину надо оправдывать.

— А французское правосудие оправдывает?

—  Все опять по ситуации.

— Мне кажется во Франции закон больше работает.

— К сожалению, в нашей судебной системе зачастую судья идет к какому-то результату, а не по совести.

— У вас есть мечта?

— Да.

— Обнародуйте.

— В юридическом плане.

— А в житейском?

— Нет. Я хочу, чтобы суд судил людей честно. Вот и все.

Видеоверсию можно посмотреть здесь.