Журналисты в суде: как реформа повышает гласность судебных процессов

Региональный медиаконсультант Ольга Диденко отметила, что в отношении доступа журналистов к судебным процессам и их работы в открытых судебных процессах возникает много вопросов.

«Года 4 назад актуальными были одни вопросы, потому что суды проходили только офлайн. СМИ волновали вопросы доступа в здания судов. Сейчас уже другая ситуация, суды в большинстве идут онлайн, но это совершенствование цифровых технологий вызвало другие проблемы», — сказала Диденко.

По ее словам, в дистанционных судебных процессах журналистов волнует, как подключиться у процессу онлайн, можно ли делать фото, аудио и видеозапись, нужно ли сообщать суду о присутствии журналиста, если он сидит рядом с адвокатом или представителем сторон, как заявить ходатайство, если судья не дает такой возможности.

Об итогах деятельности судебной системы рассказали Токаеву

Из практики есть факты, когда устанавливается запрет на публикацию материалов в СМИ до вынесения приговора по конкретным уголовным делам — это воспринимается как воздействие на суд. Также некоторые судьи удаляют журналистов из зала суда, и не дают возможность подключения, если суд идет онлайн.

Другой блок вопросов — насколько и в каких случаях возможно удаление постфактум опубликованных материалов по судебным делам, а также возникают недопонимания по поводу права журналистов на изображение участников открытого судебного процесса.

Судья Верховного суда Елена Максюта отмечает, что все правила проведения судебных процессов расписаны в Гражданско-процессуальном кодексе, где все расписано. И он не противоречит ни одной международной конвенции. Также нормы о праве на изображение прописаны в Гражданском кодексе. Эти документы есть в открытом доступе, также Верховный суд регулярно дает разъяснения со своей стороны. Тем не менее, на практике количество вопросов не уменьшается.

«В любом случае, про право на собственное изображение суда — кого можно снимать и публиковать, где грань, эти вопросы судья проговаривает в начале процесса. Бывает, что когда начинается процесс, многие достают вещи и не слышат эти моменты, возникает недопонимание. Но судья проговаривает и про право на изображение, и про то, как вести себя в суде. Мы тоже проводим с судьями тренинги», — сказала Елена Максюта.

Фразы, которые говорят судьи, примерно такие: «Уважаемые участники судебного процесса, уважаемые слушатели, право на изображение есть у каждого, но в тоже время, если процесс открытый, можно без согласия снимать судью, секретаря, прокурора, потому что процесс открытый и они принимают участие». В отношении сторон спора судья в самом начале всегда спрашивает — желаете ли вы, чтобы вас снимали, и если нет, то по каким основаниям. Здесь спрашивается мнение сторон.

«Мы получаем информацию, что некоторые судьи запрещают себя снимать. Несколько лет назад, когда судья запретила себя снимать, этот вопрос был рассмотрен на пленарном заседании, и судью привлекли к ответственности именно за это нарушение. Судья, прокурор, секретарь не имеют права запрещать себя снимать, но стороны спора могут запретить себя снимать через судью», — сказала судья Верховного суда.

Как правило, журналист приходит на процесс либо потому, что ему самому интересен процесс, либо его приглашает одна из сторон.
Как правило, журналисты приходят заранее, и стороны сами дают интервью, например, в коридоре или на улице, в ожидании начала процесса. Они не возражают, и журналист уже знает, что они не возражают. Но судья в любом случае в начале процесса опрашивает стороны об их согласии или отказе на то, чтобы их снимали. Эти моменты в самом начале всегда проговариваются.

Другой вопрос, когда в суде требуют удостоверение у журналиста. По правилам,при входе в здании все показывают удостоверение личности.

«Я так понимаю, в том случае у него попросили служебное удостоверение. Но если его не будет, я думаю, достаточно удостоверения личности. Есть правило доступа в здание суда. Если процессы онлайн, то мы ссылку не отправляем всем желающим, и журналисты, запрашивая такую ссылку, представляются, верифицируют себя, какую редакцию представляют и так далее. Журналист — не участник судебного процесса, поэтому никаких ходатайств, ничего объяснять не может. Мы все понимаем, что на ТВ нужны картинки, мы идем навстречу, говорим — снимите с одного, двух ракурсов, можно потихоньку, если судья разрешил и это не мешает, поменять расположение камер. Это возможно, всегда идем навстречу, лишь бы не мешало ходу судебного заседания», — сказала Максюта.

Она акцентировала внимание на том, что у судов положения об аккредитации журналистов нет. Если кто-то в каком-то суде требует аккредитацию у журналиста, он может с жалобой обратиться к председателю суда или к работникам Верховного суда, и проблема будет решена. То есть, Правил аккредитаций в судах нет, это не требуется.

«Резонансное дело — человек в суд приходит, он обвиняемый, не виновный. И он имеет право сказать — я не хочу, чтобы меня снимали, пока моя вина не доказана и не вынесен приговор. Я судья гражданской коллегии, не могу говорить за уголовные процессы. Но отмечу, что суд — это не фильм, в суде устанавливают истину. Каждый может защищаться теми способами, которые доступны и разрешены. Сторонам выдается аудиопротокол, видео не даем. И подписываем с ними бумагу, что аудио будет использоваться только для судопроизводства. Если человек ведет себя плохо, то будет замечание от суда. Человек в порыве защиты своих прав моет что-то сказал не так. Бывает что люди в процессе нервничают, и чтобы не допустить кривотолков, и установлены правила, связанные с правом на изображение. Доступ к аудиопротоколам имеют доступ только стороны, журналистам не выдается. Если сторона даст эту инфу журналистам, то это другое. Но суд журналистам материалы делам не выдает», — сказала Елена Максюта.

Другое дело, что судебное решение выкладывается в открытый доступ в судебный кабинет. Запретов на их использование нет. Есть газеты, которые полностью публикует, никто не наказывал.

Закон о персональных данных на данный момент таков, что пока суды не деперсонифицируют приговоры при выкладке в базу судебных актов.

«Неуважение к суду — это оценочное. На практике бывает, что сторона приезжает в здание к суду, но не заходит в процесс. Либо отключает телефон в момент рассмотрения дела, когда его известили. В прошлом году делали обобщение судебной практики, размещено на сайте, примеры привлечения к адм ответственности есть. Мы сторонам делаем замечания, делаем перерывв, чтобы люди успокоились. 5 — 10 мин, успокоются, и все нормально идет», — отметила судья Верховного суда.

Отдельный вопрос — комментирование действий судья после вынесения им приговора.

«Недавно был пример в Алматы, когда 1,5 года получили за убийство адвоката. Было много постов и комментариев, обращались ко мне, мол, судья Максюта, объясните. Но я не могу комментировать, тем более что приговор не вступил в законную силу. У судьи по закону табу на комментирование решений других судей. Как себя должны вести журналисты? Если объективное изложение позиции обеих сторон идет, в рамках закона, то ничего страшного. И конечно, важно помнить о презумпции невиновности. Пока приговор не вступил в законную силу, ни на кого никак ярлыки не вешать. Наша боль, когда журналисты пишут, что рассматривается дело и если судья вынесет такое решение — он хороший, а если другое — то он плохой. Но так нельзя делать. Вы не знаете обстоятельств спора. При публикации таких материалов нужна публикация хотя бы двух сторон спора», — сказала Елена Мксюта.

Один из вопросов — когда материалы одного гражданского дела легли в основу другого. Суд дает сторонам аудио, но только для целей судопроизвосдтва, чтобы апеляцию или кассацию написать. Если в этих аудио содержались оскорбления, то это административный состав. А защита чести и достоинства — это моральная компенсация, в зависимости от того, кто как сея вел. Филологическая экспертиза проводится.

«Когда сторона ведет некорректно, судья делает замечание. Никто не хочет сторонам дополнительных наказаний. Если же возникнет гражданское дело, судья сам вправе истребовать материалы для подтверждения. Если журналист в таком другом деле проходит как участник процесса, он пишет ходатайство, и судья запрашивает доказательства — аудио. Не видела, чтобы судья отклонял такие ходатайства. А если не будет удовлетворено, то можно написать жалобу в вышестоящий суд, есть примеры отмены судебных актов, когда не были истребованы необходимые документы — доказательства», — сказала Елена Максюта.

Онлайн

По словам судьи Верховного суда, недавно были 2 жалобы в отношении судей на то, что не подключили к процессам. Это были суды в гибридном формате — часть в зале, вторая онлайн. В этом случае в СКО не подключили журналиста.

«Сами следили за рассмотрением жалобы, они ответ дали, что признали ошибку. Потом мы провели совещание со всеми райсудами. Когда процесс полностью офлайн, запускают журналистов, если не закрытый. Когда онлайн полностью, нужно за день до процесса выразить желание, обратиться к секретарю судебного заседания, представиться. Если онлайн, судья тоже объясняет все. Когда онлайн идет — можно ли фотографировать картинку? Для ответа на этот вопрос судья выясняет мнение сторон спора и с учетом их согласия или отказа говорит. Но судья прокурор секретарь могут быть сняты. Также в случае с онлайн есть техническая сторона вопроса, техлужба следит за количеством участников, чтобы перегрузки сетей не было», — отметила Максюта.

По ее словам, журналисты могут быть спокойны, ведь в случае нарушения их прав есть возможность доказать и восстановить справедливость.

«У нас в судах есть аудио видео фиксация, все пишется. Мы сами у себя запись включим и посмотрим, как это было. Если журналист полагает, что его права нарушены, ему надо написать жалобу на имя председателя райсуда. И он проверит, и даст ответ. Или в пресс-службу. Мы проводим с ними обучение, разбираем ситуации. Если судья не разрешил что-то в нарушении кодексов, сообщите сразу пресс службе или председателю, чтобы снять этот вопрос. И устраняются недочеты. Но лично к судье в процессе журналист не может обратиться. Почему возникают недопонимания? Бывает, журналисты опаздывают на процесс, и судья их не заметил. Мы призываем приходить пораньше и секретарю сказать, кто вы. Если не согласны с решение председателя райсуда, можно написать выше, главе облсуда и так далее. Можно на месте зайти к председателю райсуда, уточнить, и сразу проблему он устранит», — сказала Елена Максюта.

Основания для закрытого гражданского процесса — тема особенно важная. В рамках реформы судебного процесса в Верховном суде было совещание, и председатель сказал, что нужна четкая градация, призвал судей не закрывать такие процессы полностью, а в случае необходимости частично, чтобы не было нарушений открытости судопроизовдства.

«Закрытие процессов связано с летьмии (усыновление и так далее), тайной личной жизни переписки, в спорах между коммерческими организациями», — сказала Елена Максюта.

Отдельный вопрос, когда СМИ просят удалить или скорректировать материалы после пересмотра дела. Такие досудебные претензии приходят от адвокатов.

«Если лицо оправдано, то УПК содержит статью 41 удаление последствий морального вреда. Если было оправдание судом высшей инстанции, то эта информация должна быть внесена. То сеть, удалять старый материал необязательно, но внести правку в ранее опубликованный материал о том, что такого то числа вынесен оправдательный приговор, нужно обязательно», — сказала Елена Максюта.

Срок исковой давности

На данный момент в Мажилис поступил проект нового закона СМИ, и один из самых обсуждаемых моментов — срок исковой давности по делам, связанным со СМИ. Для Казахстана данная норма будет новеллой, поэтому и вызывает бурные дискуссии. Сейчас во всех странах этот срок есть, он ограничен годом. Тем не менее, в проекте закона, поступившем в Мажилис, указывается срок исковой давности 3 года. Комментируя данный вопрос, Елена Максюта сообщила, что недавно делегация Верховного суда выезжала в Швецию, где изучала опыт этой страны по установлению срока исковой давности в делах, связанных со СМИ.

«По итогам той поездки мы подготовили большое письмо с приложением примеров из практики Швеции, документов, с упоминанием о том, что в большинстве стран действительно срок небольшой — всего год. После этого была озвучена позиция Верховного суда о необходимости сокращения срока до года в Казахстане. Есть понятия, где нет срока исковой давности, но в данном случае, учитывая закон о СМИ, что жизнь меняется, что через 10 лет как правило дело никому не нужно, крмое случаев, когда кто-то хочет взыскать со СМИ какие-то деньги, наказать за ту или иную информацию, Верховный суд озвучил позицию, что срок по этим делам нужно установить не больше года. Примут ли ее — это уже дело депутатов, но в целом мы приветствуем, что в проекте закона в принципе прописывается понятие срока давности, раньше его не было, посмотрим, как будет работать норма, пусть даже о 3 годах», — сказала Елена Максюта.

Также она поделилась планами Верховного суда об изменении постановлений в отношении журналистов, а также подготовки новых писем председателя Верховного суда, затрагивающие работу журналистов при освещении судебных процессов. Елена Максюта пояснила, что нормативные постановления Верховного суда со временем устаревают, в связи с вносимыми поправками в законы, и поэтому Верховный суд намерен усилить работу по нормативным постановлениям, чтобы устранить противоречия с законами.

Отметим, что в Казахстане активно продолжается реформирование судебной системы. 5 июня Президент Республики Казахстан Касым-Жомарт Токаев принял председателя Верховного суда Асламбека Мергалиева

Касым-Жомарт Токаев был ознакомлен с ходом модернизации судебной системы в стране.

Председатель Верховного суда рассказал о реализации задач по обеспечению независимости судов и судей, укреплению судейского корпуса высококвалифицированными юристами, а также усилению гарантий прав граждан и бизнеса в судебном процессе.

Президент был проинформирован о принятии мер, направленных на укрепление аналитического обеспечения судебной деятельности, повышение ответственности председателей областных судов.

Глава государства акцентировал внимание на важности качественной реализации проводимых в судебной системе реформ и продолжении работы по повышению доверия общества к судам, а также усилению защиты прав граждан.