Почему у казахов замужество это смерть — вся правда о национальных традициях

Посудите сами. Сосватали, допустим, девочку в младенчестве. Скрепили договоренность традиционными обрядами. Далее она уже росла в отчем доме с мыслью, что суженый обязательно приедет за ней, как только наступит срок.

Потом он приезжал – жених, и молодые знакомились… Кто даст гарантию, что между ними обязательно вспыхнет любовь? Правильно, никто. Но… Не всегда ведь союз двоих держится на любви.

Давно доказано, что брак по обязательствам намного крепче и прочнее. А любовь… Любовь – это такое зыбкое и невразумительное понятие. Такое… воздушное. Эфемерное. Она, конечно, могла воспламениться при таких обстоятельствах, но скорее всего, это была просто дань традиции. Железная установка, работавшая веками.

https://365info.kz/2021/08/kak-kazahi-detmi-torgovali-vsya-pravda-o-natsionalnyh-traditsiyah

В подкорке сидело: я дочь отца своего, который решил породниться с таким-то родом, значит, так тому и быть. А я сын отца своего, который сам подберет мне невесту. Он лучше знает жизнь. Поэтому брак в степи был прежде всего расчетом в чистом виде.

Понимаю, многие осудят. Однако мне думается, мы часто переносим сегодняшние реалии на традиции прошлого и удивляемся – как так? И чаще всего осуждаем. Это ведь так просто и легко – судить. Тем более на таком расстоянии. Между тем нельзя отрицать того факта, что в степи не было сирот. Не было вдов и брошенных жен. Забытых стариков. А в жизни ведь всякое случается.

Сестра невесты как страховка калыма

Случалось, что невеста умирала до свадьбы. Заболела или просто несчастный случай. Мало ли что. А она уже сосватана, и калым за нее уплачен. Тогда вступал в закон обычай балдыз қалым, и жених брал в жены сестру своей невесты. (Балдыз в переводе означает свояченица. Или шурин, свояк.)

При таком раскладе не учитывалось, что жених успел сходить на тайные свидания (ұрын бару). Он просто должен был заплатить дополнительный калым, который так и назывался – балдыз қалым. Если же жених не навещал невесту и не ходил на свидания, калым не платился.

Если же у покойной не было сестры, тогда половина уплаченного калыма возвращалась. Вот такие вот действовали традиции.

Замужество как смерть

Ну раз уж мы заговорили о таких вещах, как смерть и замужество, думаю, стоит напомнить, что раньше, в давние «доказахские» времена, невест в степи выдавали замуж иначе.

Как ни странно, но в основе лежал погребальный обряд, потому что замужество приравнивалось к смерти. Однако не нужно воспринимать это буквально, через призму трагедии.

https://365info.kz/2021/08/otechestvennomu-turizmu-ne-nuzhny-pyatizvezdochnye-oteli-nou-hau-vko-prodolzhenie

Смерть – это ведь часть жизни, переход в иное состояние, поэтому считалось, что с замужеством невеста «умирает», и в ее доме проводились мнимые похороны. Не зря у нас до сих пор говорят: «Қыздың жолы жіңішке». Эта фраза пришла к нам оттуда.

Тут трудно перевести без дополнительных пояснений. Если дословно, получается коряво: «Дорога у девушки тонкая». Бельгер переводил точнее: «Стезя девушки узка». Имеется в виду, что женская доля очень хрупкая и тонкая, с волосок.

Ей в любом случае сложнее в этой жизни, чем мужчине. Она не может в жизни оступиться, и счастье ее зависит от множества причин и обязательств.

Во время таких символических «похорон» с девушкой прощались, надевали на нее погребальный костюм и отправляли в загробный мир, прикрыв лицо. Там,

в загробном мире, она должна была предстать перед судом предков и получить их благословение

Лишь после этого она могла вернуться в мир живых. То есть воскреснуть. Но уже в новом качестве и на новом месте. В доме жениха.

Украшение невесты, покойницы и воина

А пока шли «похороны», женщины по-настоящему причитали, баксы совершал ритуальные действия. Очищал огнем. И уже потом, в таком «закрытом виде», фактически в упаковке, «покойницу» отправляли к будущему мужу.

Смысл столь сложного ритуала заключался в том, чтобы обмануть злых духов. Чтобы они думали, что человек действительно умер и его больше нет среди живых. И чтобы девушка освободилась от всего прошлого, оставила его позади и быстрее вошла в новую реальность.

https://365info.kz/2021/09/krepkij-tenge-byudzhetu-ne-nuzhen-ozhidat-li-osenyu-devalvatsii

Я уже рассказывал про свадебный наряд, в котором главным украшением считалось саукеле – головной убор невесты. Между тем он тоже имеет глубокое обрядовое значение. Как вы, наверное, уже догадались, первоначально это главная деталь костюма покойника.

Довольно часто в древних захоронениях находили и до сих пор находят знатных покойников в конусообразном головном уборе. Как правило, это захоронения воинов. И тут нет путаницы.

Саукеле по форме напоминает воинский шлем. Это объясняется тем, что кочевники воспитывали своих дочерей в свободном и довольно суровом духе. Все они были умелыми наездницами, владели оружием и, если понадобится, могли постоять за себя и за род. Многие вырастали настоящими воительницами.

Степная философия смерти

Смирение приходило с замужеством. Кстати говоря, саукеле – это единственная вещь, которая принадлежала лично невесте. Все приданое, которое она привозила с собой, становилось частью общего хозяйства.

Само слово «саукеле» происходит от словосочетания «сау келе жатыр». В значении «она не умерла, она возвращается живая». А существительное «келін» – невеста от глагола «келу». То есть «прийти, идти».

В собранном виде получается: «Невеста отправилась в новый дом живой и здоровой».

Кстати, казахи не говорят «умер». Казахи говорят: «Қайтыс болды, қайтты». То есть ушел обратно, возвратился в тот мир, из которого когда-то пришел. Иными словами, состоялся еще один переход. Еще один круг.

И эта бесконечная череда уходов и возвращений составляла основу философского восприятия кочевниками законов мироздания.

Не зря только у казахов есть слово «айналайын». Красивое и многозначное. Тут сложно перевести без пояснений.

«Айналу» означает «кружиться» (опять же – круг).

В те времена запрещалось бегать кругами вокруг дома. В особенности если кто-то там болел

Так делал баксы, который принимал на себя все страдания больного человека.

Поэтому айналайын в каком-то смысле означало «пусть все твои страдания перейдут ко мне». То есть здесь речь идет о жертвенности. Готовности отдать свою жизнь ради того, к кому ты так обращаешься.

Замужество как второе рождение

Пойдем дальше. Как только невеста переступала порог нового дома, ее «воскрешали». Баксы открывал ей лицо, то есть совершал всем известный обряд беташар.

Я уже говорил выше, что сегодня в разных регионах беташар проводится по-разному. Где-то лицо открывает мать жениха, где-то – жырши. Кстати, он откидывает фату древком домбры. В древности лицо «воскресшей» открывал баксы – камчой.

В новом доме невесте меняли родовое имя, и она становилась совсем «другим человеком». Она перерождалась,

но на этом для нее ничего не заканчивалось. Наоборот, все только начиналось: надо было соблюдать другие предписания. Об этом я тоже говорил мельком.

В новом доме келін нельзя было называть ближайших родственников своего мужа по именам. Почему? Потому что злые духи могли подслушать и натворить делов.

Поэтому она снова их обманывала и придумывала родичам другие имена. Такая традиция еще кое-где сохранилась. Также в отдельных регионах саукеле не снимали до тех пор, пока молодая женщина не родит первенца. До этого она не имела права надеть себе на голову что-нибудь попроще. Кимешек, например. Но это уже другая история.