Министр образования и подопытная наука : Опять двойка!

Очередная задумка министра образования Аслана Саринжипова – объединение университетов с научно-исследовательскими институтами Академии наук – повергла в легкий шок научную и вузовскую общественность страны. Хотя г-ну Саринжипову не впервой удивлять казахстанцев специфичными проектами и заявлениями.

В программном выступлении перед ректорами министр объяснил свое решение старой идеей «переформатирования» отечественной высшей школы под западные стандарты. Данную idee fixe в ведомстве продвигают уже лет десять, ей, собственно, подчинены все реформы – от ввода ЕНТ и 12-летки в средней школе до организации «исследовательских университетов» по англо-американской модели. Но удивляет в данном случае даже не смелость идей и не пугающие масштабы очередных реформ. Удивляет сам подход. Удивляет, насколько поспешно, любой ценой, не считаясь ни с интересами коллег по университетскому цеху, ни – что самое опасное – с возможными последствиями, экспериментаторы из МОН хотят осуществить такой структурный переворот в системе, которая отлаживалась и шлифовалась многие десятилетия.

Давайте представим на секунду, что кто-то креативный решил собрать в одном коллективе, скажем, врачей с монтажниками. Или – химиков с водителями трамваев. Или – пилотов дальней авиации с преподавателями бальных танцев. Абсурд? Глупость? Однако ведь не все так думают. Какой-нибудь гений-экспериментатор скажет: «А что, интересно! Давайте попробуем». Вот так и Аслан Бакенович, судя по всему, экспериментатор в душе. В своем стремлении модернизировать слабую, отставшую на десятилетия, коррумпированную и очевидно не конкурентоспособную высшую школу Казахстана под западный стандарт он готов на самые смелые эксперименты – лишь бы что-нибудь получилось.

Давайте разберемся, что же г-н Саринжипов решил соединить. Традиционный научно-исследовательский институт (НИИ) состоит из отделов или лабораторий. У каждой – свое направление разработок, своя специализация. Одни, к примеру, занимаются историей, другие – актуальной политикой, третьи – Ближним Востоком. В разных группах работают специалисты, которые умеют исследовать, выполнять определенные проекты, обеспечивая заказчиков необходимой аналитикой. Но они не умеют обучать, во всяком случае, никогда этим не занимались.

Университет, в свою очередь, организован по системе факультетов и кафедр, где заняты профессора, каждый со своим учебным планом. В КазНУ имени Аль-Фараби, например, учебные нагрузки на одного преподавателя в неделю подчас достигают десятков часов. Каждый из преподавателей знает свое направление, но далеко не каждый из них когда-либо занимался фундаментальными исследованиями, большой наукой. Если, как теперь предложил министр образования, еще и загрузить их исследовательскими проектами, то сразу возникает вопрос: хватит ли на это времени, знаний, подготовки. Соответственно – каким будет качество этих проектов. В университетах преподаватели пока не могут понять своих новых задач. Не секрет, что преподавательская работа в государственных вузах МОН РК у нас пока оплачивается весьма скромно. Поэтому большинство преподавателей, для того чтобы заработать, стараются взять на себя максимальную нагрузку. Если теперь, после реорганизации, на их плечи будет возложена еще и исследовательская работа совместно с научными группами из НИИ, то профессуре остается только посочувствовать.

Не ясно и то, какую роль в этих совместных группах будут играть специалисты НИИ, если их «присоединят» к университетам. Никто в НИИ пока четко не знает, чем конкретно будет заниматься в рамках совместных с университетами проектов. Соответственно, насколько удачными будут эти проекты, еще большой вопрос. Зато последствия такой организационной чехарды для самих НИИ очевидны. Сами ученые  высказывают мнение, что академические исследовательские учреждения, оставшиеся с эпохи Советского Союза, просто умрут. Причем примеры такого рода, к сожалению, уже есть. В свое время Институт государства и права при НАН РК объединили с юридическим университетом (бывшей академией КазГЮА). Теперь такого института в стране больше нет. Если его судьба постигнет остальные гуманитарные НИИ, то для большой науки Казахстана (и без того пребывающей сегодня в непростом состоянии) это будет худший вариант из плохих. Многие НИИ, конечно, работают довольно слабо, они страдают от хронического дефицита проектов и недостаточного финансирования. Однако у них есть сильная сторона — мощные научные школы с многолетними традициями. При правильном подходе эти институты можно модернизировать и построить на их основе современные мощные мозговые центры, которые в нынешних сложных глобальных реалиях Казахстану очень нужны. А можно отмахнуться, банально соединить с университетами и таким путем уничтожить. Ведь если НИИ заставить заниматься еще и преподаванием — работой им в принципе не свойственной, а заказы на аналитику передать университетам, то институты просто растворятся в университетах.

Возникает логичный вопрос: зачем уничтожать, если можно сохранить и развивать? Ломать, как известно, — не строить, для этого Гарвард заканчивать не обязательно. А может быть, разрушение унаследованной со времен СССР академической науки — это личная позиция г-на Саринжипова, которую он транслирует на всю политику МОН в рамках все той же своей idee fixe: у нас, мол, всё должно быть как на Западе.

Может быть, в ведомстве г-на Саринжипова и не пошли бы на такие смелые административные эксперименты, если бы немного продумали организационную сторону дела. Для начала – проанализировали бы последствия «физического» слияния в единый организм структур, абсолютно разных по своему функционалу, кадровому наполнению, методологии. В подобных случаях важно не застопорить работу, не сбить с толку людей, четко определить, кто, чем и как должен заниматься в новой единой структуре, чтобы обеспечить ее эффективность. А может быть, и не нужно запрягать в одну повозку коня и трепетную лань? Может быть, есть смысл предложить другие, более гибкие модели сотрудничества, способные принести взаимную пользу?

Конечно, мы далеки от мысли, что государство сегодня позволит кому-то вот так, с экспериментаторским задором, разрушать корневые основы казахстанской науки. Хотя, видимо, Астане потребуется еще некоторое время, для того чтобы достойно оценить все «лабораторные опыты» нынешнего министра образования. А таких опытов за год с небольшим работы г-на Саринжипова, напомним, поставлено не один и не два. Аслану Бакеновичу не привыкать к нестандартным идеям. Можно вспомнить, как год назад, вскоре после назначения министром образования, он предлагал учить детей неизвестным профессиям. «Мы должны обучать детей специальностям, которые еще не открыты. Когда они окончат школу через 10-15 лет, будут новые специальности, о которых мы еще не знаем», — заявлял тогда глава МОН, озадачив мировой научный бомонд. Вскоре г-н Саринжипов удивил новой инициативой – высказал идею вывести вузы из-под государственного управления. Это крайне удивило многих, потому что ранее, работая в «Назарбаев Университете», Аслан Бакенович жестко критиковал частные университеты, подчеркивая, что именно они дискредитируют всю систему образования Казахстана. А позднее через СМИ опровергал сам себя, заявляя, что его не так поняли. Не менее эпатажно выглядело и сообщение представителей МОН через две недели после назначения нового министра о том, что ЕНТ в Казахстане решено отменить. Новость, по понятным причинам вызвавшая огромный резонанс, однако, не подтвердилась: когда министр дал ЕНТ-2014 высокую оценку и стал рассказывать о планах ввести на будущий год «тесты нового поколения», стало ясно, что никто ЕНТ отменять не собирается. В общем, захотел – сказал, захотел – забрал слова обратно.

Нынешняя история с реструктуризацией НИИ в очередной раз наводит на мысль, что руководство МОН не владеет текущей ситуацией и не планирует ее стратегически. Вместо этого здесь любят ставить опыты над учреждениями и целыми отраслями. Видимо, Аслану Бакеновичу как экспериментатору и исследователю близок научный азарт во всем, в том числе и в государственном управлении. Между тем, ответственность он предпочитает переложить на исполнителей своих эксцентричных идей. «Реструктуризация образовательных программ, реформирование системы управления, внедрение академической свободы – все эти действия сопряжены со сложными стратегическими и управленческими решениями, и их принимаете вы», — заявил министр в своем недавнем выступлении перед ректорами, посвященном предлагаемым «новым подходам» в сфере высшей школы.

Ректорам, если на их плечи ляжет столь авантюрный эксперимент, хочется по-человечески посочувствовать.